В районном отделе внутренних дел, который для МВД СССР официально не существовал с января 1990 года, я получил исчерпывающую информацию об оперативной обстановке. Милиция, оказывается, работает в штатном режиме. Хотя в ночь с 13 на 14 января 1990 года подполковник милиции Юрчак, прибывший из МВД республики с группой омоновцев, объявил, что отдела милиции более не существует. Под дулами автоматов омоновцев изъял автоматы из оружейной комнаты, отобрал табельные пистолеты у присутствующих сотрудников, забрал печать, штампы, документы, бланки, архив. Милиционеров, находящихся в нарядах, собирать не стал, так как торопился, а, скорее, побоялся неподчинения. Начальник районной милиции майор Бабурян и его заместитель майор Арзуманян доложили, что все преступления совершаются на границах района азербайджанцами против армянских жителей. По местной классификации они считались боевыми потерями. Проходя мимо камеры предварительного заключения, я заметил, что за решеткой сидел мужчина средних лет, а вот дверь камеры была приоткрыта. Заметив мой вопросительный взгляд, майор Бабурян пояснил:
— Это Спартак Марянян. В ревностном гневе он убил женщину, с которой сердечно дружил. Провели следствие, вина доказана, суд вынес решение, с отсрочкой наказания до лучших времен. А как иначе? Не отправишь же его в азербайджанскую тюрьму? Дверь камеры открыта потому, что он сам после суда пришел сюда, чтобы отсиживать срок. Ему охрана не нужна. Он сам себе и арестант и охранника На ночь уходит домой, а рано утром он уже в камере. Черновую работу по уборке помещения отдела взял на себя. Других преступников и правонарушителей нет.
Личный состав, — продолжал начальник отдела милиции, — это двадцать пять сотрудников, шесть офицеров побывали в заложниках у азербайджанцев. После расформирования района милиционеры составляли костяк сил самообороны. Теперь такие отряды имеются в каждом селе. Двух сотрудников на пенсию надо отправлять, а где их оформишь, если все документы отдела в Баку, Гражданам СССР, которым исполнилось шестнадцать лет, паспортное отделение выдает лишь справки.
О силах самообороны Шаумяновска мне рассказал Авак Вельян, председатель его поселкового Совета и один из заместителей Шагена Мегряна.
— С весны 1988 года у каждого села появился собственный отряд зашиты от азербайджанских бандитов. Мужское население посменно несет круглосуточное дежурство на более чем пятидесяти пунктах самообороны по всему периметру границ района. Налажено обеспечение бойцов питанием, водой, медицинскими аптечками, сигаретами. Когда мы находимся на боевых постах, то друг друга называем ополченцами. На первых порах на пост приходилось по одному-два гладкоствольных охотничьих ружья. Но со временем мы сумели обзавестись более серьезными боевыми средствами. Большая часть автоматов, пистолетов» гранатометов, конечно же, трофейная, отобрана у азербайджанских милиционеров и омоновцев. Когда мы убедились, что отданы Москвой на растерзание азербайджанцам, стали добывать оружие целенаправленно и даже наладили небольшое подпольное производство самодельных автоматов. Несколько дней назад силы самообороны освободили наши села от азербайджанцев и захватили очень нужные для нас трофеи: запасы горючего, продовольствия, медикаментов, много техники, огнестрельного оружия, гранатометы, боеприпасы. Теперь у нас есть даже несколько пушек-гаубиц.
Ну, а что нам делать? Не сопротивляться? Мы не лезем на территории азербайджанских сел, не разбойничаем. Мы, карабахцы, народ привычный защищать свою землю. Это всегда делали наши предки. У нас нет надежды на чью-то помощь и защиту. Мы надеемся только на себя, на честный бой, в котором можем и не победить, но докажем, что без боя не сдадимся.
Знакомясь с обстановкой в Шаумяновске, я все больше укреплялся во мнении, что району в межнациональном конфликте выпала роль испытательного полигона, где Советский Азербайджан беззастенчиво испытывал свои террористические методы против армян Карабаха: массовые убийства армянского этнического населения, артобстрелы и поджоги сел, подрывы и блокады дорог, депортации… С февраля 1988 года десятки жителей района были убиты» сотни армянских мужчин во время полевых работ были насильственно схвачены, и без суда и следствия томились в камерах предварительного заключения и тюрьмах. Об их судьбе ничего не известно. Заложниками в азербайджанских застенках побывали многие руководители района, среди них официально действующие в то время и первый секретарь райкома партии Владимир Агаджанян, и Шатен Мегрян, он тогда был заместителем председателя райисполкома, и начальник милиции, и другие. Во второй половине апреля 1991 года, намного раньше, чем в других районах Карабаха, здесь началась массовая насильственная депортация местных армян. Известно, что Сталин при депортации давал людям несколько часов на сборы, право взять с собой продукты и какие-то вещи. Здесь же женщин, детей, стариков под дулами танков, БТРов и автоматов выгоняли из родных домой без вещей первой необходимости, без денег и продуктов.
