"Одному — бублик. Другому — дырка от бублика.
Это и есть демократическая республика".
"Дыркой от бублика" можно считать такие "подарки народу" от демвластей образца 1991-1992 годов, как чубайсовские "ваучеры", ельцинский "указ о свободе торговли", выведший на улицы многотысячные толпы "атомов рынка" — мелких и мельчайших спекулянтов. Этот рыночный "зоопланктон" послужил своего рода начальным звеном "трофических цепей", в конце и на вершине которых очень скоро вольготно обосновались хищные "олигархи", получившие буквально "на вес" бесценные "бублики": нефть, газ, алмазы, цветные металлы и прочее "достояние республики". Вот мнение профессора Луиз И.Шелли, работающей в Центре по изучению организованной преступности и коррупции Американского университета: "Пока Ельцин был президентом, государство было и приватизировано, и разворовано одновременно. Семья Бориса Ельцина и его окружение оказались замешанными в уклонении от налогов, приватизации и лицензировании с использованием служебной информации, а также в массированном вывозе финансовых активов, природных ресурсов и промышленной продукции государственных предприятий". Объективная и подробная история российской "приватизации" будет написана, видимо, не скоро и уж конечно, не Чубайсом с Кохом, хотя последние и получали немалый гонорар, подрядившись осветить эту тему.
Опять же, очень хорошо известны суммы, поступившие в доход российского государства от приватизации десятков тысяч объектов собственности — они, по оценкам различных экспертов, колебались в пределах не более чем 5-8% реальной рыночной стоимости этих объектов, а во многих случаях доставались счастливым избранникам "демократической" власти вообще даром — за счет государственных же кредитов, которые те даже не собирались возвращать. Абсолютно "прудоновский" класс собственников-воров, созданный в результате "демократическими" властями России, вряд ли имеет аналоги в истории. Разумеется, чтобы подать подобное казнокрадство в качестве "курса реформ", было необходимо на некоторое время как бы "упразднить" государство, предоставив "свободу воровать" всему населению страны. Такой же ход сделал в свое время Ельцин, пообещав автономиям и областям "столько суверенитета, сколько сможете проглотить" — прикрывая и защищая тем самым собственный "большой" сепаратизм по отношению к СССР. Отсюда и региональный "парад суверенитетов", высшим проявлением которого стало создание так называемой "независимой Ичкерии". Однако теперь "упраздненное" было государство спешно укрепляет "властную вертикаль", а его глава во всеуслышание заявляет, что "пересмотра итогов приватизации не будет". Дескать, мы все ваше съели, а теперь каждый будет есть свое. Упомянутая выше Луиз И.Шелли в своей работе "Коррупция в России", опубликованной в 2000 году, пишет: "Небольшая элита стала собственником почти всего богатства страны, а обеспеченный средний класс так и не появился. Чтобы повернуть вспять эту эндемию коррупции, необходимы коренные перемены в области политики, приватизации и взаимоотношений между бизнесом и государством. Тактический союз Путина с коммунистами в Думе может сделать такое изменение возможным..." Здесь необходимо уточнить, что такое изменение было, напротив, абсолютно невозможным: Путин просто не мог позволить себе получить вторую Чечню, на этот раз "олигархическую". Он и так ее почти получил.
ВОРУЮТ У СЕБЯ
"Сколько ни воруй, своего не вернешь",— гласит "блатная" пословица. В этом отношении разница между бомжом, срезавшим десяток метров алюминиевого или медного провода на пропой души, и "олигархом", приватизировавшим изрядный кусок отечественной цветной металлургии, не слишком велика. В конце концов, и тот, и другой оказываются "субъектами рыночных отношений", законы которых устанавливаются вовсе не "здесь и сейчас".
