— Наше сегодня - это десантируемый катер «Ерш», — поясняет начальник авиационной спасательной службы флота полковник Б. Куц. - «Ерш» выезжает из грузового салона самолета «АН-12» на специальных лыжах и приводняется на парашютах вместе с экипажем из трех человек, включая фельдшера-спасателя. Вот что, по идее, нужно было в Норвежском море!
Но... сделаны «Ерши» настолько плохо, что их главный конструктор В. Рубцов вместе с полковником Б.Куцем подписали запрет на практическое применение десантируемого катера. Пагубную роль вновь сыграла система коллективной безответственности: одно ведомство отвечало только за мореходные качества катера, другое - только за летно-парашютные. И никто — за работу оборудования в целом...
Самое печальное, что и третье поколение катеров спасателей, так называемых «Гагар», пока представлено лишь опытным образцом. Судостроительный завод, который должен запустить в производство серию, занят в первую очередь изготовлением ширпотреба - прогулочных лодок, пляжного оборудования, металлической посуды.
Необходимы же не только катера. Нужны и неопрокидываемые, и реально надувающиеся плотики, способные мгновенно отсоединяться в случае аварии. Требуются дыхательные аппараты, которые легко надеваются, не плавятся на лице при пожарах и позволяют двигаться. Нужна спецодежда, не вспыхивающая, как бальное платье от новогодней свечи.
До сих пор на флоте нет костюмов с подогревом: они заказаны промышленности, но еще не поступили. Не разработаны и другие меры по индивидуальной защите людей, оказавшихся за бортом в северных водах. И это, не говоря уже о главном - о кораблях, способных продержаться на плаву до прихода спасателей!..
Несмотря на принятое совместное решение об установке кингстонов на атомных субмаринах для обеспечения их продольной остойчивости, после аварии на «К-8» их не установили. Как известно, кингстонов не было ни на «К-219», ни на «Комсомольце», погибших после «К-8». Все по той же причине - от потери продольной остойчивости после аварийного всплытия.
Специальная система обеспечения группового дыхания изменений тоже не претерпела. Индивидуально-дыхательный аппарат ИДА-59, громоздкий, неудобный и тяжелый, изменил лишь наименование: добавилась буква «М». Якобы аппарат стал «модернизированным»... Но срок его службы стал в два раза меньше и теперь он не предназначен для ведения борьбы за живучесть. Ненадежна и система связи «Лиственница». Даже старая система внутрикорабельной громкоговорящей связи «Каштан» и то лучше.
Между тем другие страны давно извлекли уроки из аварий наших подводных лодок. Так, в военно-морских силах Франции внедрена система автоматической герметизации переборок. Британские моряки получили легкие, удобные в эксплуатации средства защиты органов дыхания. На пришедшем недавно в Североморск с визитом английском фрегате таких средств защиты четыре вида. Соединенные Штаты Америки вооружили своих подводников централизованной системой контроля за состоянием отсеков и механизмов. И, несмотря на это, численный состав экипажа атомоходов, примерно равных по водоизмещению нашему «Комсомольцу», у американцев вдвое больше.
Получат ли что-нибудь подобное наши моряки?..
Кто должен обеспечить выполнение этих заказов — ВМФ? Северный флот? Но подобное оснащение нужно и для спасения рыбаков, яхтсменов, нефтедобытчиков, пассажиров морских судов... Ни одна заинтересованная организация не способна проконтролировать создание всего арсенала аварийно-спасательных средств. Ведь не удалось это вооруженным силам, где в былые годы денег куры не клевали. Кстати, средства, высвобождаемые в связи с сокращением военных расходов, должны направляться прежде всего на разработку и создание аварийно-спасательного оборудования. Пусть в условиях, когда у страны нет определенных внешних врагов, военных будет меньше, но они будут лучше оснащены, обеспечены, подстрахованы от несчастных случаев. Нужна единая государственная спасательная служба, способная обеспечить себя всем необходимым снаряжением. Она же будет поддерживать связь с аналогичными зарубежными организациями, что позволит координировать поисково-спасательные работы и из всех имеющихся у разных стран вариантов выбирать оптимальный для спасения людей.
