США, сосредоточив свои научно-технические усилия в нескольких направлениях, создали сверхкрупные инновационные корпорации - такие, как MIT, Stanford Research Institute, который больше чем MIT, и другие. Все они работают в тесной связке с Пентагоном и спецслужбами. Вопрос: что, правящие круги США живут сами по себе, а Пентагон и АНБ сами по себе? Или же они вместе реализуют некую общую программу перехода к новому глобальному технологическому укладу, исходя из обозначенных выше перспектив?
Россия к такому повороту событий категорически не готова. У нас власть имущие озабочены и заняты совсем другими проблемами: подготовкой к Зимним Олимпийским играм в Сочи или пилингом земли под институтами РАН. Минобороны чуть было не превратили в контору по ликвидации армии, и одумались лишь тогда, когда возникла угроза российским активам за рубежом. Министерство науки и образования в открытую "гробит" и науку, и образование, но тут кажется, что учёные никакой пользы для сумм прописью не приносят, поэтому с ними можно поступать как угодно. Такая позиция - самоубийственна для нашего государства, нашей страны, нашей русской цивилизации в целом. Молчать об этом или делать вид, что ничего страшного не происходит, было бы недостойно и даже преступно. Полагаю, наш "круглый стол" - лишь первый шаг в данном направлении.
Путин как национал-большевик
Валерий Коровин
1 августа 2013 28
Политика
Нужна ли Кремлю идеология?
Тема примирения российских государственников возникает снова и снова далеко не случайно. Поднимается она в связи с тем, что как сейчас, так и век назад, существует угроза российской государственности. И инструментарий ослабления и развала российского государства воспроизводится чужеродной для России идеологией, таится в таком явлении как либерализм. Либерализм или в идеологических терминах либерал-демократия, с его постановкой индивидуума и его интересов в центр всех вещей, и является основной угрозой нашей государственности на протяжении последних двух столетий. Либерализм превозносит частное над общим, индивидуальное над целым, а следовательно в корне противоречит мировоззренческим представлениям русского большинства.
В этой идеологической модели либерал-демократии и кроется угроза российской государственности. Соответственно, консолидация российских государственников должна выстраиваться на строгом отрицании этого явления, а именно: суть либерализма - это левая политика, где индивидуум является центральным критерием, основным субъектом всех процессов, и правая экономика с её безграничной властью рынка, священностью частной собственности и доминацией меркантильного интереса.
В чистом виде ни левая идеология марксизма, которая легла в основу механизма русской революции начала ХХ века, ни чисто правая модель, которую мы наблюдаем в последнее десятилетие, не отвечает задаче строго отрицания либерализма с его угрозой существования государства как такового. Чистая левая идеология и её незначительные вариации содержит в себе левый политический сегмент, включённый в либерал-демократическую модель. Чистая правая идеология включает в себя правую экономику, так же являющуюся элементом либерал-демократической идеологической доктрины.
Обратным явлением, которое строго противостоит либерал-демократии с её левой политикой и правой экономикой, является идеологическая модель, которая, напротив, настаивает на доминировании левой экономики и правой политики.
Здесь надо вспомнить, что собственно сам либерализм уже бросал вызов европейским национальным государствам - государствам-нациям, - и ответом на него стал этатизм, т.е. утверждение ценности государства, его доминации в общественно-политической жизни. В Европе это национальное государство. Этатизм провозглашал ценность государства именно перед угрозой его размытия либеральной идеологией, с его доминацией интересов индивидуума над государственными интересами.
Национальный дух большевизма
Но что мы видим, если переложить эту ситуацию на Россию? Россия не является национальным государством в европейском представлении, а является империей, т.е. совокупностью всех социальных моделей - от этнической, через коллективную субъектность большого народа, до элементов наличия политической нации в городах и эксцентрического гражданского общества в мегаполисах. Поэтому, как утверждал Николай Трубецкой, национализм в России носит характер "общеевразийского национализма" или национализма имперского, когда высшей ценностью является не национальное государство, как в Европе, но государство имперское, проще говоря - Империя.
