Свердловские рокеры вовсе не были «поколением дворников и сторожей». По большей части они были поколением молодых инженеров и архитекторов. Не фрики, не маргиналы и не мученики, а более-менее благополучные и воспитанные ребята. Их поддерживали мощные вузы, и рокеры не были этакими сектантами. Правильнее сравнивать их не с катакомбными христианами, которых империя терзала на гладиаторских аренах, а с художниками-импрессионистами: элита считала их неумёхами, да и сами они вроде только пьянствовали, обнимая своих подружек, – и тем не менее создали новый язык для новых буржуазных ценностей.
Почему Свердловск оказался вторым после Ленинграда центром рок-н-ролла в СССР? Поэт Илья Кормильцев считал, что здесь, во-первых, много студентов, во-вторых, «ссыльные», то есть вольнодумцы. Впрочем, следовало бы говорить о более свободном мышлении: свердловская интеллигенция была в основном технической, а законы инженерии не подчиняются советской идеологии.
Свердловский рок стал реакцией на «совок» от индустриального мегаполиса. Отсюда фактура образов – квартиры, подъезды, парки… Сердцу горожанина нечем успокоиться. Нет сельского умиротворения на природе и нет столичного утешения высокими образцами искусства. Оправдание своей жизни не обрести даже в трудовой традиции, потому что она осталась лишь в малых исторических городках. Прямая и лобовая социальность – отличие свердловского рока от других течений советского рока и родовое наследие большого промышленного города.
Миром тогда владело диско – позитивная, понятная и яркая музыка. Для самопального советского рока конкурировать с диско уже было смелостью. Время повернуло так, что геройская поза оказалась героической позицией, а молодость жаждет подвига. Ну, советские рокеры и сделали своим подвигом свою музыку.
В Советском Союзе каждому новому поколению находилась какая-то великая цель, пожирающая неуёмную энергию молодости, а поколению 1980-х одряхлевшая компартия ничего придумать не смогла. Итогом стал рок-н-ролл – естественный и нормальный бунт детей против отцов: честности против договорённостей, максимализма против компромиссов. Этот бунт легко встраивался в политическую стратегию перемен, но первичной была молодость, а не идейный крах «совка».
Они выбрали для своей молодости вот такой вот рок-формат. А их молодость совпала с желанием общества омолодиться. И они оказались в зените неожиданно даже для себя. Так что их подвиг не в том, что они взлетели вверх, а в том, что они из зенита не сорвались вниз. Они не подвели. Эпоха оказалась им по плечу.
Хотя эти парни ничего особенного и не делали. Ходили по гостям из общаги в общагу, вместе квасили на квартирах приятелей, отбивали друг у друга девчонок, обменивались пластинками, ссорились и спорили, играли на гитарах. Первым реальным музыкальным объединением в конце 1970-х годов стал ансамбль «Сонанс» при университете. Лидерами его были Игорь Скрипкарь и Александр Пантыкин. Их крылья осенили многих будущих титанов свердловского рока, для которого в итоге «Сонанс» превратится в космогонический миф, в общую колыбель.
Советская молодёжь
Ансамбль играл некий сложный арт-рок и даже ездил на знаменитые тогда фестивали в Ригу и Черноголовку. Записав единственный альбом, в 1980 году «Сонанс» развалился на две команды: группу «Урфин Джюс» Пантыкина и группу «Трек» Скрипкаря. «Треку» досталась слава, Пантыкину – долголетие.
«Трек» прогремел в 1981 году в архитектурном институте на первом рок-фестивале, который был организован комитетом комсомола САИ. «Трек» играл что-то на блюзовой основе и крепко пронимал непривычную к блюзу аудиторию. Воодушевлённый признанием, «Трек» отправил свою запись в «Комсомольскую правду» – и тут же огрёб со страниц газеты могучий разнос. Это резко увеличило интерес к группе, и вскоре она с большим успехом выступила в Москве. Однако с 1982 года в СССР начался зажим рок-музыки, и «Трек» потихоньку рассеялся.
В те времена самодеятельным музыкальным коллективам нужно было регистрироваться, согласовывать репертуар и проходить ежегодную аттестацию в филармониях. Рокеры не желали тратить время на такую бюрократическую хрень и свалили в «полуподполье». Свердловский горком комсомола решил вытащить хулиганов на свет и взять над ними шефство с целью перевоспитания. Рокерам придумали «рок-семинары». По сути, это были джем-сейшны и пьянки за казённые деньги где-нибудь на турбазе. Против такого кураторства рокеры возражать не стали. Первый «рок-семинар» прошёл в конце 1982 года, и ещё в автобусе, в пути на турбазу, уже насмерть бились бухие барабанщики «Трека» и «Урфина Джюса».
