( Примечание: Всего в западных округах на начало войны было:
в ПрибОВО три «свои» армии: 8-я, 11-я и 27-я (новая) армии;
в ЗапОВО пять армий: 3-я, 4-я, 10-я и 13-я (новая) – «свои», 22-я из Забайкалья и отдельные части 21-й армии из Поволжья;
в КОВО шесть армий: 5-я, 6-я, 12-я (новая) и 26-я – «свои», 16-я из Забайкальского округа и 19-я из Северо-Кавказского округа;
в Одесском ВО всего одна армия – 9-я…)
Непонятно – приграничные дивизии в ПрибОВО не получали, как приграничная дивизия Абрамидзе в КОВО, приказов ГШ от 18–20 июня на отвод этих дивизий на их рубежи обороны и на приведение в боевую готовность, или ответы об этом приказе для ПрибОВО пока недоступны? Судя по представленным ответам, они это делали сами, после общения с теми же пограничниками, а Кузнецов как раз и пытался разоружить эти дивизии – сорвать эту самую боевую готовность. И то же самое проделывал и «член военного совета округа». А командующий 8-й армией Собеннников показал: «В ночь на 22 июня я лично получил приказ от начальника штаба округа генерал-лейтенанта П. С. Кленова отвести войска от границы». Но отводили эти войска не на рубежи обороны.
Но так «инициативу» по приведению в боевую готовность не проявляют. Тот же Захаров в ОдВО не отбирал боеприпасы у войск, да и в КОВО этого не делали.
Подобное выделывал Павлов в ЗапОВО, когда истребительным авиационным полкам дали приказ слить топливо и снять вооружение и боеприпасы с самолётов. А тот же Коробков даже пытался арестовать начальника погранотряда в Бресте за «паникерство» (об этом более подробно пишет историк А. Мартиросян).
Но были в ПрибОВО и такие дивизии:
«Генерал-майор И. И. Фадеев (бывший командир 10 стрелковой дивизии 8-й армии). 19 июня 1941 года было получено распоряжение от командира 10-го стрелкового корпуса генерал-майора И. Ф. Николаева о приведении дивизии в боевую готовность. Все части были немедленно выведены в район обороны, заняли ДЗОТы и огневые позиции артиллерии С рассветом [20 июня] командиры полков, батальонов и рот на местности уточнили боевые задачи согласно разработанному плану и довели их до командиров взводов и отделений. В целях сокрытия проводимых на границе мероприятий производились обычные оборонные работы, а часть личного состава маскировалась внутри оборонительных сооружений, находясь в полной боевой готовности.
8 апреля 1953 года».
Но таких было, похоже, не большинство. А ведь в штаб ПрибОВО поступило и такое донесение от командующего КБФ:
ДОНЕСЕНИЕ КОМАНДУЮЩЕГО КРАСНОЗНАМЁННЫМ БАЛТИЙСКИМ ФЛОТОМ КОМАНДУЮЩЕМУ ЛЕНИНГРАДСКИМ И ПРИБАЛТИЙСКИМ ОСОБЫМИ ВОЕННЫМИ ОКРУГАМИ, НАЧАЛЬНИКУ ПОГРАНВОЙСК
20 июня 1941 года
Части КБФ с 19.06.41 года приведены в боевую готовность по плану № 2, развернуты НП, усилена патрульная служба в устье Финского залива и Ирбенского пролива.
Командующий КБФ Вице-адмирал ТРИБУЦ»
(ЦАМО, Ф. 221, оп. 1394, д. 2, л. 59. ВИЖ № 5, 1989. «Первые дни войны в документах»).
Т. е. Балтийский флот был приведён в повышенную б/г, командующий ПрибОВО это знал, но продолжал отбирать боеприпасы? Неплохо «повышал боевую готовность войск по личной инициативе» командующий округом генерал-полковник Ф.И. Кузнецов.
Далее придётся привести достаточно объёмные воспоминания генерал-полковника H. М. Хлебникова, бывшего командующего артиллерией 27-й армии, чтобы понять, что делал генерал-полковник Ф. И. Кузнецов в ПрибОВО в последние дни перед и непосредственно 22 июня. Чем он был занят в ночь на 22 июня и как его подчиненные почти сутки не могли его найти:
«Глубоко убеждён, что если бы войска наших пограничных округов были заранее развернуты на линии пограничных укреплений и приведены в полную боевую готовность, если бы нам не пришлось вводить их в бой с марша, по частям, то и начало войны сложилось бы совершенно иначе. Не исключено, что и в этом случае мы были бы вынуждены отходить. Но отступление отступлению рознь. Одно дело, когда ты отступаешь, сохраняя силы, другое – когда в первые же дни войны потерял значительную часть кадровых дивизий и вместо них должен использовать наспех сформированные соединения.
