Но у нас есть успешный опыт реализации такого опережающего мобилизационного проекта в 30-е-50-е годы ХХ столетия, когда наша страна выступала несомненным лидером развития всей человеческой цивилизации. Это и Победа во Второй мировой войне, и освоение мирного атома, и прорыв в космос, и формирование глобальной геополитической структуры социалистических стран, и — самое главное — создание общества социальной справедливости, которое, собственно, и позволило добиться перечисленных выше достижений при весьма ограниченных человеческих ресурсах.
Советские руководители того периода не сводили идеологию только к текстам, только к пропаганде, — всё это рассматривалось лишь как небольшой элемент оформления идеологии, главным содержанием которой было непрерывное и планомерное действие. Основным идеологическим документом Советского Союза выступала не Программа КПСС, не решения партийных съездов и пленумов. В соответствии с законом 1934 года "О государственном плане СССР" таким идеологическим документом был государственный план, в рамках которого происходило согласование действий всех слоев и групп советского общества. Обсуждение проекта плана начиналось в феврале и заканчивалось в октябре, в нём участвовали все, начиная от первичного трудового коллектива и заканчивая уровнем союзных министерств и ведомств. И такая система обеспечивала поразительные, недостижимые при иных условиях, социально-экономические результаты.
Сегодня самой эффективной идеологией является китайская идеология, модифицированный вариант советской идеологии, которая перехватывает пальму первенства у американской идеологии, организованной на совершенно иных принципах, но также весьма эффективной.
Возьмём, например, такую мощную идеологическую машину, как Голливуд. Голливуд не имеет права выпускать фильмы, где "плохие парни" побеждают "хороших парней". Голливуд не имеет права выпускать фильмы, где беззаконие торжествует над законом. Это не записано ни в одном документе, но все знают, что нарушать данное неписаное правило — значит подписать себе смертный приговор. Внутриэлитное согласие существует в США не только относительно внешней политики, но и относительно ключевых моментов внутренней политики. Там совершенно невозможна и даже немыслима ситуация, когда два первых лица публично высказывают диаметрально противоположные точки зрения на одну и ту же внешнеполитическую проблему. Это не демонстрация "плюрализма" — это демонстрация слабости и разобщенности элит.
Мы живём в корпоративно-клановом обществе, которое начало формироваться у нас в конце 60-х годов, после проведения "косыгинской" реформы, и приобрело нынешние черты на протяжении последнего двадцатилетия. Еще Андропов в 1983 году написал, что "мы не знаем общества, в котором живем". И это действительно так. У нас нет адекватной модели, описывающей кланово-корпоративное общество. Есть кланы на Северном Кавказе, на Дальнем Востоке, да в любом из субъектов нынешней Российской Федерации. Каждый из этих кланов работает со своим составом и со своим населением — принципиально в противовес другим кланам и российскому обществу в целом. То же самое касается и российских корпораций, включая "естественные монополии", — они заботятся о своих интересах, не принимая во внимание интересы общества в целом.
Понять, как устроено наше общество и как можно его изменить, — вот задача для новой государственной идеологии России. Это сложная задача, на много порядков сложнее, чем выполняющий сегодня функции идеологии "попил бабла". Но эту задачу надо решать. Чистое "евразийство", о котором так много говорят, на мой взгляд, подобную задачу решить не может. Это не идеология. Потому что настоящая идеология — та, за которую человек готов пожертвовать своей жизнью, которая дает ему ощущение общности и исторической перспективы. Было время, когда люди жертвовали собой и за "красную", и за "белую" идею. Скажите, кто может пожертвовать собой за "евразийскую" идею? Тут действует очень важный критерий, который в своё время сформулировал Эзра Паунд: "Если человек не готов пожертвовать жизнью за свои идеалы, то либо эти идеалы ничего не стоят, либо этот человек ничего не стоит".
