Конечно, подобного рода национально-освободительная война против коррупции, бюрократии и вполне колониального доминирования в России интересов глобального бизнеса будет означать для Путина глубочайшую внутреннюю ломку, самоотрицание, кардинальное изменение не только образа и стиля жизни, но и, вероятно, личностных ценностей.
При всей исключительно малой вероятности подобного развития событий она все-таки отлична от нуля. В пользу этого говорит не только возврат Путина к власти и разного рода реконструкции его личности, но и его заявление о необходимости реиндустриализации России, оставшееся практически незамеченным (не считая, конечно, дежурных "экспертов" всех мастей, уже более десятилетия до хрипоты грызущихся из-за того, является ли Путин гениальным или только великим).
Интересно, что сделано это заявление было буквально накануне того, как Медведев резко ослабил свою риторику и начал производить впечатление рутинно "отбывающего номер", а не азартно, энергично и изобретательно борющегося за будущую власть.
Конечно, обращать внимание на слова наших руководителей, да еще в предвыборный период, просто смешно. Однако к слову "реиндустриализация" это правило не относится, — ибо первым, за два года до Путина, его произнес Ходорковский.
Для того, чтобы сказать что-то хорошее, и даже чтобы отстроиться от Медведева, деликатно намекнув на то, что айфончиком нельзя отопить дом, особенно, если отключат свет, можно было найти другие слова.
Но Путин повторил самое неудобное для себя, самое враждебное себе слово, ибо понятно, что ему проще, по американскому выражению, "водить машину, засунув себе ногу в рот", чем повторять что бы то ни было за Ходорковским.
Конечно, общее разложение наверняка коснулось и его аппарат, — и соответствующий сотрудник вполне мог забыть источник этого слова, а то и вовсе не посмотреть на фамилию автора статьи.
Но, если это не так, Путин сказал о реиндустриализации просто потому, что понимает ее категорическую значимость. И полное отсутствие дел здесь пока не должно ввергать в привычное уныние — начало реиндустриализации изначает начало внутренней политической войны, начинать которую до инаугурации — значит своими руками создавать неприемлемые риски для ее проведения. Это создает надежду на модернизацию — и на то, что неумолимо назревающий и давно уже ставший необратимым кризис удастся локализовать на политическом поле.
Конечно, скорее всего, Путин просто не посмеет сказать правящему классу в стиле Тараса Бульбы: "Десять лет назад я породил вас, а теперь мне стало нужным уничтожить вас в следующем году".
Конечно, скорее всего, он предпочтет продолжение медленного коррупционного гниения непресказуемому конфликту с собственным окружением и Западом — по вековечному русскому принципу "авось пронесет".
И поскольку коррупционная опухоль рассасывается сама собой еще реже обычной, в этом случае Путин сам, своими руками ввергнет Россию уже не только в политический, а во всеобъемлющий, системный кризис, и следующее поколение лидеров будет проводить модернизацию не только без него, но и прямо против него.
Причем, поскольку системный кризис даже в самом мягком своем проявлении — явление страшное, Путин на фоне этих новых лидеров действительно будет казаться гуманистом, демократом и просто всесторонне образованным человеком — примерно как Николай Второй и Керенский на фоне Ленина и Сталина.
Но категорически необходимую для России модернизацию, если Путин откажется от нее, осуществят именно они.
Хватит ли путинского инстинкта самосохранения на исполнение его прямых служебных обязанностей — открытый вопрос.
Мы не можем ответить на него сегодня — и, соответственно, не можем и понять со сколь-нибудь удовлетворительной точностью, удастся ли нам избежать разрушительного системного кризиса или нет.
Это значит, что, делая все для того, чтобы дополнительно разъяснить нашему, многими все ещё уважаемому, руководству его положение и единственность описанного способа сохранения своей жизни, мы должны одновременно энергично и продуманно, не покладая рук готовиться к системному кризису, неизбежному, если, — а весьма вероятно, что и когда, — нас не послушают.
Не знаю, от чего умрет наше поколение, — мы оптимисты и намерены жить долго, — но точно, не от скуки.
