После своего поражения от Пруссии в 1871 году, французы поняли, что немцы во Франции – это подрывной элемент государства в случае войны с Германией, и начали принимать меры. Они решили обезопасить себя от такого рода шпионских организаций тем, что предложили всем иностранцам, служившим на французских железных дорогах, принять французское подданство под страхом немедленного увольнения со службы. В ответ на это распоряжение германское правительство ввело двойное подданство, т. е. разрешило германским подданным принять французское подданство, оставляя их в то же время в германском подданстве. В настоящее время Израиль использует еврейскую диаспору в других странах, как свою «пятую колонну», установив, что еврей в любой стране автоматически имеет право на гражданство Израиля, но, как видим, идея создания своей агентуры путем двойного гражданства, принадлежит немцам.
И во время первой мировой войны, Германия использовала немцев в России в полной мере. Указанный выше источник сообщает.
«По данным 1904 года, в Привисленском крае было 500 000 немцев, т. е. 5 % общей численности населения края, в Гродненской, Ковенской и Виленской губерниях–40 000, т. е. l %, в Волынской–60 000, т. е. 2 % и Подольской–15 000, т. е. 0,5 % населения. Всего же в России проживало около двух миллионов немцев.
Селились немцы‑колонисты, не как‑нибудь, а, по‑видимому, по строгому и заранее кем‑то выработанному плану. Успешно замаскированная политика немцев расположила своих колонистов в Царстве Польском вдоль железных дорог, по побережью Вислы, по пути через Плоцк и Новогеоргиевск в Варшаву, опоясала своими «глазами и ушами» со всех сторон Ивангород. Затем немецкие колонисты захватили в свои руки все важнейшие пункты и военно‑стратегические пути в Литве, Волыни и Подолии. Вдоль шоссе, на участке Киев – Брест‑Литовск, вдоль Полесских и Юго‑Западных железных дорог немецкие колонии образовали непрерывную цепь. Вокруг Дубно расположилось нечто вроде сплошной немецкой области, заселенной немцами в количестве 307 000 человек. Вокруг ковенских фортов, в Ковенском и смежных с ним уездах жило до 15 000 немецких колонистов. Между отдельными фортами Ковенской крепости, лагерем и железнодорожным мостом на реке Немане находилось до десятка фабрик, принадлежавших немецким подданным. Земельные участки вокруг Ковно и его фортов были приобретены немцами. Объяснить все это случайным явлением – дело довольно рискованное.
Готовность немецких колонистов служить Германии и соблюдавшаяся ими дисциплина могли бы показаться изумительными, если бы не была известна необыкновенная деятельность некоторых берлинских учреждений. Для поощрения патриотического чувства Берлин денег никогда не жалел. Из года в год колонистам выдавалось по нескольку десятков агитационных брошюрок в громадном количестве экземпляров и оказывались всякие льготы при поездке на некоторое время в Германию. Им же высылались немецкие газеты и выдавались пособия из средств немецкого школьного союза. Немецкие учителя в случаях неурожая получали из Берлина пособия деньгами и зерном. Среди немцев‑колонистов существовало много союзов и обществ, далеко не легальных, не только экономического, культурно‑просветительного и спортивного характера, но и политических. Например, в Лодзи существовал целый ряд антипольских союзов, союз помощи немцам – германским подданным, – певчие, гимнастические и стрелковые общества. «Стрелковое общество» можно сказать, являлось целым союзом обществ, состоявших из отрядов обмундированных, обученных и снабженных оружием стрелков.
Если не все эти колонисты, то часть их, так или иначе, являлась информаторами германской разведки, целой правильно организованной армией агентов, занимавших в России места управляющих, лесничих, надсмотрщиков, учителей, приказчиков, самостоятельных промышленников, торговцев и даже мастеровых и чернорабочих».
Если учесть, что нити предательства тянулись к правительству царской России и к самому двору Николая II, то предательство, так сказать, рядовых немцев, не впечатляет. Тем не менее, свою лепту они вносили. К примеру:
«Осенью 1916 года артиллерии Балтпорта было приказано погрузиться в вагоны для следования к новому месту назначения. Погрузка происходила на виду у местных жителей, и в частности, в присутствии помещика фон‑К. Вечером, в день отъезда артиллерии, 10 германских миноносцев, пользуясь фонарем, зажженным неизвестно кем на дамбе порта, и огоньком Матиас‑Кирхе, обозначавшим курс, – вошли внутрь залива, развернулись и открыли сильный огонь по Балтпорту, при чем первые же снаряды разрушили телефонную станцию службы связи южного района Балтийского моря, конюшни эскадрона, склады минных заграждений и гостиницу «Роггервик» – казармы эскадрона.
