Участие государственных чиновников в регламентировании мелкого и среднего бизнеса должно быть снижено категорически. Мы исходим из того, что любое госрегулирование в этой сфере обязательно означает на практике вымогательство и государственный рэкет.
Итоги приватизации в сырьевых отраслях должны быть пересмотрены и будут пересмотрены.
Сырьевые отрасли — единственный ресурс России. Ресурс развития, ресурс модернизации, ресурс защиты слабых. Мы не можем позволить распоряжаться ими группке циничных и безответственных проходимцев, захвативших ресурс нации путем подкупа и махинаций.
Олигархи заняты сейчас перепродажей краденого: продают ресурсы России западным корпорациям. Цель — замести следы и легализоваться. Важно сегодня напомнить западным корпорациям — мы знаем, что им известно, что они скупают краденое. Позже, во время пересмотра результатов приватизации сырьевых отраслей, мы не сможем не учитывать это обстоятельство.
Мы против импотентной власти, у которой все валится из рук, и которая ведет страну к коллапсу безответственной реформой ЖКХ, безответственной земельной реформой.
Необходимые для нашего общества изменения в этих сферах, необходимое наведение порядка в соответствии с требованиями времени подменяются очередным экспериментом над согражданами. Мы проведем эти реформы, когда избавимся от антиобщественной и корыстолюбивой власти.
НЕ ПУТАЙ РОДИНУ С НАЧАЛЬСТВОМ!
14 октября 2003 0
42(517)
Date: 15-10-2003
Author: Лев Сигал
НЕ ПУТАЙ РОДИНУ С НАЧАЛЬСТВОМ!
Социальный протест в нашей стране, как известно, традиционно чаще всего принимал пассивные формы: от голодовок и самоубийств до повального пьянства. Ещё Некрасов писал о душе крестьянина, "что надобно оттудова кровавым лить дождям, а всё вином кончается". В наше время возникла новая экзотическая форма протеста: отказ от гражданства, не предполагающий эмиграцию.
Одно московское либерально-протестное издание смакует на первой полосе историю вологодской многодетной семьи Груздевых, ставших лицами без гражданства потому, что их возмутила длительная невыплата детских пособий. Дескать, эта семья, разорвав отношения с государством как не представляющие взаимной выгоды, приобрела больше, чем потеряла, и её пример является заразительным.
Ранее автору этих строк приходило электронное письмо одной из предствительниц этой семьи — Алёны Груздевой, которое рассылалось по правозащитным организациям. Оно написано настолько жёстко, что даже это издание, несмотря на его неизменный антигосударственный пафос, постеснялось его цитировать. Выход из гражданства подаётся этой молодой особой как "разрыв контракта с преступниками, убивающими детей".
По существу, семья Груздевых воспользовалась тем, что в 90-е годы отечественные законодатели кинулись в очередную крайность. В силу этого в России существует сейчас более чем либеральный по мировым меркам правовой статус иностранцев и лиц без гражданства (апатридов).
Однако стоит ли доказывать, что Груздевы поступили с практической точки зрения недальновидно? Достаточно сказать, что Алёна Груздева уже просит восстановить её в гражданстве, чтобы иметь возможность бесплатно получить высшее образование. Между тем, у неё подрастают сёстры. А общепринятые принципы права позволяют любой стране вводить множество ограничений для неграждан. Если их немного сегодня, то кто сказал, что так будет всегда?
Не так важно и то, что подражателей у этой семьи уже быть не может: с 1 июля 2002 года вступил в силу новый закон "О гражданстве", в котором учтена рекомендация соответствующей Европейской конвенции и запрещён выход из гражданства, если нет гарантий принятия в гражданство другой страны. (Ошибочка вышла у либеральных обличителей российской власти). Гораздо важнее другое: то, что позиция этой вологодской семьи основана на ошибочном и исторически отжившем представлении о государстве, которое разделяется массовым сознанием.
"Государство — это совокупность граждан", — вот гениально простая формула Аристотеля. Она раскрывает сущность античного города-государства, где государство и гражданское общество представляли собой единое целое. Аналогичным образом были устроены города-государства средневековой Европы, а у нас в России — Новгород, Псков и Вятка, чьим традициям политического устройства стоило бы, между прочим, уделять гораздо больше внимания.