В начале XX столетия совершенно удивительным, метафизическим образом, логика русского народничества и доминации ценности русского имперского государства трансформировала марксистскую, чисто левую идеологию Октябрьской русской революции 1917 года в национальном ключе, о чём много и очень подробно писали первые национал-большевики, такие как Николай Устрялов, Пётр Савицкий и др.
Исторический пример примирения государственников, которым можно вдохновляться и сегодня - национал-большевистское движение, объединившее крестьянство, и в целом народничество (метафизический фактор), кадетов и эсеров, многие из которых, включая левых меньшевиков, интегрировались в партию большевиков, с левым государственничеством сталинского типа. Именно сталинское национал-большевистское, - не номинально, а по сути - государство гармонично включило в себя и народников, и представителей скифского движения, и сменовеховцев. "В комиссарах дух самодержавья" - формула заката троцкизма, и начала эпохи становления сталинизма с его непререкаемой ценностью государства, противопоставленного перманентной революции космополитов. "Есть в Ленине керженский дух, игуменский окрик в декретах" - удивительная интуиция Николая Клюева относительно грядущей сталинской, державнической большой России.
Сталин - как национальный лидер
Но не только поэты и философы, но даже сталинские кадры, в дальнейшем - государственные кадры, такие, как советский дипломат Сергей Дмитриевский, одним из первых использовавший формулу "Сталин - как национальный лидер", обосновывали неизбежную трансформацию от левых мировоззренческих моделей к правым под воздействием русского народничества. Именно Сталин - первым из большевистских вождей открыто выступил за реабилитацию такого понятия как русский народ, и за присутствие русского национального фактора в политике. А некоторые сталинские шаги - фактическое, а не номинальное, как в 1917 году, восстановление патриаршества РПЦ в 1943, Казанская икона Божьей Матери, облетевшая вокруг Москвы, восстановленные имперские погоны - стали символами возрождении Советской России именно как империи.
Само же народничество интегрировалось в виде остаточных элементов - эсеров, кадетов и даже левых меньшевиков - в большевистскую партию. Что уже является метафизическим фактором в силу того, что напрямую эти силы не участвовали в политике формирования Советского государства, зачастую отрицая не только марксизм, что естественно, но и большевизм, однако присутствовали, в том числе в руководящих структурах Советского государства в сталинский период. Эта логика народничества, и понимание русского национализма как национализма имперского, общеевразийского, и легла в основу постепенной трансформации, перехода от разрушительных в отношении государства, сугубо левых марксистских моделей, к национальным политическим правым имперским моделям сталинского большевизма.
Таким образом, если рассматривать идеологическую модель, противостоящую либерализму, то, несомненно, левой её составляющей является большевизм. То есть не социализм в чистом виде, возникший из европейского индустриального общества, а социализм, впитавший в себя элементы народнических течений, и представший нам в формате большевизма.
Однако на протяжении всей советской истории в идеологической модели советского периода сохраняется и наличие правого элемента - элемента ценности государства, который, может быть, возник ещё в романовской России, при попытке создать большое государство-нацию европейского типа, но окончательно был реабилитирован, введён в политический обиход именно Сталиным.
Без либерализма. Государство - как высшая ценность
Перекладывая эту ситуацию на сегодняшний день, мы должны констатировать, что Владимир Путин в момент прихода к власти, уже в свой первый срок начал выстраивать свою политику на отрицании либерализма, выраженного в "ельцинизме". Отрицая левую политику, являющуюся неизменной составляющей либерал-демократии, и утверждая несомненную ценность государства, он двигался к правой модели, к "белой" модели. То есть Владимир Путин оба первых срока был последовательным рыночником, и при этом державником. Либерал-патриотизм Путина, который был констатирован многими политологами, являет собой чисто правую идеологическую модель с её рынком и державностью.