А поскольку эти реальные законы ни в коей мере не соответствуют законам писаным, из "правового поля" выпадает огромное количество жизненно необходимых обществу и каждому человеку действий, на вопиющую нелегитимность которых представители государственной власти вынуждены закрывать глаза. В пределах досягаемости своей компетенции они, разумеется, предпочитают делать это небескорыстно, поскольку как люди живут в условиях того же самого "рынка". Отсюда, по давнему замечанию Пушкина, строгость российских законов вполне искупается (выделено мной,— О.Щ. ) необязательностью их исполнения, а коррупция действительно становится "образом жизни", пронизывая общество снизу доверху. Огромные денежные потоки постоянно изымаются из производственных циклов, обеспечивая "смазку" проржавевших шестеренок государственной машины. Спросите у Лившица, какой отсюда следует вывод. "Надо делиться!" Утверждая, что "коррупция нужна всем, поэтому она непобедима", Сатаров преувеличил ненамного. У нас не осталось практически ни одной сферы жизни, где бы не исповедовался принцип "не подмажешь — не поедешь".
Еще раз обращу внимание читателей на то, что, по словам главы фонда ИНДЕМ, "инвестиции в коррупцию" оказываются приблизительно равны государственному бюджету Российской Федерации, а, возможно, и значительно превышают эту сумму. О каком "инвестиционном голоде" тогда можно говорить, о каком новом привлечении западных кредитов? Причем "бытовая коррупция": на взятки ГАИ, жилищно-коммунальным чиновникам и тому подобное,— в общероссийской коррупции составляет меньше 10%, или приблизительно 20 долларов на человека в год. Девять десятых приходится на коррупцию корпоративно-институциональную — рыба гниет с головы. Но вряд ли эти "накладные расходы" могут превышать 20% от теневого оборота "большого бизнеса" — в противном случае они становятся просто "нерентабельны". Отсюда приблизительный объем российской "теневой экономики" можно определить в 160 млрд. долл. (напомню, это "нижняя планка", а "верхняя" может оказаться даже не втрое, а вчетверо выше). По данным Госкомстата, официальный ВВП России в 2001 году составил порядка 9,3 трлн. рублей, или, по курсу, чуть больше 300 млрд. долл. Следовательно, его реальную величину следует оценить в 460-940 млрд. долл. (с модой в районе 600 млрд.), что делает все споры насчет 4% или 5% "темпов экономического роста" не более чем возней в "кремлевской песочнице". Пусть хотя бы десятая доля теневой России, подобно Абдулле—Гульчатай, "покажет личико" — и видимые "темпы роста российской экономики" могут зашкалить за показатели первых сталинских пятилеток.
Характерно и то, что основным платежным средством в "теневой" сфере является вовсе не российский рубль, а американский доллар. Именно в нем, как следует из вышеизложенного, не только номинируются все трансакции, но и осуществляется их львиная доля (до 85%). Подобное положение дел еще сильнее подчеркивает суть коррупции как "воровства у самих себя", поскольку доллар представляет собой не более чем долговую расписку Федеральной резервной системы США — консорциума частных банков, лишь по букве закона находящегося под наблюдением представителей президента и конгресса как институтов государственной власти. Обращение доллара за пределами американской территории является прямым кредитованием ФРС под отрицательный процент .
ВОРУЮТ ВРЕМЯ
Последний факт давно и хорошо известен, однако "свободные атомы рынка" предпочитают закрывать на него глаза, "пока жареный петух не клюнет" их в предназначенное для того место, до поры до времени успешно заменяющее голову,— видимо, ту самую голову, с которой гниет пословичная "рыба". Высший аппарат исполнительной власти в федеральном Центре и на местах, разумеется, не полностью погряз в коррупции, однако именно сюда ежегодно стекается львиная доля "теневых инвестиций". По данным газеты "Ведомости", за "десятилетие реформ" из бюджетов всех уровней чиновники увели порядка 100-150 млрд. долл. Поэтому, если попытаться дополнительно расшифровать приведенную Сатаровым цифру в 33,5 млрд. долл., ежегодно приходящуюся на "взятки в сфере бизнеса", то соотношение окажется приблизительно таким: 3 млрд. долл. достается муниципальным и местным органам власти, около 9 млрд. долл. — региональным структурам и порядка 21 млрд. уходит в Центр, под которым, начиная с дефолта 1998 года следует понимать не только Москву, но и (отчасти) Санкт-Петербург. И только потом через "партию власти" и другие механизмы парламентского лоббирования "проплачиваются" нужным людям нужные редакции нужных законов. За правовым Liebenraum для себя теневая Россия следит тщательно.