"Господин Великий Новгород" — это вовсе не поэтический эпитет, а официальное обозначение юридического лица. В качестве "господина", то есть государя, выступал не князь, не посадник и даже не вече. В этом качестве выступал сам Новгород Великий, то есть совокупность новгородцев, воображаемых как одно абстрактное лицо.
Однако современные государства всё же сформировались не из городских республик. Исторически в их основе лежала личная власть монарха по знаменитой формуле Людовика XIV: "Государство — это я". Традиционно в массовом сознании россиян очень сильно именно такое феодальное представление о государстве. Дескать, государство — это если уж не первое лицо, то, по крайней мере, корпорация чиновников. Это отношение выражалось и выражается не только в пресловутой покорности, но имеет и оборотную сторону. Царь-батюшка, а равно и барин нёс в представлении патриархального общества моральную обязанность всесторонне заботиться о подданных или о крепостных, как о неразумных детях.
Разве не это замшелое представление о государстве как о "дурном барине", которого проклинают и от которого хотят убежать, читается в сегодняшней позиции некоторых — и даже многих — внешне как будто бы либерально мыслящих людей? Правда, к этому теперь часто ещё примешиваются раннебуржуазные представления. Что-то вроде упрощённо понятой теории "общественного договора" Руссо.
В конце концов и постсоветские законодатели отдали дань естественно-правовому походу — трогательному с точки зрения морали, но едва ли состоятельному как с научной, так и с практической точки зрения. Ибо было бы глупо сводить публично-правовые отношения граждан и государства к частно-правовым отношениям граждан между собой, которые добровольно устанавливаются и добровольно же расторгаются равными сторонами.
Между тем современная демократия подразумевает, что государство куда ближе к формуле Аристотеля, чем Людовика. Хотя оно и не тождественно гражданскому обществу, но является его, общества (если угодно, народа), официальным представителем. И налоги мы платим, к примеру, не Путину и не чиновникам, а оплачиваем (по крайней мере, в теории) потребности всего общества.
Так что значит сказать: "Государство мне должно"? Не то ли самое, что сказать: "Сограждане мне должны"? Или мы назовём всех сограждан "преступниками, убивающими детей"?
Да, это правовой идеал. На практике, разумеется, государство не слишком хорошо справляется со своей представительской функцией. То есть очень часто над ним довлеют интересы определённой части народа (например, крупных предпринимателей) или собственные интересы чиновников. И так происходит во всем мире, а отнюдь не только в нашей, столь нелюбезной либералам и поверхностным популистам, державе.
Но если определённые интересы довлеют, это ещё не значит, что они полностью вытесняют для представителей власти любые другие мотивы, цели и ценности. Даже восточные деспоты, опиравшиеся на наёмные армии, были вынуждены обеспечивать социальную стабильность — иначе было неизбежно народное восстание, которое ещё в древнем Китае считали проявлением воли Неба.
Что же говорить о современной демократии, где правительство зависит от воли избирателей?
Да, зависимость эта достаточно относительна. Но зададимся вопросом, если "выборы — это фарс", как полагают многие обыватели, то зачем тогда их участники тратят огромные деньги на подкуп прессы и изощряются в "чёрном пиаре"? Не для того ли, чтобы воздействовать на мозги избирателей?
Следовательно, мнение избирателей кое-что значит даже при самой коррумпированной демократии.
Кстати, о коррупции.
Людьми почти всегда движут по большому счёту эгоистические мотивы — даже если это "разумный эгоизм" по Гельвецию (идея, которую популяризовал для нашего народа Чернышевский).
Но что для главы государства, для других публичных политических деятелей важней: собственное материальное благополучие или достойное место в истории? Грубо говоря, какая из человеческих слабостей более характерна для этой породы людей: жадность или тщеславие? Ответ очевиден. Тот, для кого важней деньги, идёт не в политику, а в бизнес. Но разве можно добиться доброй славы, не сделав ничего хорошего для сограждан?
