Ознакомительная версия.
Украинский народ создал целый цикл «дум» – сказаний о еврейском угнетении, о которых подробно пишет украинский историк Грушевский, которого как социалиста (Украинский эсер) и как сотрудника большевиков, покаявшегося в своих шовинистическо-самостийнических заблуждениях и приехавшего из эмиграции им служить, заподозрить в антисемитизме нельзя.
В главе «Антисемитские мотивы в объяснениях Хмельниччины» («Початки Хмельниччины» стр. 123) Грушевский пишет:
«Евреи-арендаторы заарендовали все шляхи казацкие и заставили их своими шинками – на одной миле по три шинка ставили, вынуждая казаков к покупке у них водки и меда, и не дозволяя им самим изготовление этих напитков для собственного потребления. Об этом „дума“ говорит:
«Як иде украинський козак тай корчму минае,
А жид выбигае, та украиньского казака за чуб хватае,
Та ще його двома кулакамы по потылыци затыняе:
Що та мымо корчмы идет тай корчму минаеш»…
Заарендовали евреи все казацкие торги и брали «мыто-перемыто» от пешего и конного проезжего, от всякой клади, даже от выпрошенной нищими их милостыни. Ото всех забирали, что лучшее, а кроме того, говорит «дума»:
«И ще ж то жыды-рендари у тому не пересталы -
На славний Украини вси козацьки церкви заарендувалы:
Которому б то козаку альбо мужыку дав Бог дытыну появыты
То не иды до попа благословытыся; – да пиды, до жыда-рендаря,
То положи бытый талер щобы жыд дозволив
Церкву одчыныты, тую дытыну охрестыты».
О поборах с разных промыслов известная «дума про поневолення козаччыны жыдами» говорит:
«Который бы то козак альбо мужик схотив рыбы наловыты,
Жинку свою з дитьмы покормыты,
То не йде до попа благословытыся.
Да пиде до жыда-рендаря, до поступы йому часть оддать
Щоб позволыв на ричци рыбы наловыты
Жинку з дитьмы покормыты».
Из той же «думы» Грушевский приводит длинное описание, как казак взял мушкет и проходил мимо шинка. Еврей-шинкарь его увидел и вот «жыд з шынку выбигае – казака за патлы хватае», и ругает, как это он задумал «утя вбыты». А потом казак должен просить и «жыда мылостывым паном называе»…
Насколько точно эти «думы» изображают историческую правду, установить трудно, но что они являются отображением народных настроений того времени – не подлежит сомнению
В частности, вопрос об арендовании евреями православных церквей многими оспаривается на том основании, что не сохранилось ни одного арендного договора об аренде церквей.
Сторонники же мнения, что евреи действительно были арендаторами церквей, приводят сохранившийся договор 1596 года, по которому было заложено село Слуща совместно шляхтичу Миклашевскому и еврею Песаху, причем в числе доходных статей упоминаются «церкви и их подаванье», то есть с приходами от церкви. Известный историк Костомаров полностью разделяет мнение, что факт аренды церквей евреями имел место. Грушевский склонен считать это недоказанным, а некоторые авторы, например, Галант (в журнале «Еврейская старина» за 1909 г.) это мнение оспаривает.
Так как этот вопрос из плоскости исторической объективности был перенесен в плоскость политическую – оправдание антисемитизма среди украинцев, то надлежащим образом он окончательно не выяснен и до настоящего времени и ждет своего объективного исследования.
Зато вопрос о роли и деятельности посредников-евреев вообще (выключая вопрос об аренде церквей), и об оценке этой деятельности современниками освещен достаточно полно неопровержимыми документами того времени.
Из сохранившегося письма полковника Кривоноса, одного из главных сподвижников Хмельницкого, к князю Заславскому видно, что Кривонос считает деятельность евреев главной причиной восстания. Он пишет Заславскому: «Жыдив зволь Ваша мылость до Вислы завернуты, бо та вийна вид жыдив зачалася – воны то и Вас з розуму звели».
Московский купец Кунаков, проехавший Украину зимой 1648-49 г., то есть непосредственно после начала восстания, разбирая его причины, говорит: «жиды Черкасов (то есть украинцев) грабили и издевались над ними: как только который черкас выкурит водки или сварит пиво, не сказавши жиду и не снимет перед жидом шапку, жиды придирались к нему, грабили и уничтожали, а его имущество отбирали, жен и детей насильно забирали на работу».
