Ознакомительная версия.
Мы посетили могилу одного из талантливейших учёных русской провинции, филолога, профессора Вячеслава Сапогова. Последняя его книга называется «Молитва поэта», в ней собраны все молитвенные стихи русских поэтов, начиная с двенадцатого века и заканчивая двадцатым.
Вижу могилы друзей и думаю: «Как же хорошо они лежат». Действительно, они лежат хорошо: возле древних псковских церквей, которые сами восстанавливали; в окружении могил людей, с которыми они работали и дружили. Упокой, Господи, души рабов твоих!
Приятно, что в сегодняшнем Пскове об этих людях помнят, на домах, где они жили – мемориальные доски. То есть нынешний Псков ценит тех людей, благодаря которым он обрёл дыхание и продолжает творить свою историю…
Когда я читал молитвы на могилах друзей, настроение моё было вовсе не сентиментальным. Я знаю – эти люди жили не зря. Да, это был сложный конгломерат натур, характеров… Они часто между собой спорили, а иногда надолго прерывали общение. Но в конце концов это были такие сильные личности, что даже несмотря на какие-то ссоры, на них держался целый пласт России…
Михаил Иванович Семёнов лежит на новом кладбище в Орлецах. Самое потрясающее, что лежит напротив героической Шестой роты псковских десантников. И он боец, и они бойцы – и всё это история Пскова, история нашей Родины. Настоящая история, а не та, которую нам сейчас навязывают.
Ходил, искал около часа могилу Анатолия Викторовича Лукина, замечательного русского человека – директора крупнейшего в СССР завода тяжёлого электросварочного оборудования. Анатолий был коренным псковичом. Когда он умер, Сева Смирнов сделал ему великолепное бронзовое надгробие. Мы с Курбатовым ищем его могилу и найти не можем. Когда я вечером позвонил сыну, тот сказал, что надгробие украли – под корешок спилили. Триста килограммов бронзы кому-то очень понадобились. Гибель в Чечне Шестой роты и воровство памятника с могилы Лукина – это то, с чем нынешнему Пскову приходится бороться…
Дело реставрации фресок и икон в Пскове поставлено великолепно. Здесь уместно вспомнить фрески XII века в Мирожском монастыре. Руководит их восстановлением замечательный московский реставратор Владимир Сарабьянов. Работает он уже много лет. Эти фрески были целиком записаны в XIX веке, и мы думали, что они пропали, полностью сбиты. Но Володя был убеждён: фрески сохранились… И вот сейчас я увидел, что он прав. Практически всё открыто – и это настоящее чудо, древнерусская симфония… Володя, сын известного учёного, академика Сарабьянова, мог бы в Москве неплохо устроиться, работать в любом «дорогом» издательстве, участвовать в московской кайфовой жизни. Но нет. Он купил себе домик во Пскове и служит вечной России. Он – настоящий русский интеллигент-подвижник.
В Псковском музее заведует отделом реставрации икон Наташа Ткачёва. Она – уроженка Петербурга. Я считаю, один из лучших и тщательнейших наших реставраторов. И опять же о Петербурге: в Академии художеств кафедру реставрации возглавляет мой друг Юрий Бобров. Он каждое лето возит студентов на три месяца на практику в Псков. Студенты эти – уже часть города. Они помогают реставраторам, участвуют в консультациях по восстановлению монументальной живописи. Анатолий Алёшин – по масляной живописи крупнейший специалист, а работающий с ними Коля Гаврилов – тот мастер на все руки. Всегда полон идей и фантазий. Эти вот замечательные ребята, художники и реставраторы, поселились в деревне Олохово – это под Изборском. Первое, что они сделали, – построили деревянную часовню, посвященную княгине Ольге, основательнице и небесной покровительнице города Пскова.
Олохово, а рядом Малы. Начиналось-то всё оттуда. Сева Смирнов купил избу рядом с Мальским монастырем. Это одно из красивейших мест в России… Под обрывом, под изумрудными кручами лежит Мальское озеро. Потом туда приехал, ни много ни мало, Пётр Тимофеевич Фомин, ректор Репинского института Академии художеств. Чистейший был человек, замечательный художник: столько великолепных пейзажей псковских написал… А дальше Печоры – это для меня Алипий. Он всех вокруг себя собирал… А в двух километрах от Печор, в деревне Тайлово – хутор, там живёт замечательный русский художник Николай Иванович Кормашов.
Есть ещё один очаг духовности, в сторону от Изборска, почти на границе с Эстонией, в Гверстони. Там поселился архимандрит Зинон, один из самых выдающихся иконописцев нашего времени. Своеобразный, интереснейший человек. Помню, когда он подвизался в Печорском монастыре, говорил: «Если вы будете к ликам, которые я пишу, носить искусственные цветы и одеколоном прыскать, я работать не буду, потому что у меня свои иконописные принципы, христианские, ранние».