И, может быть, пора закончить с обвинениями экипажей в непрофессионализме, неправильных действиях во время борьбы за живучесть подводной лодки? Ведь предела совершенствования мастерства личного состава нет. Но подводники не должны быть в прочном корпусе заложниками несовершенной техники и ненадежных средств борьбы с пожарами. Их личная безопасность и безопасность корабля в первую очередь должны обеспечиваться продуманной конструкцией самого корабля, всех его систем, а также качественным исполнением задуманного конструкторами непосредственно на стапелях заводов.
Корабль ведь предназначен для боя. По идее, он может погибнуть только во время войны, от поражения вражескими средствами. Но если боевой корабль гибнет в мирное время, причем столь стремительно, то зачем флоту такой корабль?.. И какие нам еще нужны катастрофы, чтобы уроки и выводы оставались не на бумаге, а воплотились в надежных кораблях, надежной технике, надежных средствах защиты и спасения?..
Некоторые аварии и катастрофы в ВМФ СССР и ВМС США 1960-1993 гг
Некоторые экологические последствия Холодной войны
Не только плавающие подводные атомоходы представляют опасность для окружающей среды и обитателей планеты. И затонувшие на большой глубине, и списанные — все они ставят перед человечеством весьма сложную проблему. Проблему захоронения смертельно опасных радиоактивных отходов.
Особую остроту она приобрела в СССР. Во-первых, учитывая то колоссальное количество ядерных реакторов, которые эксплуатировались в стране. А во-вторых, в отличие от развитых стран Запада, любая информация, связанная с ядерной энергетикой, у нас всегда находилась за семью печатями. Лишь в последнее время в системе тотальной обороны бюрократического государства появились бреши. Безусловно, проблема захоронения радиоактивных отходов в равной степени довлеет и над подводным военным флотом, и гражданским, и над атомной энергетикой. Однако именно военно-морские силы, в которых секретность позволяет скрыть любые нарушения, представляют наибольшую опасность. Надежной информации о том, что творится под покровом военной тайны, у общественности не было в течение долгих десятилетий.
Уже с первых лет гласности советское общество убедилось в том, о чем всегда знали специалисты: порядка в армии ничуть не больше, чем во всей стране. Стало ясно, что вверять заботу об экологической безопасности населения партийно-государственному аппарату, военно-промышленному комплексу и генералитету - самоубийственно. Эти структуры если и связаны какой-то общей задачей, то имя ей — коллективная безответственность.
Радиоактивные отходы накапливаются на всех этапах использования энергии атома. Начинается этот процесс еще на уранодо-бывающем руднике. После добычи урановой руды отвальная порода представляет собой смесь песка с радиоактивными нуклидами.
К 1982 году только в США накопилось 175 миллионов тонн таких отвалов, содержащих продукт распада урана, радон-222. Последний испускает альфа-частицы. Преградой этим частицам может служить даже лист папиросной бумаги, однако они наиболее опасны для человеческого организма. Попадая в организм дыхательными путями, альфа-частицы инициируют необратимые поражения костного мозга.
При всех преимуществах, которой обладает атомная энергия, в природе нет другого, более опасного энергоносителя. Если «свежий» топливный ядерный элемент безопасно держать в руках, то после его участия в цепной реакции он излучает тысячи рентген в час, становится смертельно опасным даже на значительном расстоянии и при кратковременном контакте. При цепной реакции почти девяносто девять процентов реакторного топлива идет в отходы, которые нельзя ни хранить в обычных условиях, ни уничтожить. В процессе эксплуатации реакторов образуются жидкие радиоактивные отходы, при ремонте - твердые, и наконец, при перезарядке реакторов остается отработанное ядерное топливо.
Сегодня ни один эксперт не даст ответа на вопрос, где и как хранить высокорадиоктивные отходы, которые будут угрожать здоровью и жизни людей в течение тысячелетий. Ведь период полураспада плутония, например, составляет от 23 до 24 тысяч лет, «Цезия-137» — 33 года. Да и где безопасно хранить отработанное топливо средних и малых уровней радиации, тоже пока неясно.