Михаил ДЕЛЯГИН, председатель партии «Родина: здравый смысл»
Любой человек, который пытался взаимодействовать с нынешним российским государством на каких-либо иных, отличных от голого меркантилизма, началах, производит впечатление безнадежного и конченого романтика. Потому что он, как мне кажется, чего-то не понимает
Но что происходит в мире? Мир валится в глобальную рецессию. Этот процесс можно успешно притормаживать на то или иное время, где-то он идёт быстрее, где-то — медленнее, но этот процесс всеобщий, нет ни одной страны, которая не была бы им затронута. Поэтому в рецессию мы упадём всем человечеством вместе. Это будет тяжелейшая рецессия, намного более страшная, чем Великая Депрессия 30-х годов, поскольку выхода из неё через войны и расширение конкуренции попросту нет. Вторая мировая война стала выходом из Великой Депрессии, потому что она из существовавших тогда пяти экономических макрорегионов оставила только два. И за счет расширения пространства монополии, загнивавшие каждая в своем макрорегионе, получили новый импульс конкуренции. А сейчас расширяться уже некуда, и эта ситуация блокирует даже имеющиеся возможности технологического прогресса, не говоря уже о перспективных разработках. Отсюда практически неизбежно "новое средневековье" или даже "новое рабовладение" с лишением огромного количества людей, в том числе — в развитых странах, почти всех привычных им прав, с полным отрывом управляющей элиты от управляемой массы.
Мы отчасти к этому уже идём и отчасти к этому уже привыкли. В этом движении вспять Россия оказалась в авангарде, не нужно делать вид, что это не так. Но глобальный управляющий класс, который уже сложился в планетарном масштабе, очень жестко противостоит любой национальной обособленности и любой национальной самостоятельности. И это обстоятельство открывает новые возможности для патриотов всех стран, которые раньше самозабвенно грызлись между собой за границы, рынки и прочее, потому что их попросту сметает общий для них враг — глобальный управляющий класс.
Наши либералы — представители и агенты именно этого глобального управляющего класса, которые давно не имеют никакого отношения к идеалам свободы и прав человека, зато твердо убеждены в том, что все государственные аппараты призваны отстаивать не интересы собственного населения, а интересы глобального бизнеса.
Но считать российский государственный аппарат только по этой причине положительным фактором мировой политики я бы не решился. Поскольку его специфика такова, что нам впору запрещать использование слова "коррупция". Ибо "коррупция" подразумевает, что воровство — это плохо. Между тем именно воровство выступает сегодня как фундаментальная основа нашего государственного строя. Его принципы можно сформулировать следующим образом: "Разворовать и уничтожить всё, что есть, полученные активы вывезти за границу и там легализовать в качестве личной собственности". Эти люди сами себя называют "оффшорной аристократией", и к этому ни убавить, ни прибавить ничего нельзя. В этом отношении разница между либеральным кланом и теми, кто ему противостоит, вовсе не принципиальная. Но, поскольку кризис всё ближе и ближе, наша правящая верхушка рано или поздно оказывается перед выбором: или ждать, пока к ним прилетит очередная Хиллари Клинтон с батальоном спецназовцев и реквизирует их собственность, или начать решать самые насущные, жизненно важные проблемы государства и общества, которыми они управляют.
Таких проблем у современной России ровно шесть.
Первая — пресечение коррупции. Ничего сложного в этом нет.
Вторая — ограничение произвола монополий.
Третья — обеспечение реального прожиточного минимума для всех граждан РФ. Это сегодня нормальная граница не только для социалистического, но и для любого, желающего развиваться, общества.
Четвертая — разумный протекционизм во внешней торговле. Потому что сегодня у нас происходит массовое уничтожение рабочих мест. С одной стороны — при помощи свободного доступа иностранных конкурентов на российский рынок, а с другой — при помощи массового импорта инокультурной рабочей силы, более толерантной к коррупции, чем коренные россияне.
Пятая — восстановление культурно-информационного пространства страны. Нужно прекратить глумление над традиционными ценностями нашего народа, восстановить систему образования, способную поддерживать и развивать существующий на территории России технологический уклад.
И только последнее — опережающая модернизация экономики. Здесь у нас есть два мощных союзника. Во-первых, это "старая Европа", которая напугана кризисом, давлением США и впервые за много десятилетий снова хочет с нами дружить. Когда в 2004 году Путин предложил европейцам пакт "энергия в обмен на технологии", его даже не захотели слушать. Но сегодня такая возможность становится реальностью. А для нас союз с Европой необходим хотя бы для того, чтобы быть партнерами китайцев, а не гарниром на их столе. И, во-вторых, это жесткость глобального финансового прессинга, который американцы хотят распространить практически на весь мир. Дело дошло до того, что мы могли бы создать собственный оффшорный центр для европейцев — например, на территории Псковской области. Оффшорный центр, помимо денег, приносит еще возможность всегда знать, кто, кому, сколько и за что платит. А знание этого является не меньшим фактором международных отношений, чем обладание стратегическим ядерным потенциалом.
