возненавидев глупое название.
— Ну, адрес-то какой?
— Пятницкая, тринадцать.
— А! — подобрела женщина и в этот момент показалась красивой. — Так это строение два! Вам со двора зайти надо. Там они и сидят…
Раевский остался один. Улица была пуста, люди куда-то подевались, да и весь мир переменился, и вместо весеннего тепла ему в лицо ударил заряд метели. Что-то он сделал не так, что-то непоправимое со скрипом завертелось — и так, как прежде, больше уже не будет. Но что, что?
Каким-то недобрым ветром перемен повеяло на Раевского, будто в переполненном троллейбусе схватил его за рукав контролёр.
И, чтобы два раза не вставать — автор ценит, когда ему указывают на ошибки и опечатки.
Извините, если кого обидел.
04 октября 2016
История про то, что два раза не вставать (2016-10-04)
Приступлю с некоторыми опасениями.
Дело в том, что я хотел обратиться к публике касательно радиотехники.
Тут я сразу отыграю назад, потому что знаю чем кончаются эти вопросы. Вот спросит человек, как лечить нехватку памяти на андроиде, так один комментатор ему скажет: «Дебил! Купил бы лучше айфон!» (ну или наоборот), другой скажет, что Samsung дрянь, ломит деньги, и лучше было покупать noname китайцев. Приползёт тортиллой старушка и скажет, что когда она жила в коммуналке на 1-й Брестской, то таких проблем у неё не было. Телефон был прекрасный, висел в коридоре, а если у кого памяти нет, то мог карандашиком на стенке записать номер.
Это всё называется — психотерапевтическое выговаривание, и я давно с этим смирился.
Но всё же спрошу.
Вот я хочу купить радиоприёмник на дачу — чтобы он исполнял ту же функцию, что и ВЭФ моего детства — днём исправно пел в рабочий полдень, а ночью можно было покрутить ручку и услышать, как хрипят и улюлюкают на коротких волнах враги.
Дедушка мой как-то вошёл и сказал скорбно: «Ну как ты можешь это слушать?! Там ведь какие-то белогвардейцы!»
Но это к слову. Я ищу настольный приёмник (портативность тут не важна), который бы работал в FM и KВ диапазонах со сравнительно чистым звучанием и питался от сети. Никакого стерео не надо, не надо слотов под карты, магнитол и прочего.
А, тут надо оговориться, что есть прекрасные люди, которые не обременены в данный конкретный момент занятиями, и если кто задаёт такой вопрос, сразу напрягают поисковые машины. Никаких приёмников они никогда не имели, но могут набрать в поисковой строке «радио все диапазоны» и радостно доложить мне результат. Они очень обижаются на то, что я не выявляю благодарности. Но я уже сделал это за них, и обнаружил изделие славного Бердского завода БЗРП РП-313 (которое, кажется, всё-таки отчасти китайское). Оно винтажного дизайна (этот стиль семидесятых я не очень люблю), криво собран, имеет люфты ручки и сложность настройки — кроме дизайна мало чем славно.
Возможно есть какой-нибудь честный непортативный иностранец, который не экономит на объёме, но имеет хорошее звучание.
Итак, вопрос: знает ли кто такого?
Извините, если кого обидел.
04 октября 2016
Дневник (День учителя. 5 октября) (2016-10-05)
Дядюшка долго разминал папиросу, прежде чем начать рассказывать.
Я хорошо помнил его папиросы — они были толстые, кончались полупрозрачной бумагой и лежали в жестяной коробочке, заменявшей портсигар.
— Я, — сказал дядюшка, — попал в школу случайно, да как-то сразу прижился. Там ведь совсем не важно, что преподавать. Важно, как это делать. Если твои подопечные учиться не хотят, то никто их не заставит. Я учил детей математике, а ещё мне астрономию дали.
Астрономию я любил, хотя втайне боялся — я на звёздном небе ночью нашёл бы только Большую Медведицу. Ну, или Пояс Ориона. И всё.
Это у меня беда такая, вроде дальтонизма. Ну не выделяю я из общей россыпи эти дурацкие фигуры.
Ещё я никак не мог запомнить знаки Зодиака. А ведь знаки Зодиака, это единственное, что интересует старшеклассниц. Но я рассказывал про кружащиеся в пространстве планеты, а также про советские космические станции, которые летят в чёрной ночи между этих планет. Я же говорю, неважно, про что ты рассказываешь, важно как. А проверяющим важно, чтобы у тебя журнал был в порядке, да планы уроков. Ну и чтобы дневники у учеников красиво выглядели — но, что касается дневников, то тут они, правы, конечно. Дневник — это особая вещь, почти магическая. Любой дневник — магическая вещь, потому что в нём записано время, а уж школьный, в котором ещё записаны слёзы и радости — и вовсе мрачное чудо. В мои-то времена в нашем городке отцы ещё пороли детей за двойки и смотрели в дневник, точно так же, как смотрят в телевизор сейчас.
Пришёл из школы ученик и запер в ящик свой дневник… — вот что у нас было, и всё потому, что в дневнике были бездны. Там что только не писали. Дневники уничтожали и подчищали, как бухгалтерские книги — всё ж лучше даже временная тьма незнания, чем всё понявшие родители.
Так я и нёс свет знаний в тёмное царство, по правде, не очень веря в этот свет. Что толку манить честных людей дальними звёздами, когда их предел — речной техникум. Только мучить их и расстраивать. Эту скуку чувствовала наш завуч, и я немного боялся её.
А городок наш был небольшой да холмистый, домики скатывались к Волге, через которую тут был проложен стратегический мост. Мост бомбили немцы в войну, да так и не попали ни разу, зато пространство вокруг моста на нашем и том берегу было изрыто воронками. После войны эти немцы, уже пленные, построили там несколько улиц из крепких двухэтажных домов, а также нашу школу.
Над крыльцом, между окнами второго и третьего этажа, в белых гипсовых кругах на нас смотрели учёные и писатели — с одной стороны Ломоносов и Менделеев, а с другой стороны — Пушкин и Горький. Материал оказался некачественный, и они скоро стали неотличимы друг от друга. Настоящие местные гении — два слева и два справа. Жизнь текла мимо меня, как тяжёлая волжская вода. Из окон моего класса можно было видеть, как шлёпают по воде последние колёсные пароходы, которых потом сменили большие дизельные корабли.
Школьники сбегали с уроков, чтобы торговать на пристани вяленой рыбой.
Жизнь в нашем городке