В общем, как-то очень сильно помешать року власти в Свердловске не могли, а помогать не умели. Группы собирались сами по себе. Инструменты покупали у ресторанных ВИА или в «Граммофоне» – в магазине «Музыкальные товары» на улице Луначарского. Качество аппаратуры было аховое: вся рок-халабуда звенела и бренчала, как сервант с фаянсом. Каждая группа подыскивала себе «репу» – репетиционную базу. «Репой» могла быть аудитория у хорошего препода, комната в каком-нибудь клубе или подсобка в подвале у доброго управдома. А ещё группы обзаводились директором, который организовывал концерты и продавал билеты.
Илья Кормильцев, участник тех событий, писал желчно и пренебрежительно: «Знаменитый свердловский рок в реальности представлял собой группу человек из десяти, между собою задолго и накрепко переругавшихся. Друг друга они терпеть не могли, а новичков в свой гадюшник старались не допускать». Однако Кормильцев всегда и всем был недоволен, и рок не исключение. Что ж, рокеров и вправду было мало, они собачились, и были они тогда, увы, просто бузотёрами. Но неважно, кем они были, если они столь громко сумели сказать столь многое.
Николай Грахов и рок-клуб
Чтобы контролировать рок-движение, советская власть изобрела рок-клубы. Но власть была вялая и дряхлая, а рокеры – молодые и наглые, и на деле рок-клубы занимались именно тем, против чего их создавали: расширяли пространство свободы. Свердловский рок-клуб стал в СССР вторым после ленинградского.
Партия, комсомол, исполком и профсоюзы долго утрясали вопрос, и наконец обком КПСС дал отмашку. В учредители рок-клуба записали себя областной совет профсоюзов, обком ВЛКСМ и областное управление культуры, однако реальным демиургом был Николай Грахов, инженер с жаждой общественной деятельности. Ему тогда было 33 года. Он окончил физтех УПИ и работал в Уральском научном центре. Неугомонный Грахов с юности был склонен из чего-то модного делать что-то популярное и ещё в 1976 году организовал первую в Свердловске дискотеку.
Свердловский рок-клуб открылся 15 марта 1986 года в Доме культуры имени Свердлова на улице Володарского (в доме напротив ещё год назад жил с семьёй Борис Ельцин). В ДК в комнатушке обосновался администратор рок-клуба – сначала Александр Калужский, потом Рудольф Стерхов. Ещё в ДК имелся небольшой и уютный зал для концертов. Великий и ужасный Грахов реял повсюду, как божий дух, на общественных началах. В рок-клуб вступило сразу 40 рок-групп, потому что андеграунд не был идеалом советского рока: рок-музыканты жаждали признания и социализации.
По официальной декларации, рок-клуб создавался для идейного окормления самозародившихся рок-групп. На практике рок-клуб просвещал неофитов, помогал искать «репы», устраивал концерты и следил, чтоб буйные рокеры не зарывались и не дёргали государственного тигра за усы. Например, в рок-клубе «литовали» тексты: профессиональный литератор подписывал акт о том, что стихи для песен вполне политически выдержанные. Но цензором часто бывал писатель Андрей Матвеев, нонконформист и вообще такой же смутьян, как и сами рокеры.
Главным ежегодным событием в жизни рок-клуба стали рок-фестивали: они называли новые имена и обозначали тренды. Первый фест на 20 групп начался 20 июня 1986 года в ДК имени Свердлова. Тогда оргкомитету ещё не хватало опыта, чтобы опознавать будущих хедлайнеров: первый суперблокбастер свердловского рока – «Разлука» – только шлифовался «Наутилусом» на «репе». Зато рок-клуб выводил рокеров из подполья, делал рок-музыку легитимной, предъявлял новые культурные практики и социальные стандарты. А потом всё заполыхало.
Рок загремел по всей стране и ворвался в телевизор. Свердловский рок-клуб зажигал звёзды на каждом фестивале. Принадлежность к группе из СРК означала стр-р-рашную крутизну музыканта. В Свердловске рокеры стали кумирами: поклонники мечтали с ними побухать, а девчонки пробирались за кулисы и, млея, сидели в гримёрках. Делом чести считалось пройти на концерт любимой группы бесплатно – показать всем, что ты приобщён к высшей касте друзей этой группы.
Музыканты СРК старались не помрачить свои нимбы небожителей. Конечно, все соперничали друг с другом и ревновали, но главной проблемой были не козни, а низкий уровень музыкальной подготовки. В ссорах рокеры орали друг на друга: «Да он петь не умеет!», «Да они играть ни фига не могут!», «Там басов, на хрен, не было слышно!», «Ты, урод, добавь гитары в мониторы!» Если концерт не получался, то виноват, конечно, был звукорежиссёр: звук плохо выстроил, зараза.
