Здесь имеет смысл поставить вопрос о том, насколько навыки этих крестьян были необходимы для крупного, коллективного, механизированного сельского хозяйства. Ответ: не так уж и нужны. Их навыки сформировались на опыте ведения мелкого хозяйства, в котором они почти целиком управлялись своими силами. По существу, зажиточными крестьянами были те, кто мог работать за двоих, за троих, кто мог с особой изощренностью и жестокостью эксплуатировать труд членов семьи. Возможно, они несколько больше понимали в условиях своего края, в тонкостях ведения хозяйства в этом месте. Но эти знания были пригодны только для мелкого хозяйства.
Ни один зажиточный крестьянин не имел опыта обработки больших полей десятками тракторов, потому что ни того, ни другого просто не имел. Ни один зажиточный крестьянин ничего не знал об агротехнике крупных посевов, потому что засевал клочок земли дедушкиным способом. Никакой зажиточный крестьянин не умел обрабатывать сразу сотни и тысячи тонн зерна, потому что у него никогда такого урожая не было. Он не знал, как хранить и перевозить тысячи тонн зерна, потому что весь его урожай лежал в небольшом амбаре и перевозился, при случае, на лошадке. Так что говорить о том, что деревня много потеряла от отсутствия зажиточных крестьян, будет неправильно. Скорее наоборот, выиграла.
Кстати, крестьяне понимали, в массе своей, что их знаний и навыков для ведения такого крупного хозяйства, как рядовой колхоз, явно недостаточно, и потому подчинялись руководству колхоза и требовали от него заботы о хозяйстве. Слово же агронома для них было непререкаемо.
О том, что деревня проиграла не так уж и много, говорит тот факт, что спад сельскохозяйственного производства сразу после коллективизации составил всего 7 % от уровня 1929 года. Этот спад был полностью преодолен за первые две пятилетки. Уровень 1929 года оказался превышен уже в 1938 году.
Любой мало-мальски серьезный неурожай производил в деревне куда как более серьезные опустошения. Продукция же зернового хозяйства не только не сократилась, но и поднялась на 2 %, а в 1938 году — на 7 % к уровню 1929 года. Крупная неудача постигла животноводческое хозяйство. Здесь спад составил 28 %. Но к 1938 году он сократился до 11 % [65. С. 74].
Можно показать этот факт с другой стороны. В 1929 году сельским хозяйством занималось 80 млн человек. В 1933 году колхозников осталось всего 56 млн человек. При этом, что в 1929 году, что в 1933 году производилось ровным счетом 74 млн тонн зерна. То есть 30 % населения деревни ушло,[38] а производство зерна осталось на прежнем уровне.
Упало производство мяса и молока. Мяса почти вдвое, с 5,7 млн тонн до 2,7 млн тонн, а молока с 31,4 млн тонн до 22,2 млн тонн, то есть на 30 % [65. С. 75]. Объясняется это двумя причинами. Во-первых, был массовый забойскота в период коллективизации в качестве своеобразной формы сопротивления. Из-за этого поголовье скота сократилось с 66 млн голов до 33 млн голов. Во-вторых, при перестройке сельского хозяйства главное внимание обращалось на подъем и укрепление зернового хозяйства, на производство товарного зерна, легко перевозимого и хранимого, по сравнению с мясом и молоком. Этими видами сельской продукции пожертвовали, поскольку ни механизировать животноводство, ни создать достаточную базу для хранения и переработки мясомолочной продукции тогда было невозможно. Промышленность едва-едва вытягивала производство тракторов, и взять заказы на холодильники и оборудование для мясокомбинатов для нее было уже не под силу.
Но в целом сельская политика удалась. Основные зерновые районы были коллективизированы, там были созданы колхозы и машинно-тракторные станции, и производство зерна теперь уже велось с активным примением техники.
Критики Сталина говорят, что ради импорта станков и машин он провел коллективизацию сельского хозяйства и заморил голодом крестьян на Украине в 1932–1933 годах.
Из этой фразы верна только первая часть. Истинно так, Сталин провел коллективизацию и машинизацию сельского хозяйства для того, чтобы иметь возможность распоряжаться большим фондом товарного хлеба. Он направлялся, главным образом, на снабжение городов и строек, а часть его можно было продать капиталистам.
Но вот вторая часть фразы совершенно неверная. Причина голода на Украине — неурожай 1932 года. В те времена засухи и неурожаи были куда более частым явлением, чем сегодня. Например, вплоть до конца 40-х годов самые хлебные области Поволжья страдали от ежегодных засух и регулярных крупных неурожаев. Крестьяне этого района постоянно недоедали. Причем положение с урожаем зависело от агротехники. Разница между районами могла быть значительной.