Я очень благодарен судьбе, что мы с Зиноном близки. Когда я болел, он мне очень духовно помогал, писал записки нам с дочкой, просил, чтобы не унывали… Книжка его по иконописи – моя настольная.
Гверстонь – деревня, где он с двумя своими помощниками, Петром и Павлом, построил каменный храм. Это нечто среднее между византийской и русской церковью. Уже надвратная мозаика исполнена с ликом Спасителя, уже престол готов и иконы написаны. Зинон работает в сложнейшей, в древней технике энкаустики. Это когда пишут по горячему воску, то есть связующим является воск. Для этой техники специальный инструмент применяется – кавтерий. Это такая палочка металлическая, с помощью которой краска наносится. У Зинона в работах удивительная чистота духа и формы.
Начало 1960-х. С наместником Псково-Печорского монастыря архимандритом Алипием (в центре) и архитектором-кузнецом Всеволодом Смирновым
Отцу Зинону ставят в вину тот факт, что в начале девяностых он вступил в литургическое общение с католическими священниками. Его многие тогда осудили, а я, грешный, считаю, что если не поступиться своей верой, то общаться можно со всеми. Однако после бомбёжек Сербии с католическим миром мы не вправе дружить. Мало того, что сам по себе акт сатанизма, убийства мирных людей должен был быть католиками осуждён, но ведь всему миру были показаны американские бомбы, на которых было написано: «Поздравляем с Пасхой». Это страшное кощунство: бомбы, значит, не только сербам уготовили, но и Христу!
Сатанисты оскорбляли Христа – и ни папа, ни какой ксёндз не выступил со словом осуждения. Не хочу я сейчас иметь дело и с ЮНЕСКО. Когда американцы, эти варвары двадцатого века, уничтожали древние сербские монастыри с уникальными фресками, которые входили в золотой фонд ЮНЕСКО, никто, ни один чиновник из ЮНЕСКО не произнёс ни слова в осуждение вандализма. Поэтому я лично с этой организацией сотрудничать не намерен. Что касается отношения Зинона к католической, западной культуре, то когда я вижу в его доме на стене репродукцию с картины Яна Ван Эйка, то она мне, право, не мешает…
Многие мне никак не могут простить моей многолетней дружбы и творческого сотрудничества с покойным настоятелем Псковско-Печорского монастыря отцом Алипием. Сейчас я всюду говорю: необходимо наконец открыть фрески XVI века, что в Успенском соборе Псковско-Печорского монастыря. Фрески, которые мы когда-то расчищали с Алипием. Фрески, творцом которых был сам игумен Корнилий, святой мученик, пострадавший от руки Ивана Грозного. Алипий мне когда-то говорил: «Вот помру – закроют эти фрески снова досками». И он был прав: закрыли их, и они по сей день находятся в плену. Тот же Зинон сказал, что он был единственным на совете старцев, который сказал, что надо их открывать. Говорят: мощи мироточат. Так фрески – это те же самые мощи, это то же самое мироточение духовное. Если их Корнилий писал, так это частица его святости.
Печорский краеведческий музей стоит прямо у Святых ворот монастыря. Там недавно открылась выставка памяти Алипия. Псков дал на эту выставку картины, подаренные Псковскому музею Алипием. Был выставлен обильный фотоматериал. Но вот обидно – ни один человек из монастыря на открытие выставки не пришёл. Не пришёл ни один из 150 насельников монастыря, который из руин воздвигнул Алипий. Ведь это он спас монастырь во время хрущевских гонений…
Присутствовал я на открытии замечательной выставки акварелей Наташи Рахманиной, это вдова Всеволода Смирнова. Она акварелистка милостью Божьей… Хорошо бы помочь Наташе обустроить мемориальную мастерскую Всеволода Петровича. Смирнов возрождал кузнечное дело на Псковщине. И это подтолкнуло развитие кузнечного дела во всей России.
И ещё одно радостное для меня событие: возвращение псковской реликвии и святыни – иконы конца XVI века «Богородице Псково-Покровской». Эта икона, известная как «Видение старца (кузнеца) Дорофея» или «Псковский покров», была вывезена из Пскова во время немецкой оккупации и теперь, через полвека, наконец-то вернулась на место, в Троицкий собор…
В обыденной жизни чудес не бывает. Свидетельства святости, даруемые Богом, – лишь зримые напоминания о вечности бытия, бесплотные знамения Творца, указующие людям пути к духовному совершенству. В обыденной жизни случаются озарения, ради которых стоит терпеть невзгоды, прощать несправедливые обиды, помогать оступающимся, верить единожды солгавшим.
Ознакомительная версия.
