11 ноября того же года в день создания одного из лучших пушкинских стихотворений «Простишь ли мне ревнивые мечты…», поэт был с Каролиной на крестинах сына Воронцовых. Собаньская, опустив пальцы в кропильницу, коснулась лба Пушкина. В рукописи поэта в этот день сделана пометка «крещенье» и нарисован профиль Собаньской.
В апреле – октябре 1828 года, затем в ноябре – декабре 1829 года Пушкин встречался с Собаньской в Петербурге, куда, скорее всего, она была прислана специально. Влечение поэта, который не догадывался об ее двойной жизни, вспыхнуло с новой силой. В 1829 году он нарисовал в альбоме Елизаветы Ушаковой композицию из трех женских лиц: Е. Воронцовой, Е. Семеновой и К. Собаньской.
5 января 1830 года Пушкин записал в альбом Собаньской посвящение «Что в имени тебе моем…». Кстати, это стихотворение, получившее музыкальные интерпретации Алябьева, Титова, Даргомыжского, Римского-Корсакова, Танеева и Шостаковича, до обнаружения альбома Каролины Собаньской в 1934 году в киевском архиве, пушкинисты почти единогласно ошибочно приписывали относящимся к А. А. Олениной.
2 февраля 1830 года Пушкин написал Каролине Собаньской два письма:
...
1
«Сегодня 9-я годовщина дня, когда я вас увидел в первый раз. Этот день был решающим в моей жизни. Чем более я об этом думаю, тем более убеждаюсь, что мое существование неразрывно связано с вашим; я рожден, чтобы любить вас и следовать за вами – всякая другая забота с моей стороны – заблуждение или безрассудство; вдали от вас меня лишь грызет мысль о счастье, которым я не сумел насытиться. Рано или поздно мне придется все бросить и пасть к вашим ногам. Среди моих мрачных сожалений меня прельщает и оживляет одна лишь мысль о том, что когда-нибудь у меня будет клочок земли в Крыму. Там смогу я совершать паломничества, бродить вокруг нашего дома, встречать вас, мельком вас видеть…»
...
2
«Вы смеетесь над моим нетерпением, вам как будто доставляет удовольствие обманывать мои ожидания, и так я увижу вас только завтра – пусть так. Между тем я могу думать только о вас… Вы – демон, то есть тот, кто сомневается и отрицает, как говорится в Писании…
Дорогая Эллеонора, позвольте мне называть вас этим именем, напоминающим мне и жгучие чтения моих юных лет, и нежный призрак, прельщавший меня тогда, и ваше собственное существование, такое жестокое и бурное… Дорогая Эллеонора, вы знаете, я испытал на себе все ваше могущество. Вам обязан я тем, что познал все, что есть самого судорожного и мучительного в любовном опьянении, и все, что есть в нем самого ошеломляющего. От всего этого у меня осталась лишь слабость выздоравливающего, одна привязанность, очень нежная, очень искренняя – и немного робости, которую я не могу побороть.
А вы, между тем, по-прежнему прекрасны, так же, как и в день переправы или же на крестинах, когда ваши пальцы коснулись моего лба. Это прикосновение я чувствую до сих пор – прохладное, влажное. Оно обратило меня в католики. Но вы увянете; эта красота когда-нибудь покатится вниз, как лавина. Ваша душа некоторое время еще продержится среди стольких опавших прелестей – а затем исчезнет, и никогда, быть может, моя душа, ее боязливая рабыня, не встретит ее в беспредельной вечности».
Второе письмо Пушкин написал в ответ на записку к нему, полученную им утром 2 февраля. В ней Каролина писала: «В прошлый раз я забыла, что отложила до воскресенья удовольствие видеть вас… Надеюсь, что вы не забудете о вечере в понедельник, и не будете слишком досадовать на мою докучливость, во внимание ко всему тому восхищению, которое я к вам чувствую».
Вероятнее всего, именно Каролине Собаньской поэт посвятил стихотворения: «Все кончено: меж нами связи нет…» (1824), знаменитое «Я вас любил: любовь еще, быть может…», «Когда твои младые лета…» (1829) и др. Некоторые исследователи утверждают, что ее черты угадываются и в Марине Мнишек «Бориса Годунова», и в Лауре «Каменного гостя».
4 марта 1830 года Пушкин неожиданно уехал из Петербурга в Москву и 6 апреля просил руки Н. Н. Гончаровой, а по случайному совпадению в этот же день в «Литературной газете» было опубликовано его посвящение Собаньской «Что в имени тебе моем…».
П. А. Вяземский в письме от 7 апреля писал жене: «Собаньская умна, но слишком величава. Спроси у Пушкина, всегда ли она такова или только со мною».
В июле Пушкин вновь возвратился в Петербург. Т. Г. Цявловская и В. Фридкин полагали, что он в этот период встречался с Собаньской, которая, как следует из недавно обнаруженного ее письма шефу жандармов Бенкендорфу, продолжала писать последнему письма-доносы.