На то, что миноносцы были уверены в своей безнаказанности, – указывает дистанция, на которую они подошли к берегу–15–20 саженей».
Или:
«После этого разговора не прошло и двух недель, как корпус Хвостова был атакован и разбит вдребезги на Стоходе, как раз в том месте, где меньше всего можно было ожидать нападения.
Слежка за поручиком Вальде установила, что он часто писал одному инженеру в Харьков. Свои письма он пересылал вместе со служебными бумагами. Письма писались химическими чернилами. В момент ареста указанный инженер застрелился. Вальде арестовали, и он сознался, что служил немцам из патриотических побуждений».
Или:
«А. Н. Хвостов рассказывает, что в бытность его министром внутренних дел, его внимание обратила на себя немецкая ячейка в Харькове. «В виде примера, – пишет Хвостов, – укажу на харьковский химический завод, изготовлявший жидкость для противогазных масок. По получении такого рода противогазных масок на фронте выяснилось, что они от газов не предохраняют и люди мрут. Так погибло сперва тысячи две солдат, потом тысяч пять – шесть.
Тогда спохватились, и удалось через принца Ольденбургского настоять на расследовании этого дела. С этой целью остановили в пути поезд, шедший с масками на фронт, исследовали содержание противогазовой жидкости и выяснили, что состав ее был вдвое слабее, чем полагалось. Стали расследовать дело на заводе, директором которого оказался немец. Показания очень интересны; он написал, что он офицер ландштурма и что «русские свиньи должны были дойти до совершенного идиотизма, думая, что немецкий офицер мог поступить иначе», т. е. не помогать Германии в этой войне, даже находясь в России».
Автор тогдашнего обзора действий немецкой разведки и провального итога российской контрразведки, суммирует:
«Не нужно, конечно, доказывать, что в царской России почва для постройки немцами прочной и солидной сети была вполне благоприятна. Мы уже раньше указывали на громадное количество германских колонистов в приграничном районе, массу германских коммерческих и промышленных предприятий, на огромное число как всевозможных специалистов‑немцев, разбросанных по разным, чисто русским, предприятиям, так и немцев, состоявших на русской государственной службе, на германофильство женской половины русского царского двора и своры, его окружавшей, и т. д., и т. д.
Правда, в начале войны, часть этих вольных и невольных сотрудников германской агентурной службы была арестована и размещена по концентрационным лагерям и в Сибири. Этим стройность организации агентурной сети была несколько нарушена. Однако, пострадала мелочь, а не крупные силы, которые были настолько хорошо замаскированы, что их репрессивные меры не коснулись. Действительно, за время войны русская контрразведка не раскрыла ни одной крупной организации германской разведки, хотя не одна сотня людей была перевешана. Это можно объяснить только хорошей маскировкой, хорошим руководством и хорошей работой самой организации».
Сложно сказать, о каких именно агентах Германии, сосланных в Сибирь, говорит автор, поскольку апологеты немецких колонистов, в связи с Первой мировой войной, жалуются:
«Несмотря на то, что в царской армии служило около 300 000 немцев, ненависть ко всему немецкому достигла нового апогея. В общественных местах не разрешалось говорить по‑немецки, проповедь на немецком языке была запрещена, общественные собрания немцев (более 3‑х человек) объявили нелегальными, и так далее. В Москве эта травля привела к немецкому погрому 27 Мая 1915 года. Особенно большим ударом были так называемые Законы о ликвидации землевладения и землепользования от 2 февраля и 13 декабря 1915 года.
Эти законы требовали экспроприации недвижимого имущества у всех немцев, живущих в полосе шириной 150 км восточнее западной границы России и у Чёрного моря и насильственного выселения немцев из этой зоны. Осуществить их удалось только на Волыни. Ровно 200 000 полностью разорённых волынских немцев отправились в Сибирь. Многие из них погибли в пути, длившемся несколько месяцев.
