Маша появилась на свет в прекрасный весенний день 14 апреля, и свои первые в жизни слова она услышала на английском языке.
Такая вот, как сказал бы Борис Николаевич, «вышла загогулина».
Тем временем в Москве жизнь шла своим чередом. В семье Окуловых подрастал сынишка Иван, который в 2004 году пошел в школу. Елена Окулова возлагала на него самые радужные надежды. Она, как и Татьяна, считала, что ее третий ребенок должен «взять реванш» за не слишком счастливых ее предыдущих детей, дочек Катю и Машу.
С легкой руки нового президента олигархи стали «равноудаленными» от Кремля. Один уехал в Израиль, другой — в Лондон, третий мотался между Чукоткой и северным Альбионом.
И вся ельцинская «семья», еще недавно опутавшая своей паутиной страну, начала расползаться и разрываться на части…
Вместо эпилога
ИСХОД СЕМЬИ ИЗ РОССИИ. РУССКАЯ АТЛАНТИДА
Поздней осенью 2007 года на Осенней улице в невысоком доме из желтого кирпича горел свет. Этот шестиэтажный аккуратный домик вовсе не был маленьким, однако, окруженный многоэтажными зданиями, он казался неприметным. Высокие деревья и строгая металлическая ограда скрывали его от глаз редких прохожих, однако для жильцов всех окрестных домов жильцы желтого дома давно перестали быть тайной. Горожане, проживающие внутри «бермудского треугольника», очерченного Рублевским шоссе, Осенней улицей и Осенним бульваром, прекрасно знали, что здесь проживает «кремлевское семейство». Для него-то этот дом специально и строился.
Впрочем, все последнее время желтый «ельцинский» дом стоял каким-то потемневшим, одиноким и обезлюдевшим. Жильцы разлетелись из него кто куда, преимущественно в личные особняки на Рублевку, где они, окруженные охраной и домочадцами, имели возможность не сталкиваться на лестничной площадке нос к носу со своими политическими конкурентами.
Однако многие «высокие гости» были по-прежнему формально прописаны здесь же, в желтом домике на Осенней улице, как, например, и семейство Ельциных, которому отводился весь последний этаж.
И в этот удивительный, холодный день поздней осени в доме на Осенней, опустевшем и омертвелом, словно Летучий Голландец, зажегся свет.
Таня с Валентином ненадолго вернулась из Англии. Супруги привезли с собой и пятилетнюю дочку Машу, которая по-английски говорила бойчее, чем по-русски. В доме на Осенней было необычно жарко, и темные розы, стоявшие в большой вазе в прихожей, слегка подвяли.
Кремлевская семья переживала глубокую личную драму. В апреле 2007 года произошло неизбежное. То, чего все ожидали, но мучительно боялись. Экс-президент Борис Ельцин умер от сердечного приступа 23 апреля, всего на несколько часов пережив дату дня рождения Ленина. И в этом завершении круга власти было что-то роковое, глубоко символическое. Своей собственной смертью Ельцин как бы хоронил всю советскую эпоху, поминки по которой начались еще при его правлении.
На смену эпохе громких побед и тяжелых поражений, Великой Отечественной войны и полета человека в космос, освоения целины и подъема черной металлургии пришло время всеобщей компьютеризации и торгово-биржевых операций. Наступила эпоха демократических ценностей, когда покорителей космоса и океанических глубин вытеснили менеджеры и специалисты в области рекламы и маркетинга, когда не нужны стали герои, и когда морально-нравственные качества как мерило человеческой личности превратились в архаизм, а камертоном всего стал банковский счет.
Они сидели, грустные и молчаливые, словно подводящие итоги своей собственной жизни, и в этом беззвучном молчании было что-то фатальное. Мокрый липкий снег летел и летел на оконные стекла…
— Дачу в Барвихе-то у нас все-таки отбирают, — со слезой в голосе пожаловалась Наина Иосифовна. — Вы правильно сделали, что в Англию уехали. В этой России последнее отберут.
— Нет ничего вечного, — пожал плечами Юмашев, пытаясь утешить свою свекровь.
— И за что только нас ненавидят? — продолжала Наина. — И народ нас не любит, и нынешние политики ненавидят или в лучшем случае избегают. Почему нам нет места в собственной стране?..
Таня вздрогнула, обернувшись на стук. Ее маленькая пятилетняя дочка Машенька, подойдя к оконному стеклу, барабанила по нему пальчиком. Точь-в-точь так же несколько лет назад барабанил по оконному стеклу ее малыш Глеб, привлеченный зимним узором на окне. От этой ассоциации Тане стало не по себе.
Взгляд Татьяны упал на книгу, лежащую на диване. Где-то она эту книгу уже видела. Ах да, на горнолыжном курорте. Значит, Валя ее так и не дочитал, если привез сюда. Это была книга о неразгаданных тайнах истории и современности. Она открыла книжку на первой попавшейся странице. Перед ней оказались цитаты из диалогов Платона о загадочной стране, в одночасье ушедшей под воду, — Атлантиде.
«Боги по жребию своему разделили всю землю на владения, одни — побольше, другие — поменьше. И учредили для себя святилища и жертвоприношения. Так и Посейдон, получив в удел остров Атлантиду, населил ее своими детьми, зачатыми от смертной женщины, примерно вот в каком месте города, — на равном расстоянии от берегов и в середине всего острова, была равнина, если верить преданию, красивее всех прочих равнин и весьма плодородная, а опять-таки в середине этой равнины, примерно в пятидесяти стадиях от ее краев, стояла гора, со всех сторон невысокая».
Никто не знал, где была эта загадочная страна Атлантида, и ни одна из гипотез ученых не имела достаточного количества неоспоримых доказательств. И почему она в одночасье погибла? Кто виноват в этом?..
Таня захлопнула книгу, и в ее голову пришла безумная мысль: а что, если таинственная Атлантида — это Россия?.. Пустой, покинутый собственными жильцами, дом нагонял страх.
Таня вновь взяла в руки книжку про загадки истории и современности, и она снова открылась на тайне Атлантиды.
«…Государство ваше положило предел несметных воинских сил, отправлявшихся на завоевание всей Европы и Азии, а путь державших от Атлантического моря. Через море то невозможно было тогда переправиться, ибо существовал остров, лежавший перед проливом, что на вашем языке именуется Геракловыми Столпами. На этом-то острове, именуемом Атлантидой, возникло удивительное по величине и могуществу царство, чья власть простиралась на весь остров, и на многие другие острова, и даже на часть материка, а сверх того, по эту сторону пролива они владели Ливией вплоть до Египта, и Европой вплоть до Тиррении».
Так говорилось в диалогах Платона.
Настенные часы продолжали щелкать маятником, отстукивая ход истории. В наступившей тишине раздавался только их мерный стук да вой ветра за окном…
По паспорту Наина Ельцина долгое время была Анастасией, но в семье отец ее звал с рождения не Настей, а Наей, то есть Наиной, и она привыкла к этому имени.