Александр Нагорный, Николай Коньков -- Евразийский союз: проект и реальность
18 ноября президенты Беларуси, Казахстана и России подписали в Кремле Декларацию о Евразийской экономической интеграции и Договор о Евразийской экономической комиссии. Тем самым был сделан важнейший шаг для реализации проекта Евразийского союза, который был выдвинут еще в 1994 году Нурсултаном Назарбаевым и обрёл "второе дыхание" после публикации газетой "Известия" (2011.10.03) статьи Владимира Путина "Новый интеграционный проект для Евразии — будущее, которое рождается сегодня", где говорилось: "Мы… ставим перед собой амбициозную задачу: выйти на следующий, более высокий уровень интеграции — к Евразийскому союзу… Мы предлагаем модель мощного наднационального объединения, способного стать одним из полюсов современного мира и при этом играть роль эффективной "связки" между Европой и динамичным Азиатско-Тихоокеанским регионом". После чего с материалами по данной теме в том же издании выступили Александр Лукашенко ("О судьбах нашей интеграции", 2011.10.17) и Нурсултан Назарбаев ("Евразийский Союз: от идеи к истории будущего", 2011.10.25), полностью поддержавшие данный проект.
И вот теперь он — неожиданно быстро — начал обретать реальные и конкретные черты — несмотря на множество разночтений и даже разногласий между сторонами. Иногда — весьма значимых. Так, в частности, Александр Лукашенко считает, что проект Евразийского союза может быть реализован к 2013 году, в то время как Дмитрий Медведев назвал более длительный срок — до 2015 года. Кроме того, президент Республики Беларусь высказался за российский рубль в качестве единой валюты Евразийского союза, а президент Казахстана заявил, что ни одна из нынешних национальных валют даже в перспективе не может стать единой валютой ЕАС.
Но все эти разночтения и разногласия носят уже частный, не принципиальный характер и, несомненно, по ним в процессе дальнейшего взаимодействия будут найдены необходимые и адекватные решения. Объективный социально-экономический потенциал реинтеграции "постсоветского пространства" в современных условиях более чем востребован и никакому сомнению не подлежит. Согласно экспертным оценкам, общая ёмкость внутреннего рынка ЕАС сравнительно с национальными рынками стран-участниц увеличится почти на 1,5 триллиона долларов, и почти 70% этой суммы придётся на реальный сектор экономики.
Однако формы осуществления данного проекта вполне могут войти в противоречие с его содержанием, что сделает реальные результаты далекими от максимально возможных, а по ряду позиций — и негативными.
Прежде всего это касается самой идеологии проекта, которая в публичном формате была заявлена Путиным, во-первых, как полностью соответствующая правилам ВТО и, во-вторых, как переходный формат к "большой евроинтеграции", "от Лиссабона до Владивостока". "Евразийский союз будет строиться на универсальных интеграционных принципах как неотъемлемая часть Большой Европы, объединенной едиными ценностями свободы, демократии и рыночных законов", — отмечал действующий премьер-министр РФ.
В геостратегическом плане включение Евроазиатского союза в "Большую Европу", которая находится под контролем НАТО, де-факто будет означать и продвижение этой военно-политической организации прямиком к границам КНР. Что намного увеличивает опасность российско-китайского конфликта без всяких обязательств по отношению к РФ со стороны НАТО — в полном соответствии с интересами США и в полном противоречии с интересами России.
Само собой, что такая идеология влечёт за собой и соответствующую кадровую политику: председателем Евразийской экономической комиссии — наднационального органа ЕАС, которому планируется передать свыше 170 функциональных полномочий — на четыре года назначен министр промышленности и торговли РФ Виктор Христенко, известный не только как супруг министра здравоохранения и социального развития РФ Татьяны Голиковой, но и как одна из ведущих фигур среди отечественных либерал-монетаристов из "группы Чубайса". Не значит ли это, что все реинтеграционные процессы на "постсоветском пространстве" будут осуществляться, фактически, под оперативным контролем пресловутого "вашингтонского обкома", то есть, в интересах США и крупного транснационального капитала, который через свой "евразийский" филиал на самых льготных условиях будет осуществлять тотальную скупку реальных активов на территориях России, Казахстана и Беларуси?
