Раведывательно-диверсионный особый отряд № 377. Условное наименование «Облако-900». Создан в 1944 году на базе учебных подразделений Харбинской ЯВМ. Три роты и семь боевых групп. Две роты — японцы-смертники, обученные парашютно-десантному делу, готовившиеся для совершения диверсионно-террористических актов в нашем тылу. Боевые группы—смешанного состава: японо-русские и японо-китайские. Каждая группавключала от 12 до 20 человек—диверсантов, радистов, переводчиков, медиков.
Диверсионная школа № 471. Условное наименование «Юкегисен». Сформирована в 1943 году. Готовила диверсантов для действий в тылу Красной Армии в случае начала войны. В школе одновременно обучались 140 военнослужащих Квантунской армии.
Русский воинский отряд на Сунгари-2 (диверсионно-разведывательный отряд «Асано»). Создан в 1938 году. С началом Великой Отечественной войны поступил в подчинение Информационно-разведывательного управления Квантунской армии. В отряде численностью 150 «штыков» в течение года одновременно проходили подготовку еще 450 человек.
«Лагеря-приюты» «Когаин», «Кооанский» и «Хоанкиоку». В «Кооанском» «обрабатывались» военнослужащие-перебежчики буряты и монголы. В «Хоанкиоку» — перебежчики с техническим образованием, летчики и женщины, подозреваемые в принадлежности к советской разведке. «Когаин» готовил кадры для разведывательно-диверсионной работы на территории СССР. В связи с этим местонахождение лагеря и его «профиль» были строжайше засекречены. Даже сотрудникам Харбинской ЯВМ, не работавшим на территории лагеря, запрещалось его посещение без специальных разрешений.
Харбинская разведшкола. Комплектовалась за счет русской эмиграции. Наиболее способные слушатели школы зачислялись в кадровый состав японской разведки, остальные после индивидуальной подготовки забрасывались на территорию СССР. Слушатели обучались в течение года. Общее количество обучаемых составляло около 70 человек. Созданная в 1937 году, она просуществовала семь лет—до объединения с особым отрядом «Облако-900».
Подготовка агентов-китайцев и агентов из русских эмигрантов проводилась раздельно—для большей эффективности обучения с учетом национальных особенностей характера. Китайцам читался курс лекций на темы «Административное устройство Манчьжоу Го и роль Японии в организации сильной и независимой Маньчжурии», «Япония — организатор и руководитель восточных народов в борьбе за свободу и независимость от иностранных захватчиков». Агенты из русских эмигрантов постигали секреты «Захватнической политики СССР», «Коммунистической идеологии»; все сводилось к выработке у агентов убеждения, что их деятельность — благородное дело, способствующее освобождению России, и что самым верным союзником для них в этом является Япония.
Среди «спецкурсов» опорным считался курс основ конспирации и безопасности при выполнении заданий и осуществлении связи. Основной акцент в этом разделе спецподготовки делался на приемах раскрытия сил и средств, используемых органами госбезопасности СССР в контрразведывательной работе. В Харбинской школе для этого имелся специальный учебник «ВЧК—ОГПУ— НКВД».
КАК ОНИ ЭТО ДЕЛАЛИ
Начиная с середины тридцатых годов и до того дня, когда Сталин, уступив настойчивым просьбам союзников по антигитлеровской коалиции, денонсировал советско-японский пакт о ненападении, японские спецслужбы работали против СССР в режиме активного выжидания — занимались сбором стратегических и тактических разведданных, без которых невозможными были бы активные боевые действия в случае открытого столкновения.
Работа шла по трем основным направлениям: обеспечение высшего руководства Японии политической, экономической и военной информацией; непосредственный подрыв социалистического строя в СССР (в этот «набор мероприятий» входили как вербовка агентуры и внедрение ее на жизненно важные объекты СССР, так и прямые диверсионные и террористические акты против выбранных целей); создание широкой сети легальных и нелегальных разведывательных позиций против СССР, что означало организацию системы официальных прикрытий для японских разведчиков в Советском Союзе, приобретение агентуры в тех неразведывательных учреждениях в собственной стране и в Маньчжоу Го, которые поддерживали деловые контакты с Советским Союзом; наконец «техническое» проникновение в советские учреждения за рубежом — прежде всего в Японии, Корее и Маньчжурии.
