Народы Югославии действительно совершенно преднамеренно брошены в братоубийственную бойню друг против друга с единственной целью — обеспечения мотивов и условий для операции “Большой переезд”. По-своему, хотя и по-подлому, она гениальна. В самом деле, все вроде происходит по воле случая — “внезапные восстания”, “неожиданное” (с каких это пор?) упрямство Белграда, очередной властный паралич в Москве, “спонтанные” негодования международной общественности. На самом деле все случается именно в тот момент, когда должно произойти, — не раньше не позже — и удивительным образом синхронизировано с остальными событиями, включая поминутное прохождение орбитальных спутников — откуда, интересно, знали о них наркоторговец Тачи, по кличке “Змея”, и прочие вожди повстанцев в Косово. Возбудись, например, албанцы годом-двумя раньше, автоматически встал бы вопрос о самоопределнии сербов в Хорватии и Боснии, сейчас же они разоружены и забыты. При этом не надо запрашивать ни Конгресс, не “электорат” о дополнительных ассигнованиях на перебазирование, ни ставить даже этот вопрос как таковой — само как-то все получается.
До сих пор все же оставалась одна проблема — Балканы гористы и не вполне пригодны для размещения стратегических аэродромов и танковых частей. Переброшенная, например, из Германии в Боснию 1-я танковая дивизия ВС США так и простояла в узкой горловине Посавинского коридора, не имея никакой свободы для маневра. Иное дело Косово поле — самая большая природная равнина в этой части полуострова. Здесь есть где развернуться по многим тактическим направлениям. Косово поле по-русски — это “Дроздово поле” — символический и исторический аналог нашего Куликова поля. Представьте последнее, да еще с размещенными на нем вместе взятыми храмами и монастырями Киева, Новгорода и Владимира, и высказанное кем-то намерение разместить на нем иностранный танкодром, и тогда вы, быть может, поймете чувства сербов.
То, что там сейчас происходит — это всего-навсего зачистка удобной строительной площадки для американских баз тяжелой боевой техники. Лишние там одинаково и сербы, и албанцы. Этим объясняются практически все нынешние события в Югославии, на первый взгляд кажущиеся немотивированными и абсурдными. Именно поэтому им дают свободно изгонять и убивать друг друга, немилосердно бомбя их при этом с воздуха. Мало кто обратил, в частности, внимание, особенно на Западе, на то, что хладнокровно разбомбленная натовскими самолетами в районе Джаковицы колонна албанских беженцев не оставляла край, а возвращалась в него. Выходит — домой возврата нет. И при чем тут заклинания про их спасение. А идея развести албанцев по всему миру, включая 20 тыс., на базу в Гуантанамо? Она вполне вписывается в сценарий исхода одних ради прихода других, тем более, что и ведомство размещения в обоих случаях оказывается одинаковым — Пентагон. Появляется логика и в систематическом уничтожении сербской инфраструктуры, в том числе двойного назначения, — у американских баз, тем более в период переселения и становления, поблизости не должно быть никакой конкуренции или источников гипотетических неприятных неожиданностей. Отрезаются и более отдаленные подступы в Центральной Европе на Дунае, чтобы и оттуда никто не пытался проникнуть на “стройплощадку” во время ее освоения. Становится понятным и солидарное молчание, да и явно выраженное одобрение по поводу происходящего со стороны европейских политиков. Для многих из них перспектива в ближайшем будущем избавиться от слишком шумных заатлантических союзников, сбагрив их на окраину Европы, представляется столь заманчивой, что ради нее они вполне готовы примириться со всеми муками совести. Левые Шредер и Д. Алемма полагают, что актив, в который они вскоре запишут освобождение своих стран от американских баз, в глазах их населения все равно перевесит. Только куда они, а вместе с ними все остальные представители “передовой цивилизации”, запишут страдания сербских, албанских, да и других детей бывшей Югославии?
Мы же, кроме прочего, должны ясно и громко всем им сказать: господа, ваши планы нам известны, и не надейтесь, что вам удастся представить их ныне и присно как случайное стечение обстоятельств, а не циничный и жестокий сговор, каковыми они являются на самом деле!
Наш корреспондент встретился с действующим генералом ФСБ, который согласился рассказать о состоянии дел с терроризмом в сегодняшней России. По понятным причинам мы приводим эту беседу, не называя фамилии и должности генерала.
КОРРЕСПОНДЕНТ. Вопрос к вам как к профессионалу, способному оценить любую террористическую акцию по тем параметрам, по которым вы обычно их в своей среде оцениваете. Произошел инцидент у американского посольства, который квалифицирован, как акт терроризма. Что это за явление?