По собранным мной данным можно утверждать, что Шаумяновск превращен в военно-политический центр сопротивления азербайджанскому насилию, а его жители обладают высоким уровнем самомобилизации, дисциплины, стойкости и мужества. Знали ли в Москве о строптивости двадцати тысяч армян гюлистанского края, которых Горбачев одним росчерком пера упразднил, распустил, а, по сути, предал? Встречаясь тогда с властями, убеждался многократно — знали! Безнаказанность за этнические чистки в Сумгаите, Баку и в других районах, развал межнационального мира в республики позволяла ее руководителям смело переносить антиармянский террор теперь на территорию Шаумянского района и Нагорно-Карабахской автономной области. Я утверждался во мнении, что ни о какой нормализации межнациональных отношений со стороны Азербайджана речи быть не может. Смена руководителей республики показала, что с приходом нового лица напоет первого секретаря ЦК Компартии, в отношении к армянскому народу ничего не менялось. Очевидно, что только полная депортация армян из Карабаха для Азербайджана является стратегической целью. На первых порах люди ждали, что Азербайджан понесет за содеянное наказание из Кремля. Однако ничего похожего не происходило. И шаумяновцы поняли, что они сами должны противостоять азербайджанскому террору и экспансии, сопротивляться, бороться, и даже стараться победить. Становилось все очевиднее, что сроки и размеры трагедии Нагорного Карабаха на фоне политического хаоса и развала Советского Союза, во многом будут зависеть от силы сопротивления жителей этого особого района Нагорного Карабаха.
Все восемнадцать километров нашего с Романом Арустамяном пути, от Гюлистанского дома Шатена Мегряна до Шаумяновска, сопровождались артиллерийской канонадой. Над нашей машиной со свистом пролетали снаряды, выпущенные азербайджанцами в сторону Шаумяновска. Поначалу я втягивал голову в плечи и приостанавливал разговор. Роман и его водитель вели себя очень спокойно, и я, глядя на них, постепенно пообвыкся.
— Ночной обстрел, — рассказывал Роман, — ведется по Шаумяновску, и другим армянским селам бесцельно, с расчетом больше на психологический эффект — держать в страхе всех жителей района одновременно. Кто его знает — минует твой дом очередной выстрел или нет. Привыкнуть к страху, прежде всего, за близких — детей, стариков, невозможна. Только представьте, как в собственном доме, под вой и разрывы снарядов, вы слушаете по московскому радио об очередном выдающемся политическом шаге Президента СССР в разрядке напряженности в Европе. А с Веришенских высот наши села подвергаются артобстрелам с лета 1990 года не только в ночное, нередко и в дневное время.
По селам Карачинар, Манасиншен и центру Шаумяновска 3 января этого года был прицельный обстрел из системы «Град». Погибли 10 человек, среди них 7 детей. В Шаумяновске от прямого попадания снаряда была разрушена и сожжена детская спортивная школа, лишь случайно там в это время никого не было. А вот на центральной улице во дворе Бориса Бабаджаняна погибла его дочь, одна из лучших учениц 10 класса, красавица Диана. Вторую дочь Марину, ученицу 7 класса врачам спасти удалось, но она лишилась обеих рук. По кладбищу во время похорон, видя скопление народа, азербайджанцы снова стреляли из «Града». А ведь применять эту систему залпового огня можно лишь по приказу из Москвы. Кто взял смелость отдать приказ стрелять из фронтовых орудий по гражданскому населению?
Утром в доме Романа Арустамяна за завтраком с блинчиками, творогом, свежим кизиловым вареньем и чаем с чабрецом, я обратил внимание, что у мамы Романа необычные для армянской женщины не только имя и отчество — Феня Григорьевна, но что особенно — это ее глаза. Они были явно не армянскими. Армян среди кавказских народов достаточно легко выделить по их национальному своеобразию — глазам. В армянских глазах всегда присутствует скорбная печальность. Бытует мнение, что у армян такой физической естественностью отражается национальная память о многочисленных жертвах древнего народа во имя свободы и христианской веры. Недаром это врожденное качество армянских глаз воспето многими поэтами.