Организовать и обеспечить легальные разведывательные позиции против СССР на территории СССР было, в общем, технически несложно. В годы войны в СССР находилось довольно много официальных японских учреждений. Японское посольство в Москве. Генеральное консульство во Владивостоке. Консульства в Охе и Александровске на Северном Сахалине. Вице-консульство в Петропавловске-Камчатском. Японские нефтяные и угольные концессии на Северном Сахалине. Японские рыболовные промыслы на Камчатке… Кроме того, в СССР были аккредитованы два консульства Маньчжоу Го: генеральное в Чите и консульство в Благовещенске. Само собой, их работу направляли и контролировали японцы.
В японском посольстве помимо аппаратов военного и военно-морского атташе, разведчики которых подчинялись разведывательному управлению Генштаба японской армии и 3 отделу морского Генерального штаба, под видом сотрудников посольства работали офицеры разведотдела штаба Квантунской армии. В дальневосточных консульствах и концессиях они числились дипломатическими работниками и штатным административно-техническим составом.
Консульства Маньчжоу Го также, по сути, являлись разведывательными органами штаба Квантунской армии: их комплектовали из офицеров разведотдела штаба — это подтверждал бывший начальник разведотдела Асада.
Информацию собирали, где только могли, используя все возможности, какие предоставляли японским разведчикам дипломатическое прикрытие и документы представителей различных официальных японских представительств и организаций. Информацию собирали на улицах, — слушая разговоры в очередях, общественном транспорте, кинотеатрах и ресторанах, где иногда удавалось «разговорить» (нередко с подмешиванием в спиртное расслабляющих волю препаратов) военных, вырвавшихся с фронтов на несколько дней. Информацию собирали, заводя знакомства с работниками различных, в первую очередь оборонных, учреждений. Информацию собирали, если так можно выразиться, по всему социальному срезу общества — от подростков до пенсионеров. Особняком стояла работа по сбору информации от женщин — на этот случай японская агентура была вооружена инструкцией, учитывавшей все, даже малейшие особенности женской психологии и «текущего политического, и экономического момента». Информацию собирали, тщательно процеживая газеты и передачи радиовещания.
В этом «прочесывании» принимали участие все — и «дипломатические подкрышники», и японские офицеры, и посольские кадры: МИД Японии приказал своим подчиненным оказывать военной разведке любую, какая потребуется, помощь.
Скоро, однако, «хождение в народ» пришлось свернуть: и органы госбезопасности не дремали, и уровень общественного сознания людей, каждую минуту помнивших, что идет война, вынудили японские спецслужбы переключиться на другие способы сбора интересующего разведку материала.
Теперь одним из основных «открытых» способов стали служебные поездки по стране представителей японских деловых кругов, дипломатических курьеров и сотрудников атташе. Вот, например, какое «плановое» задание получил в 1942 году секретарь военного атташе Ямана перед поездкой из Куйбышева, где в те дни находился дипкорпус, в Москву: «Вам надлежит… сбор материалов о дислокации воинских частей и, в частности, новых формирований, о ценах на товары, о состоянии рынков, деятельности заводов, настроениях населения, ходе реэвакуации, о противовоздушной обороне Москвы и оборонительных сооружениях, ходе работ по восстановлению разрушений в городе, сбор метеорологических данных по Московскому району».
Параллельно осуществлялся жесткий радиоконтроль за гражданским и военным эфиром — его вели мощные японские радиоцентры в Муданьцзяне, на Сахалине и в Хайларе. С помощью радиоперехвата японская разведка имела довольно полное представление о военной помощи, оказываемой Соединенными Штатами Америки: уже знакомый читателю Асада подтвердил на следствии, что «путем радиоперехвата и расшифровки советских радиограмм было установлено, что США, оказывая помощь Советскому Союзу самолетами, перебрасывает их в СССР по так называемой «линии Мазурука» (Аляска—Чукотка — Якутия)».
Это была, как говорится, лицевая сторона медали. Но с такой же нагрузкой, планируя разведывательно-подрывную работу, японские спецслужбы использовали и все свои нелегальные позиции.