В 1831 году ее уже официального мужа И. О. Витта назначили военным губернатором Варшавы, куда с ним уехала и Каролина. По поручению Витта она, проникнув в среду польских национал-патриотов, доносила об активистах этого движения. Но, по-видимому, Каролина сама сочувствовала идее освобождения Польши от протектората России. На просьбу наместника в Польше Паскевича о назначении Витта председателем временного правительства Николай I ответил: «Назначить Витта председателем никак не могу. Она [Собаньская] самая большая и ловкая интриганка и полька, которая под личиной любезности и ловкости всякого уловит в свои сети и Витта будет за нос водить…»
В 1836 году Витт оставил ее. В том же году Каролина вышла замуж за адъютанта графа Витта капитана С. Х. Чирковича. После смерти своего мужа она в 1848 году выехала в Париж, где в 1851 году снова вышла замуж, на этот раз за французского поэта Ж. Лакруа. В Россию Каролина Адамовна уже больше не вернулась, умерла во Франции и была похоронена на монпарнасском кладбище Парижа.
До конца жизни Каролина Адамовна (а прожила она 90 лет) питала пристрастие к шампанскому и черной икре, музицировала на клавикордах, сохраняла остроумие, рассказывала фривольные анекдоты, посещала оперу, любила «Евгения Онегина» и постоянно вспоминала Пушкина.
Воронцова Елизавета Ксаверьевна
Елизавета Ксаверьевна Воронцова (1792–1880), полячка по отцу – дочь великого коронного гетмана графа К. Браницкого, жена (с 1819) новороссийского генерал-губернатора и наместника Бессарабской области графа (с 1845 – князя) М. С. Воронцова.
Ее детство и взросление прошли в деревне под строгим присмотром матери, урожденной Энгельгардт, племянницы Г. А. Потемкина. В 1819 году во время первого путешествия за границу она вышла замуж за одного из самых выгодных женихов своего времени – М. С. Воронцова, до этого считавшегося женихом Н. В. Кочубей. Брак был заключен не по любви, а по расчету. Муж продолжал оставаться повесой-ловеласом, никогда не считавшим себя обремененным семейными узами. Он открыто увлекался, по словам Пушкина, «был в соблазнительной связи» с другими женщинами, например с О. С. Потоцкой (сестрой Софьи Потоцкой). Со временем Елизавета Ксаверьевна тоже стала считать себя свободной от соблюдения супружеской верности.
Ее современник Н. Всеволожский писал о ней: «Не нахожу слов, которыми я мог бы описать прелесть графини Воронцовой, ум, очаровательную приятность в обхождении. Соединяя красоту с непринужденною вежливостью, уделом образованности, высокого воспитания знатного, большого общества, графиня пленительна для всех».
«Небольшого роста… с чертами несколько крупными и неправильными была она, тем не менее, одной из самых привлекательных женщин своего времени. Все ее существо было проникнуто такою мягкою, очаровательною, женственною грацией, такою приветливостью, что легко себе объяснить, как такие люди, как Пушкин… и многие, многие другие, без памяти влюблялись в княгиню Воронцову», – отмечал В. А. Соллогуб.
Пушкин познакомился с ней 6 сентября 1823 года через два месяца после переезда из Кишинева в Одессу, где он был зачислен на службу в канцелярию графа Воронцова. Елизавета Воронцова уже имела представление о Пушкине как о незаурядном поэте и встретила его очень радушно. Но в отличие от влюбчивого поэта, скорее всего, ее страсть разгорелась далеко не сразу. Тем более что тогда она была беременна, и 8 ноября у нее родился сын.
В свою очередь, Пушкин, имевший одновременно еще одну любовную связь с Амалией Ризнич, влюбился серьезно и надолго. На протяжении многих лет (1823–1829) Пушкин изрисовал ее портретами (только сейчас известных более 30) поля своих рукописей. Он изображал ее профиль, голову, фигуру – стоящей, сидящей, ходящей; отдельно руки, играющие на клавикордах.
Но в попытках Пушкина завоевать сердце губернаторши оказался соперник – А. Н. Раевский, адъютант Воронцова. Он влюбился в Елизавету еще в 1820 году, когда гостил в имении Браницких в Белой Церкви. Эта любовь исковеркала ему всю жизнь. Оставив в начале 1824 года военную службу, томимый бездельем и любовным недугом, он жил в Одессе и докучал Воронцовой.
Вот, что писал об этом Ф. Ф. Вигель: «Он [Раевский] поселился в Одессе и почти в доме господствующей в ней четы… Козни его, увы, были пагубны для другой жертвы. Влюбчивого Пушкина не трудно было привлечь миловидной Воронцовой, которой Раевский представил, как славно иметь у ног своих знаменитого поэта. Известность Пушкина во всей России, хвалы, которые гремели ему во всех журналах, превосходство ума, которое Раевский должен был признавать в нем над собою, все это тревожило и мучило его… Вкравшись в его дружбу, он заставил его видеть в себе поверенного и усерднейшего помощника, одним словом, самым искусным образом дурачил его».
