институтов. Кроме того, бюджет, который они на это выделяют, наверняка разворовывается примерно, весь. Представьте себе, какие подонки этим занимаются, а ведь эта работа проводится в условиях почти бесконтрольных. Не захочешь, а украдешь. Да и вообще тезис о возможности изменения электорального поведения соцсетями (не поддержки уже сложившихся паттернов, а именно изменения) кажется мне сомнительным. Ну, создадут какую-нибудь суперсеть, которая день и ночь будет агитировать за Путина. Мы же с вами, все равно, за него не проголосуем. Почему же мы американцев или немцев считаем глупее себя? Это «политтехнологи» могут убеждать заказчика, что все решается деньгами, дай только побольше. На самом деле система политических установок формируется на серьезном бэкграунде и ни пятью, ни пятью тысячами сообщений в твиттере всерьез ее не поколебать. Значит, возвращаемся к ответственности избирателей. Но давайте попытаемся не обличать, а посмотреть на ситуацию глазами того человека, который раньше голосовал за центристов, а теперь отдал свой голос правым. Почему? А с ним не разговаривают. Его многое не устраивает в своей стране – нормального человека всегда многое не устраивает. Но те, кого он привел во власть, спрашивают его мнение раз в четыре года, в остальное время они сами знают, что делать, и, как ему кажется, живут в каком-то выдуманном мире. Политики говорят МЫ, а избиратель все чаще чувствует, что это какое-то другое МЫ, к которому он не принадлежит. И сами политики становятся для него ОНИ. Еще Фарид Закария говорил о постоянном падении доверия к демократическим институтам – все большее число людей приходят к выводу, что вроде бы ими же и избранные политики не представляют их интересов. Политика – это не столько искусство возможного, сколько искусство диалога. Но не формально-вежливого, не условного «разговора о погоде», а обсуждения того, что действительно волнует собеседников. Один из главных вопросов для граждан демократических стран сегодня – миграция. Многие боятся мигрантов, чувствуют себя некомфортно от того, что их стало много, верят рассказам о совершаемых ими преступлениях и о нежелании полиции этим преступлениям противодействовать (эти рассказы могут быть сильным преувеличением, но perception is reality), многим не нравятся их манифестации на улицах их городов и так далее. Им не обязательно страшно, но уж точно неуютно. Они перестают чувствовать, что их страна – по-прежнему, их страна. Но интеллигентные, сбалансированные политики вместо содержательного разговора пытаются убедить их, что все, в целом, хорошо (а что не совсем хорошо, так мы совсем скоро подправим), а вот быть расистом или исламофобом – плохо (МЫ не расисты!), поэтому сами их беспокойства говорят об их невысоком интеллектуальном и моральном развитии. И вот тут-то на сцену выходят крайне правые. Мой знакомый из русских немцев, уже много лет живущий в Германии, человек весьма успешный, поддерживающий фонды, помогающие украинцам и русским, выступающий против Путина и войны, сказал мне, что единственная партия, которая поднимает вопросы, которые его волнуют в связи с миграцией, это «Альтернатива для Германии», то есть по его определению, фашисты. Остальные, как он считает, отмахиваются от проблемы, говоря, в лучшем случае, об экономических аспектах миграции, о положительной роли мигрантов в промышленности, медицине и так далее. Но ни ему, ни миллионам других этого недостаточно. И получается, что голосовать ему не за кого. Он за фашистов голосовать не будет – не тот человек, но другие-то голосуют. Демократические лидеры пытаются добиться консолидации общества на страхе перед правыми, а страх да, есть, но только не перед правыми, а перед мигрантами. Дело не только в проблеме миграции. Как-то так получилось, что демократический истеблишмент стал не выполнять волю избравших их людей, а навязывать им свои представления, не считаясь с приоритетами большинства. Ни от одного американца я не слышал о том, как важны гендерно нейтральные туалеты в школах, зато очень и очень многих волнует низкое качество образования особенно, в начальных классах. Необходимость ждать врача-специалиста месяцами – реальная, вызывающая понятные эмоции проблема для многих немцев. А им говорят о глобальном потеплении и спасении редких видов животных. Да, не против я гендерно-нейтральных туалетов и спасения редких животных, но качество образования и медицины важнее. А в Италии какие-то мудрые люди попытались – неудачно, слава Богу – принять закон о запрете использования в официальных документах слов мать и отец – надо, видите ли, говорить «родитель»! Лозунг Джорджи Меллони: «Я мать, я женщина, я итальянка, я христианка» на этом фоне перестает быть набором трюизмов и становится политической позицией, которую и поддержало огромное число избирателей Италии. И в этом контексте кто-то всерьез надеется, что люди не будут голосовать за правых, которые говорят на одном с ними языке? Вы же сами открыли им ворота. Еще не все потеряно. Европейский парламент сдвинулся вправо, но не сильно, центристская Европейская народная партия сохранила там свое доминирование. Президентом Франции до 2027 остается Макрон. Как бы ни прошло 5 ноября в Америке, их система сдержек и противовесов пока сохраняется. Но что дальше? А дальше развилка. Если демократический истеблишмент услышит сигнал, сделает выводы и станет отвечать на запросы и требования граждан, а не только на свои представления о прекрасном, то все еще может наладиться. Ну, а если нет, то президентом Франции станет Марин Ле Пен, Альтернатива для Германии сначала войдет в правительство, а потом и возглавит его, в США и в Британии наступит хаос и мрачные пророчества Шпенглера воплотятся в жизнь.
Леонид Гозман - Результаты выборов на Западе теперь напрямую... | Facebook
July 07, 2024 01:23
Путин убивает Владимира Кара-Мурзу, моего... - Виктор Шендерович | Facebook
Путин убивает Владимира Кара-Мурзу, моего друга и сына моего друга. Одного из лучших людей России. Это в чистом виде "хроника объявленной смерти", по Маркесу. Володю дважды пытались отравить, а теперь добивают в тюремном заключении. Параллели с убийством Алексея Навального слишком очевидны, чтобы делать вид, что мы не понимаем сути происходящего. Кара-Мурзу убивают. Он в тюремной больнице, адвокатов к нему вчера не пустили. С его диагнозом (после двух отравлений) его не имели права сажать в тюрьму, но наши апелляции к праву уже давно выглядят атавизмом. Что делать в этой ситуации, я не знаю, - но только не молчать. Путин
