Вот три самых высокооплачиваемых бизнесмена, по данным на 1976 год:
Генри Форд и Ли Иококка, руководители компании «Форд». Зарплата у каждого была 25 тысяч долларов в месяц. К ней надо добавить так называемые «бонус», как бы «премиальные» в размере 610 тысяч долларов в год. Итого — почти миллион долларов в год. Сейчас Иококка руководит другой компанией.
Их обоих несколько опередил президент компании «Дженерал моторс» Томас Мерфи, для которого соответствующие цифры составляют: 325 000+625 000= = 950 000.
Президент Соединенных Штатов получает значительно меньше, 200 тысяч долларов в год без «премиальных». Впрочем, ему покрывают все транспортные расходы, он бесплатно пользуется ведомственной жилплощадью в центре столицы, известной под названием Белый дом.
За что так много платят бизнесменам? Считается, что они обладают редчайшим из талантов, талантом организатора. Они, бывает, меняют руководящие кресла от компании к компании и от корпорации к корпорации. Например, Ли Иококка руководил компанией «Форд», а затем стал руководить компанией-конкурентом «Крайслер», сумев вытащить ее из долговой ямы, в которую она попала в начале 80-х годов. Насколько их порой ценят, можно судить по практике их страхования корпорациями, когда в случае если она теряет такого «ключевого человека», то получает в порядке компенсации солидную страховую сумму. Сами же бизнесмены, заключая контракт на руководящую должность, оговаривают, помимо зарплаты, множество дополнительных выплат и льгот, начиная со льготных условий приобретения акций данной компании.
Группа зданий так называемого Рокфеллеровского центра в Нью-Йорке.
Тоже достаточно известная фотография
Например, бизнесмен Роберт Суслов согласился на пять лет возглавлять сеть дорогих универмагов «Сакс фифс авеню» на следующих условиях: зарплата 275 тысяч долларов в год, единовременные «подъемные» в размере годовой зарплаты, выплаты в течение десяти лет после окончания срока контракта в размере 75 тысяч долларов в год и другие «мелочи».
Майкл Бержерак, которого пригласили возглавить косметическую фирму «Ревлон», продал себя подороже: оклад 325 тысяч долларов в год, а «подъемные» — полтора миллиона.
Допустим, что Иококка, Форд и Бержерак — гении организации. Даже в этом случае может ли один человек зарабатывать за день столько, сколько другой не заработает и за год? Конечно же, никакого принципа оплаты по труду здесь нет.
В нынешнем обществе потребления, в отличие от периода становления американского капитализма, столь хорошо описанного Теодором Драйзером, в миллионеры стали выходить не только бизнесмены и менеджеры, но и преуспевающие деятели в области зрелищного бизнеса, а также спорта. В Америке существует присказка: «Нет другого такого бизнеса, как шоу-бизнес». Например, Джонни Карсон, ведущий ежедневную вечернюю развлекательную программу для телевизионной компании Эн-би-си, получает три миллиона долларов в год за несколько ежедневных шуток на злобу дня и беседы с приглашаемыми в его студию. В 1976 году в США много говорили о контракте, заключенном телевизионной обозревательницей Барбарой Уолтерс с компанией Эй-би-си, которую она предпочла своему прежнему работодателю, компании Эн-би-си. Эй-би-си обязалась оплачивать Уолтере ее труд по организации интервью и отдельных специальных программ суммой в один миллион долларов в год. Контракт был заключен на пять лет. Уолтерс получает больше, чем президент компании Эй-би-си.
Актер Марлон Брандо потребовал и получил 2 миллиона 250 тысяч долларов за 12 рабочих дней участия в съемках фильма, а Роберт Редфорд «поменьше» — два миллиона за три недели съемок. Его партнер по тому же фильму «Самый дальний мост» Джеймс Каан «скромно» согласился на миллион. При превышении определенного уровня кассового сбора от демонстрации фильма, оговорено в контракте, и Редфорд, и Каан получат дополнительные «премиальные».
Аналогичные астрономические суммы получают звезды спортивного бизнеса.
