Высокий забор огораживает огромную территорию, а за широкими воротами течет, как бы точнее выразиться. особенная жизнь. Попробуйте представить себе самую неприступную тюрьму для особо опасных преступников. И представьте милую уютную клинику с садами. А теперь соедините два этих образа. Не получается? Вот потому и описать клиническую больницу № 5 не так просто.
Вообще она — фактически закрытый городок. В свое время врачи и пациенты жили на одной территории, здесь же располагалась школа и дом творчества для сельских детей. Сегодня на территории никто, кроме пациентов, не живет. А их, к сведению, почти 1600.
И первый вопрос — как они тут справлялись с коронавирусом?
С начала пандемии коронавируса заболело 400 человек, в том числе 54 с пневмонией были вывезены (слава Богу, все выздоровели, смертей нет). Кажется, много. Но лично мое мнение: эти цифры результат хорошей выявляемости недуга. Настоящая, а не фейковая статистка. Судя по тем цифрам, что предоставляет ФСИН, коронавирусом в России за решеткой болеют в 25–50 раз меньше, чем в других странах (потому уже сейчас над российскими тюрьмам иронизируют во всем мире).
В больнице № 5 пациентов с подозрением на COVID разместили в отдельном корпусе. Во всех остальных усилены меры по дезинфекции. Все «обитатели» сего богоугодного заведения должны, по распоряжению Роспотребнадзора, постоянно носить маски.
«Я не могу дышать целый день через эту штуковину», — это одна из главных жалоб, которую мы услышали. Маски разрешают снимать только на ночь (неужели с наступлением сумерек вирус перестает распространяться?). Но есть категория пациентов, которых маски носить не заставишь и с этим надо просто смириться.
Сразу оговорюсь, что опыта проверять такие учреждения у членов ОНК фактически нет. Больница все же не тюрьма. И пройдет еще не один год, прежде чем правозащитники научаться по каким-то деталям и знакам понимать, что в реальности происходит в этих стенах. Пока же лично для меня главные показатели — есть ли суициды, сколько человек не согласны с лечением, сколько находится на принудительном кормлении, сколько привязаны (и как часто вообще применяется эта мера), как кормят, выводят ли на прогулки и т. д.
…Основное здание из красного кирпича похоже на дворянское имение. Оно старинное, за целый век его облик почти не изменился. Пациенты живут не здесь, а в отдельных корпусах. Отделения делятся на мужские и женские, ну и по степени тяжести больных.
Среди «обитателей» психиатрической клиники 1345 мужчин и всего 200 женщин. К слову, примерно такое же соотношение мужчин и женщин в наших колониях, из чего можно сделать вывод: представительницы слабого пола совершают преступления (даже будучи психически больными) в крайних случаях.
Оказаться в больнице на принудительном лечении можно только по решению суда и абсолютно за любое преступление — от мелкого воровства до массового убийства. Чаще всего мужчины сюда попадают за хранение наркотиков, насильственные действия сексуального характера, хулиганство, причинение тяжких телесных повреждений. Если же говорить о женщинах — они в основном сидят за убийство своих близких. Суд не назначает срока терапии. Выписывать человека или нет, решает специальная комиссия, которая собирается раз в полгода. Собственно, тема выписки на волю и есть самая больная. И потому об этом отдельно.
Женская палата в психиатрическом стационаре
Палаты в стационаре, где находится пациенты на общих основаниях, мало чем отличаются от обычных больничных. Но есть две особенности. Первая — на окнах решетки (они не похожи на те, что в камерах СИЗО). Вторая — совсем нет дверей (смотрится это, надо заметить, довольно необычно). По дороге нам попадается курительная комната (сигареты больным выдают только на время перекура, строго по графику, а так они хранятся в отдельном шкафу под замком). Душ и санузел вполне приличные, только тоже без дверей. С одной стороны, это вроде бы нарушение европейских норм (они предусматривают приватность даже в таких спецучреждениях), с другой, можно понять и медиков. Возможно, благодаря такому подходу в больнице за 6 лет не было ни одного суицида.