…Начнись война без тех больших потерь в кадрах, которые мы понесли в первых боях, оборонительный её период не затянулся бы на такой длительный срок. Общие эти соображения я подкреплю фактами из боевых действий некоторых соединений нашего фронта, которые в силу ряда обстоятельств встретили удар противника более подготовленными, чем многие другие. А сейчас вернусь к последним предвоенным дням».
В отличие от Исаева генерал Хлебников считает, что если бы приведение в боевую готовность состоялось хотя бы в том виде, в каком это произошло в отдельных частях, то особого разгрома предвоенной РККА не было бы в первые недели и месяцы войны. А так кадровая обученная армия была уничтожена в первых сражениях и к Москве от неё остались одни «ошмётки». И из-за этого пришлось и народное ополчение собирать, и инвалидов на фронт брать (в декабре 1941-го мой дед, Казинкин Степан Михайлович, 1909 г. р., ушёл добровольцем в 255-й Особый Чечено-Ингушский кавалерийский полк («Дикая дивизия») со второй группой инвалидности – хромал после перелома ноги).
«В середине июня штаб 27-й армии получил указание штаба округа вывести артиллерию латышского и эстонского корпусов на полигон для обычных летних проверок и боевых стрельб. Это означало, что артиллеристы на какое-то время будут оторваны от своих стрелковых соединений. С большим трудом нам удалось добиться отсрочки в проведении полигонных боевых стрельб и оставить артиллерию на местах».Т. е., как и в случае с Рокоссовским в КОВО, в ПрибОВО командиры тоже «смогли убедить» командующего «оставить артиллерию на местах».
Начальником артиллерии ПрибОВО был генерал-майор П. M. Белов. В отличие от начальника артиллерии ЗапОВО генерала Клича, и Белов, и начальник артиллерии КОВО генерал М. А. Парсегов расстреляны не были (Герой Советского Союза Парсегов был назначен в КОВО буквально в эти же дни, вместо генерала Яковлева, ставшего начальником ГАУ после 17 июня).
Т. е. не от командующих артиллерией исходила «инициатива» на проведение в округах тех «стрельб» перед 22 июня – 10–15 июня в эти округа пришла директива о выводе войск второго эшелона в районы сосредоточения, но командование продолжало отправлять артиллерию на «стрельбы» и после 15 июня!
Командиров в ПрибОВО ориентировали именно на учения. А ведь Кузнецов, получив 14-го свою директиву от 12 июня, точно знал, что происходит, и обязан был сообщить об этом подчинённым, хотя бы уровня командующих армий и их замов. Никаких «обычных летних проверок и боевых стрельб» уже не должно было быть, и артиллерию надо было не отправлять на полигоны, а возвращать её в обязательном порядке. Таким образом, Хлебников ответил на «вопрос № 4» Покровского.
« 18 июня генерал Берзарин получил приказ выехать со штабом из Риги в район южнее Шяуляя. Предстояли штабные учения. В них должны были участвовать и штабы 8-й и 11-й армий. Учение проводил командующий округом генерал-полковник Ф. И. Кузнецов…
Ранним утром 18 июня (возможно 19-го июня. – О. К. ) штаб нашей армии прибыл в назначенный район, что примерно на полпути между Шяуляем и Паневежисом. Мы развернули командный пункт, работы начались. Когда проводили рекогносцировку местности, на КП приехал генерал-полковник Кузнецов. Он торопился в 11-ю армию, поэтому пробыл у нас недолго, с полчаса. Выслушав доклад командарма Берзарина, сделал несколько замечаний по ходу учения. Когда командующий уже собирался уезжать, Берзарин задал вопрос, который всех нас тревожил: почему до сих пор не разрешено вывозить на огневые позиции снаряды? От складов до позиций 15–20 километров, расстояние, в сущности, небольшое, но надо же учитывать нехватку в армии автотранспорта.
– Не спешите! – ответил командующий.
Он добавил, что ему приказали отменить даже затемнение, введённое было в городах на случай воздушной тревоги, и вернуть отправленные на восток эшелоны с семьями комсостава. (Указание Жукова на недопустимость введения затемнения городов Кузнецов получил письменно 21 июня: «Требую немедленно отменить незаконно отданное распоряжение и дать объяснение для доклада наркому…. ЖУКОВ» (ЦАМО, ф. 251, оп. 1554, д. 4, л. 437)», ВИЖ № 5, 1989. с. 29. – К. О. ). Николай Эрастович Берзарин продолжал настаивать на выдаче частям боеприпасов. Я доложил командующему, что армия не имеет никакого артиллерийского резерва.