Статистических данных о пропасти американского неравенства много. В исследовании профессора Массачусетского технологического института Лестера Турова приводятся, например, такие: 0,008 процента населения владеет таким же богатством, как нижняя половина всех американских семей. Верхняя одна пятая часть населения владеет 80 процентами всего богатства страны. Так было, так есть, так пока и остается. Как отмечал еженедельник «Тайм», «нынешнее распределение доходов не отличается существенным образом от сложившегося в начале века». Приводя цифры, аналогичные указанным выше, журнал цитирует затем мнение экономиста Артура Окуня о том, что подобное распределение доходов в ущерб бедняков вызывающе и бесчеловечно [30].
Внешне Америка с начала века переменилась. Но, как заметил писатель Эрскин Колдуэлл, «из того факта, что часть табачной дороги сейчас заасфальтирована, еще не следует, что все переменилось».
Полвека назад написал Колдуэлл свой первый роман «Табачная дорога», изданный и в русском переводе. В книге, ставшей почти классической, он рассказал о тяжелой доле бедняков тогдашнего американского сельскохозяйственного Юга.
Писатель много раз затем описывал «страну Дик-си», как называют южные штаты, например, в 1964 году в сборнике путевых заметок «Вдоль и поперек Америки».
— Все это выглядит, как в те старые времена Депрессии, которые столь мне памятны. Единственная реальная разница в том, что значительная часть бедняков переехала с тех пор в города. Ныне правительственные программы несколько помогают против голода и безденежья, но я мало вижу улучшений по части жилья на Юге.
Обложка американского журнала с красноречивым комментарием к системе медицинского обслуживания населения: «Кошелек или жизнь!»
Как видим, Америка меняется, ее классовая структура остается.
Если мы, однако, послушаем рядовых американцев, то четверо из пяти на вопрос о классовой принадлежности ответят: мы — средний класс. Между богачами на одном полюсе и бедняками на другом размещается американское большинство, как скажут, «настоящая Америка», причисляющая себя к «среднему классу».
Но из такого результата опросов общественного мнения, по которому 80 процентов граждан оказываются в рядах «среднего класса», вовсе не следует, что они достаточно хорошо сами себя видят. Скорее налицо аберрация классового зрения, навязанная общественности в порядке самозащиты капитала. Ведь при таком разделении общества размывается и исчезает рабочий класс, носитель нового общественного начала.
— Разве я виноват, что меня ограбили, прежде чем я успел вернуться домой с награбленным?
Ему мешают познать самого себя. Класс капиталистов, с одной стороны, изображается как открытый для всех клуб, куда принимают по способностям. Напрочь забыв слова из Декларации независимости о том, что «все люди сотворены равными», американцы, по типичному признанию одного журнала, «принимают неравенство как таковое». Они уверены, что оно необходимо как стимул, подталкивающий людей на свершения ради своекорыстного интереса, причем сумма этих частных отрицательных величин оказывается позитивной благодаря пресловутой «невидимой руке», открытой экономистом-основоположником Адамом Смитом. Он, кстати, добавлял, что «там, где существует крупная собственность, там же существует и крупное неравенство».
— Не найдется ли у вас чего-нибудь для бедного старика, у которого нет в кармане ничего, кроме заряженного револьвера?
Нынешние последователи Адама Смита сравнивают капитализм с судном под парусами, попутным ветром для которого служит жажда наживы. «Погоня за личной экономической выгодой, — заявляет, например, профессор экономики Гарвардского университета Василий Леонтьев, — несомненно, есть могучий источник энергии, который двигает вперед всю американскую экономику». Профессор не уточняет, что «погоня» и «источники энергии» в экономической литературе называются точнее — «эксплуатацией» и «системой присвоения чужого труда». Зато он признает, что «неконтролируемый стимул получения прибыли загнал страну далеко в направлении растущего экономического беспорядка и увеличивающихся социальных потрясений» [31].
Как бы то ни было, многие американцы в гроб сходят с верой в то, что могли бы разбогатеть, да не повезло. Эта сугубо капиталистическая вера, как всякая другая, помогает им сносить невзгоды и способствует сохранению терпимости к существованию вопиющих личных богатств в этом обществе «равных возможностей». Вера эта выражена в поговорке: «От лохмотьев — к богатствам» («from rags to riches»).