Попадаем в отделение. В кабинетах идут занятия по рисованию и психотерапии для бывших алкоголиков и наркоманов. В палатах пациенты сидят или лежат на кроватях. Увидев нас, не пугаются, охотно общаются.
— У нас тут жизнь почти что бьет ключом, — слегка заторможено говорит один из больных. — Есть клуб, там раньше концерты давали. Еще турниры проходят. А так мы в основном смотрим телевизор и читаем. Гуляем в хорошую погоду каждый день. Зимой снег убираем.
— Кормят хорошо, — говорит другой. — Хотим, чтобы селедку почаще давали. Она вкуснее рыбных котлет.
Распорядок дня пациентов.
7.00 подъем
7.00-7.30 утренний туалет
7.30- 8.00 прием соматических препаратов
8.00-8.40 досуг
8.40-9.15 завтрак
9.15–10.00 прием лекарств, процедуры
10.00–12.00 врачебный обход, прогулка
12.00–12.30 прием соматических препаратов
12.30–13.00 обед
13.15–14.00 прием лекарств
14.00–15.30 тихий час
15.30–16.00 полдник
16.00–17.30 прогулка в теплое время, просмотр телепередач
1730-18.00 прием соматических препаратов
18.00–19.00 ужин
19.00–19.45 прием лекарств
19.45–20.30 досуг
20.30–21.00 прием кефира
21.30–22.00 вечерний туалет, подготовка ко сну
Молодой юноша из Китая рассказывает, что приехал в Москву учиться в МГУ, поступил на философский факультет. А сюда попал в марте 2020 года после того, как разрисовал одно из помещений и нанес телесные повреждения охраннику. Суд признал его нуждающимся в принудительном лечении. Сейчас семья озадачена тем, как вернуть его в Китай.
Вообще иностранцев здесь немного, и в основном это граждане Украины и Белоруссии. Абсолютное большинство — это жители Москвы и области.
— Меня сюда определили после того, как я звонил и сообщал о ложных терактах в Люберцах, — рассказывает парень. — Я таким образом пытался к себе внимание привлечь. Меня долго пытались поймать, ничего у них не получалось.
Можно встретить в клинике и знакомые лица. Ставший известным на всю страну после нападения в 2017 году на ведущую «Эхо Москвы» Татьяну Фельгенгауэр Борис Г. (дело было в редакции радиостанции, куда безумец прорвался с ножом) особенно ни на что не жалуется. Но говорит, что не хватает радио и почему-то у него в отделении отобрали плеер, который он купил в больничным «ларьке». Говорит, что семь лет боролся со своей болезнью сам.
— Я ведь правда думал, что это настоящая телепатия (напомним, что он считал, что ведущая приходит к нему во сне и насилует — прим. автора). Только сейчас понял, что нет.
Меж тем пациенты начинают озвучивать нам свои проблемы.
«Хочется, чтобы разрешили в передачках сухофрукты, орехи и мед».
«Почему запрещены ватные палочки и влажные салфетки?».
«Я читаю духовную литературу, хочу выписывать интересное, а ручку дают на час только четыре раза в неделю. Я не успеваю за это время».
«Врачи разрешают днем мыться, а персонал неохотно выводит. Говорят: «Ты что, вспотел?».
«Мы мало двигаемся, нужно побольше».
Сопровождающие нас медики все записывают, что-то решают сразу. Большинство жалоб, как оказалось, надо было только озвучить — решить их ничего не стоило.
— Нас не бьют и не унижают, — уверяет пациент Николай.
Инцидент с жестоким обращением произошел не в этом отделении, а там, где больные с более тяжелой патологией.
— Но это было еще в феврале 2018 года, — говорит заведующая отделом, председатель Общественного совета больницы (не поверите, в ОС входит даже один из бывших пациентов!) Елена Попова. — Камеры видеонаблюдения есть практически везде. Они все зафиксировали. Когда руководство утром просмотрело кадры, было принято решение об увольнении. Мы доложили о ЧП в департамент. От себя могу сказать только одно: поведение медработников, которое мы увидели на видео, недопустимо.