ГЕНЕРАЛ. В общем-то, думаю, это естественная реакция людей, которые понимают, что такая неприкрытая агрессия со стороны США практически — акт государственного терроризма. Это реакция людей, которые хотели бы ответить адекватно. Кто мог совершить этот обстрел? Диапазон сил, заинтересованных в подобных акциях, настолько широк, что это мог сделать кто угодно, — следствию здесь есть где поработать.
Особенно интересны дерзость, демонстративность террористов, эти странные манипуляции с гранатометом, военная форма. Вероятно, действовали профессионалы. Но я скажу, что это еще только цветочки, ягодки, вероятно, последуют по мере продолжения американской агрессии. И не только в России, но и в других странах. Скоро весь мир будет протестовать, в том числе и такими методами.
КОРР. Если говорить об истории терроризма в России, мы знаем эту классическую пору каляевых, которые убивали царей и генерал-губернаторов, мы знаем огромные массивы террора, которые известны под названием белого и красного террора. Тогда убивали не личность, а били по сословиям: уничтожали дворян, рабочих, кулаков, целые подразделения комиссаров. Потом были огромные чистки в партийном и государственном аппаратах, которые можно расценивать как государственный террор. А потом наступило затишье. База террора исчезла и терроризма как такового не было. Народ коллективно участвовал в едином созидательном процессе. В это относительно спокойное время, после 45-го года, все-таки были какие-то слухи о различных случаях террора. Например, об устранении Сталина, отключении от искусственной почки Андропова, какие-то слухи по поводу теракта в отношении Брежнева. Чем была эта мягкая, тихая, бархатная пора с точки зрения терроризма?
ГЕНЕРАЛ. В 50-80-е годы люди в стране были заняты делом, были спокойны, были уверены в завтрашнем дне. Национальный вопрос в таком раздутом виде не существовал. Каждый мог свободно справлять свои религиозные надобности, государство ему не препятствовало. Причин, способных породить терроризм не было. Не было и экономических причин для массового террора. Режим того времени не допускал этого.
Отдельные проявления — например, 69-й год, когда Ильин пытался стрелять в Брежнева. Здесь речь идет об одиночке, который даже попал заранее в поле зрения особого отдела и других служб. Он был вычислен, но по случайному совпадению, ему-таки удалось осуществить свою попытку. Он был в форме, стоял на стыке двух отделений, его все принимали и справа, и слева за бойца соседнего отделения. Этот человек был амбициозен, у него были определенные психические отклонения, он был потом помещен на лечение.
Во втором случае, в 77-м году, мне видятся плоды непрекращающейся ни на минуту деятельности иностранных спецслужб, которые, разжигая национальные противоречия, подстрекали и наконец повлияли на этих троих мерзавцев, которые осуществили взрыв в метро на перегоне станции “Измайловская”— ”Измайловский парк”.
Волна терроризма стала нарастать к 80–90 гг. при серьезной поддержке в том числе и иностранных спецслужб.
КОРР. Сейчас терроризм у нас — бытового явление. Что было, когда это явление еще только начинало лезть из-под земли, как КГБ чувствовал нарастание угрозы? Она же ведь постепенно наверное, нарастала. Какие буревестники были?
ГЕНЕРАЛ. Буревестники террора стали появляться с зарождением в обществе противоречий социально-экономического и национально-религиозного характера. Мы прогнозировали рост терроризма, и нужны были своевременные изменения оргштатного характера. Но правящие круги были на тот момент заняты политиканством, борьбой за власть и расценивали реструктуризацию КГБ как возможность реализации своих узкополитических интересов. Антитеррористической службы, адекватной нарастающей волне терроризма, создано не было. В то же время те структуры, что в КГБ уже были, стремительно разрушались руководством страны под давлением иностранных спецслужб. Постоянно сменялись руководители комитета, сам комитет расчленялся, переименовывался много раз. Все это сводило на нет все попытки комитета проводить свою государственную функцию, в том числе и противостоять терроризму. Управление по борьбе с терроризмом было создано в 92-м году. Но время было упущено. Обвал уже произошел, и спецслужбы плелись в хвосте событий. В настоящее время даже поставить под контроль весь процесс крайнесложно. Диапазон сил, которые способны на террористическую деятельность, чрезвычайно широк. Фактически мы ситуацию не контролируем. Мало того, наблюдается борьба между различными службами. В структуре МВД приказом министра Степашина создана служба по борьбе даже с политическим экстремизмом, хотя это не милицейская компетенция. По закону 1998 года политический терроризм — сфера деятельности ФСБ, криминальный терроризм, там, где речь идет о лишении жизни особо опасным способом в криминальных разборках, — МВД.