Львовский каноник Юзефович пишет: «Господство поляков дошло до такого невыносимого утеснения, что даже над Церквами давали они власть роду жидовскому. Священник казацкий, попросту называемый поп, не мог в своей церкви совершить таинства крещения, венчания и других, если наперед не заплатит жиду за ключи установленной паном платы и должен был каждый раз от дверей церковных относить их и отдавать жиду. По заслугам претерпела ты беды свои, Польша». Так пишет поляк, католический священник, современник событий.
В сохранившихся письмах Хмельницкого указывается, как на доказательство крайнего угнетения народа, тот факт, что он должен был терпеть разные кривды от евреев.
То же самое мы находим в мемуарах современников событий – поляков Каховского и Грондского. Последний, описывая подробно все тяжелые повинности крестьян, говорит, что они «росли изо дня в день, по большей части потому, что отдавались на откуп евреям, а те не только выдумывали разные доходы, весьма несправедливые для крестьян, но и суды над ними присваивали себе».
Волынский еврей Натан Ганновер в своих мемуарах пишет о крепостных, что они «работали барщину у магнатов и шляхты, которые отягощали их тяжелыми работами в доме и на поле. Шляхта накладывала на них большие повинности, а некоторые шляхтичи страшными способами вынуждали их переходить в господствующую веру. И был народ русский в такой степени унижен, что все народы, даже из всех народов самый униженный – жиды, также господствовали над ними».
Из всех приведенных выше выдержек из аутентичных исторических документов видно, в каком невыносимо тяжелом положении находились широкие народные массы Украины – Руси.
Видны также и причины, породившие ненависть к евреям, характерную для настроений масс того времени. Были ли в этом виноваты евреи или польское правительство и стоявшие за его спиной иезуиты, создавшие такие условия, что евреи для того, чтобы существовать, вынуждены были эксплуатировать народ – дела не меняет.
* * *
Очищение Левобережья.
Крупнейший магнат Левобережья, Вишневецкий, узнавши о восстании Хмельницкого, собрал большое войско, чтобы двинуться на помощь Потоцкому усмирять восстание. Но, подойдя к Днепру, нашел все паромы уничтоженными и, не решаясь задерживаться на Днепре для переправы своего войска, двинулся на север, на Черниговщину, и только севернее Любеча ему удалось переправиться через Днепр и повести свое войско на Волынь, куда он прибыл уже после разгрома под Желтыми Водами и Корсунем. Его резиденция – Дубны, была захвачена повстанцами, которые вырезали всех находившихся там католиков и евреев, не успевших уйти своевременно с Вишневецким.
Об отступлении Вишневецкого с Левобережья, где он, будучи отрезан Днепром от Польши, чувствовал себя, по мемуарам современника, «как в клетке», сохранилось много документов, из которых видно, что это было не только отступление войска, но и эвакуация всего Левобережья. Все, что так или иначе было связано с Польшей и ее социальным строем, спасалось от повстанцев и уходило с Вишневецким: шляхта, арендаторы-евреи, католики, униаты. Они знали, что если только попадут в руки повстанцев, то им пощады не будет.
Весьма подробно, красочным библейским стилем, описывает современник событий раввин Ганновер этот «исход» евреев с Левобережья совместно с поляками, которые к евреям относились очень хорошо и всячески оберегали и защищали, чтобы они не попали в руки казаков.
О судьбе же тех, которые не успели присоединиться к Вишневецкому, Ганновер пишет: «много общин, которые лежали за Днепром, близ мест войны, как Переяслав, Барышевка, Пирятин, Лубны, Лохвица, не успели бежать и были уничтожены во имя Божие и погибли среди мук страшных и горьких. С одних содрана кожа, а тело выкинуто на съедение псам; другим отрублены руки и ноги, а тела брошены на дорогу и через них проходили возы и топтали их кони… Не иначе поступали и с поляками, особенно с ксендзами. Поубивали на Заднепровьи тысячи еврейских душ»…
Сведения, которые дает Ганновер полностью совпадают с описаниями событий другими современниками, которые дают и число погибших. Грушевский в своей книге «Хмельниччина в розквити» говорит о двух тысячах евреев, убитых в Чернигове, 800 в Гомеле, нескольких сотнях в Соснице, Батурине, Носовке и в других городах и местечках. Сохранилось и приводимое Грушевским описание, как производились эти погромы: «одних порубили, другим приказали выкопать ямы и потом туда побросали еврейских жен и детей и засыпали землей, а потом евреям дали мушкеты и приказали одним убивать других»…
Ознакомительная версия.