Были районы, где выгорали все посевы, а были такие, в которых бывал небольшой, но все же какой-то урожай. Эти колебания удалось устранить только улучшением агротехники, массовыми посадками лесозащитных полос и устройством прудов в колхозах.
Аналогичное положение было и на Украине. При низкой агротехнике, в открытой жаркой степи любой суховей губил посевы. Тогда, в начале 30-х годов, никаких лесополос и прудов еще не было. Для их устройства не было ни сил, ни средств. Точно так же не было ни сил, ни средств для коренного улучшения агротехники. В деревне не хватало тракторов, потому что их производство еще не вышло на полную мощность. В ряде мест пахали сохами, а в большей части районов вспашка велась конными плугами.
Потому засуха 1932 года сгубила посевы и вызвала голод. Распространился он так широко только потому, что в стране в тот момент не оказалось маневровых продовольственных фондов.[39] Хлеб, сданный в 1930 и в 1931 годах, был или уже израсходован, или уже распределен по городам и строительствам. В те времена, напомню, продукты продавались по карточкам. Часть этого хлеба была вывезена за границу и к лету 1932 года уже давно лежала на складах в иностранных портах. И не просто лежала, а была заложена под кредиты, на которые уже купили оборудование и привезли его в Советский Союз. Вернуть его назад было невозможно.
Когда началась засуха, оказалось, что власть ничем не может помочь голодающим районам. Хлебных запасов нет, денег на покупку продовольствия тоже нет. Правда, следует сказать, что продовольствие тогда в сравнительно небольших количествах все равно закупалось. Кредиты для закупки продовольствия тоже не возьмешь, потому что их и так уже предостаточно набрали. А то зерно, которое лежит на складах за рубежом, вывезти нельзя, потому что оно заложено. Даже если бы Сталин очень захотел помочь голодающим крестьянам, у него мало что бы получилось. Были предприняты попытки как-то сманеврировать усиленными заготовками в тех районах, где уродился хоть какой-то урожай, и ценой всеобщего недоедания не допустить гибели людей. Но и эта попытка удалась далеко не полностью. Сталину пришлось, в конце концов, принять нелегкое решение — бросить голодающие районы на произвол судьбы.[40]
Для сравнения. Когда в 1946 году в тех же самых районах разразился голод, тоже из-за сильной засухи, Советское правительство уже в сентябре 1946 года купило в Китае 1 млн тонн зерна и 10 тысяч тонн мяса и перебросило это продовольствие в голодающие районы. В них были открыты специальные пункты, специальные продовольственные площадки, на которых кормили голодающих детей.
«Гулаговеды» выставляют Сталина эдаким монстром: он, якобы, сам организовал голод на Украине ради каких-то непонятных и «гулаговедами» не разъясняемых целей. Для создания такого впечатления применяется один и тот же обкатанный прием: «гулаговеды», указывая только общий абрис партийной политики в это время в этом месте, например, указывая только даты посылки комиссий ЦК, без указания задач и точного состава, они тут же переходят к описаниям всевозможных ужасов, творившихся на местах. Нужно заметить, что эти ужасы, вплоть до деталей, кочуют из издания в издание. В итоге создается впечатление, что комиссии ЦК прямо поощряли такие перегибы, что они возникали именно как следствие приезда этих комиссий.
Есть, например, такая гнусная книжка «Черная книга коммунизма» [66], где голоду 1932–1933 годов посвящено всего двадцать страниц и события изложены вышеописанным способом. Из текста так и остается непонятным, куда точно приехали комиссии Молотова и Кагановича, чем они занимались и чего добились. Минимум цифр и фактов — максимум обвинений.[41]
В беседах с Молотовым есть характерный эпизод, как раз связанный с этой темой: «Чуев: В писательской среде говорят о том, что голод 1933 года был специально организован Сталиным и всем вашим руководством.
Молотов: Это говорят враги коммунизма! Это враги коммунизма. Не вполне сознательные люди. Не вполне сознательные…
Нет, тут уж руки не должны, поджилки не должны дрожать, а у кого задрожат — берегись! Зашибем! Вот в чем дело. Вот в этом дело. А у вас — давай готовенькое! Вы как дети. Подавляющее большинство современных коммунистов пришли на готовое, и только давай все, чтоб у нас хорошо было все, вот это главное. А это не главное…
