неё был особого вида спорт — на конференциях она заводила стремительные романы и у всех мужчин, с которыми переспала, забирала беджики.
Попав к ней в дом. я поразился разнообразности её коллекции.
Создавалось впечатление, что с некоторыми докладчиками она спала исключительно ради пополнения собрания. Мужские достоинства пасовали перед бликами пластика, логотипами и разнообразием шрифтов.
Очень странное впечатление производила эта стена между двумя шкафами. Как бабочки, приколотые и распятые, жили там разноцветные прямоугольники — символы мужского достоинства и успеха.
Очень странное впечатление, да.
03 ноября 2002
История про Грина ещё одна
Итак, ранний Грин очень похож на Куприна. Тем более именно Куприн привёл его к литераторам. Именно Куприн был чрезвычайно успешен в бытовом рассказе — и у него бегали по страницам озверевшие от крови солдаты, выясняли отношение жеманные пары и колыхало сюжет блестящее слово "револьвер".
Фронтальное чтение Грина наводит на мысль о его неистребимой зависти, зависти ко всем. полдюжины его героев объединяет злоба, сквозной мотив — засветить кирпичом в барское окно, изломать малинник, воткнуть нож в счастливую женщину…
Но его побеждает другой мотив, мотив бегства. Это естественное для ницшеанца в России состояние.
Набоковский Пильграм из рассказа тридцатого года, что велел ящиков с алжирскими бабочками не трогать, а ящериц — кормить, чем-то похож на гриновского Шильдерова. Этот человек всё-таки превратился из Петра в Диаса, слишком долго разглядывая картинку под названием "горные пастухи в Андах".
Пыжиковы и глазуновы начинают замещаться на блемеров и тартов.
Все они бойцы из отряда лейтенанта Глана.
03 ноября 2002
Мне показали Липкина. Поэт Липкин был стар, он был ужасающе стар. Он шёл к своему столу стуча палкой, что была с него самого размером.
Я плохо знал стихи Липкина, что, разумеется, не делает мне чести. Поэтому уважение к поэзии замещалось, увы, уважением к старости. Это было очень печально, и Липкин был в том совсем не виноват.
Он начал читать свою речь неуверенно-громким голосом.
В середине этой речи он перешёл к истории русской поэзии и громко сказал: "И вот, в далёкой северной деревне родился Михаил Васильевич… Лермонтов".
Повисла напряжённая пауза. Наконец, что-то соскочило и он продолжил. Было понятно, что старик существует в каком-то своём пространстве.
Его жена переводила вопросы, шепча Липкину в ухо их краткое содержание — и было странно слышать, во что превращаются твои собственные слова.
Ицкович заметил, что мы видели живого Липкина, а сам Липкин видел в одесской синагоге живого Бялика, и вот мы как бы видели живого Бялика, по Ицковичу мы видели Бялика и Липкина, и теперь стало совершенно не понятно, кто жив.
04 ноября 2002
История про то, как я участвовал в Лотмановских чтениях вместе с Романом Лейбовым
Надо сказать, что обсуждатели высоких смыслов на этом литературном семинаре так потрясли меня, что той же ночью, после осмотра поэта Липкина, мне приснился литературоведческий сон.
Приснилось мне, что меня по ошибке пригласили сделать доклад на лотмановских чтениях. И вот я сижу в переполненной маленькой аудитории, готовлюсь выйти. Рассказывать я собрался собственную работу пятилетней давности, о мифологии любовного этикета.
Слева от меня сидит рыжий мордатый мужик, мало того, что рыжий, так ещё очень кучерявый. Довольно-таки мордатый, огромного роста и крепкого телосложения. Откуда-то я знаю, что это — Роман Лейбов. Он сурово смотрит на меня и вдруг рассказывает, что в этом году особый регламент — у каждого докладчика всего одна минута.
То есть надо успеть выкрикнуть, что-то связное и тут же заткнуться.
Тут же, в этом сне, я понимаю, что ситуация напоминает анекдот про то, как судят слесаря. Суд, удалившись на совешание, возвращается и объявляет:
— Слесаря Петрова за кражу водопроводного крана стоимостью двадцать два рубля тридцать копеек приговаривается к высшей мере наказания — расстрелу. Подсудимый, ваше последнее слово?
— Ну… Ну… Ну, ни хуя ж себе!
Так и я, выхожу к кафедре, учёный секретарь щёлкает секундомером, я злобно смотрю на рыжего, и, набрав воздуху в грудь, начинаю:
— Ну…
04 ноября 2002
История про Грина. Продолжение
А представить себе, что умение летать оказалось единственным умением героя "Блистающего мира". В остальном он бы был человеком скучным и желчным. Так оно, кстати, и оказалось.
И отчего погиб этот Ариэль, невнятный и добропорядочный Супермен?
Совершенно непонятно. Потому как его преследователи отчаялись и развели руками, потому как жизнь его удалась и наступило счастье. И вот он дохлый валяется на мостовой.
Отчего, а?
05 ноября 2002
Выпал сегодня первый настоящий снег. То есть настоящий горизонтальный снег.
По этому снегу я отправился в лабаз. Купил себе пену для бритья "Норд-Ост". Купил, честно говоря, из-за названия. на картинке-то там шмат старой карты, парусник и какие-то неразличимые письмена. Парусник подруливает к западной части несуществующего ещё Панамского канала. Потому тюбик, скорее, нужно было бы назвать "зюйд-ост-ост".
Всё-таки. я решил его взять, переложив киндзмараули и сыром. Жизнь продолжается, и, пожалуй, я скоро расскажу историю, про сон с элементами модерна.
05 ноября 2002
История про Грина. Очередная
Создаётся впечатление, что Грин страстно ненавидел лётчиков — со всей страстностью человека, который видит, как его чудо лапают чужие руки. Современники рассказывают, что он провёл чрезвычайно много времени на петербургской авиационной неделе, и каждый день возвращался оттуда подавленным. Поэтому он несколько раз шмякает в своих рассказах аэропланами о землю.
Но есть ещё одно обстоятельство — чудо по Грину однократно, и оно обеспечивает героя своим действием на всю жизнь. Герои Грина точь-в-точь как гимназист Корейко — мечтают найти кожаный кошелёк под водостоком на углу улицы Полтавской Победы. Они найдут его и дальше всё будет хорошо.
Этот мотив есть и у Куприна, и у Андреева, и у Леонова и у Теффи.
Беспризорное богатство, клад, который не ты положил, но ты владеешь — идея чрезвычайно притягательная.
Причём имеются в виду именно кладоискатели. Показателен герой "Золотой цепи" — найдя пиратскую якорную цепь, сделанную из золота, он сразу же передаёт её в руки ростовщика — "Я поручил верному человеку распоряжаться моими деньгами, чтобы самому быть свободным. Через год он телеграфировал мне, что что оно возросло до пятнадцати миллионов. Я путешествовал в то время. Путешествуя в течении трёх лет, я получил несколько таких извещений. Этот человек пас моё
