Прекрасно, что в этой части не забыты такие писатели, как Гюго, Бальзак, Мериме. Однако жаль, что не нашлось места для Мопассана, Т. Манна и Фицджеральда, хотя, скажем, Стендалю отданы сразу два пункта, кстати, и Джеку Лондону тоже. Снова, как и в предыдущем списке, появился Конан Дойл ("Рассказы о Шерлоке Холмсе").
Совершенно обойдена вниманием зарубежная поэзия (кроме Гомера, Шекспира и Гёте), что представляется уж совсем странным. Но скорее всего просто-напросто не хватило места.
В список попали и книги для детей и подростков: сказки бр. Гримм и Андерсена, Жюль Верн "20 тысяч лье под водой", Дефо "Робинзон Крузо", Дюма "Три мушкетёра", Марк Твен "Приключения Тома Сойера" и "Приключения Гекльберри Финна". Как было замечено в предыдущем обзоре "ЛГ" № 23-24, для детской и юношеской литературы необходимо составлять отдельную сотню.
Что ж, список Юрия Красавина по-своему интересен и своеобразен. В него включено довольно много книг, о которых забыли предыдущие составители, но и появились книги, вызывающие искреннее недоумение: насколько обосновано их право находиться в "Золотой сотне"? Однако не будем судить строго - такое понятие, как субъективность, никто не отменял. Будем надеяться, что концентрация субъективных мнений рано или поздно перейдёт в убедительную объективную картину.
Кира ТВЕРДЕЕВА
Часть битвы
ПИСАТЕЛЬ У ДИКТОФОНА
Александру Проханову всё надоело, но на покой он не собирается
"ЛГ"-ДОСЬЕ":
Проханов Александр Андреевич - прозаик, публицист, политический и общественный деятель. Родился в Тбилиси в 1938 году. С 70-х работал корреспондентом "Правды" и "Литературной газеты" в Афганистане, Никарагуа, Камбодже, Анголе и в других странах. Основатель и главный редактор газет "День", "Завтра". Автор многих романов, повестей, рассказов, очерков. Увлекается рисованием. Коллекционирует мотыльков. Женат, имеет двух сыновей и дочь.
- Александр Андреевич, у вас вышел роман под названием "Человек звезды". О чём это произведение?
- Этот роман - моё представление о современном русском человеке, который живёт в атмосфере беспросветного кошмара. Но человек не сдаётся, а пытается своей внутренней мистической энергией противодействовать этому кошмару и в конце концов побеждает, выстаивает перед страшным и грозным игом, которое впустилось в сегодняшнюю Россию.
- Вас считают чрезмерно политизированным писателем, далёким от жизни простого человека. Вы с этим согласны?
- Я живу в контексте крупных общественно-политических событий, сваливающихся на наши головы. Эти события - две чеченские войны, например. Или государственный переворот 1991 года. Или взрывы домов в Москве. И мимо этих грозных, знаковых явлений, разумеется, не может пройти неравнодушный человек, тем более писатель. Я стараюсь всё это отражать в своих романах, где действуют и самые обычные люди, и крупные, достаточно известные личности. Для меня политика не является запретным плодом, напротив - я живо интересуюсь всеми процессами, происходящими в нашем государстве.
- Вы очень плодовитый прозаик, выпускающий роман за романом. Между тем ваши книги остаются практически незамеченными крупными литературными премиями. Ну разве что присуждение вам "Нацбеста" в 2002 году за роман "Господин Гексоген" можно считать исключением. В чём причина того, что ваши произведения не попадают не только в шорт, но и в лонг-листы литературных премий?
- Может быть, это просто плохие тексты, недостойные рассмотрения? Либеральные критики - существа утончённые, задающие крайне высокие критерии. Если ты не пишешь о каком-нибудь несчастном еврее, о каком-нибудь музыканте, умершем в гетто, то и относиться к тебе будут как к плебейскому романисту. Я объясняю сложившуюся ситуацию именно этим - несовершенством своих произведений и утончённостью вкусов членов жюри премий. Считаю, что присуждение мне "Национального бестселлера" было ошибкой. Дали, что называется, по недогляду. А Бунинская премия, которую я получил совсем недавно, - это вообще недоразумение. За такие тексты, как мои, не дают премий.
- А что вы можете сказать о современном романе? Говорят, что роман в его классическом понимании давно умер. Но многие современные писатели, в том числе и вы, своим творчеством опровергают данное утверждение.
- Мне трудно ответить на этот вопрос. Я мало читаю, практически не слежу за современным литературным процессом и не провожу сравнительного анализа - какой роман считать классическим, а какой модернистским или постмодернистским. Для меня важна в первую очередь реальность. Родина, человек, судьба. И всё это я помещаю в метафоры, которые мне предлагает сама история. Я очень озабочен тем, чтобы не пропустить, не проворонить очередную историческую метафору. Всё, что находится вне этого контекста, мало меня интересует. Да и плохой из меня литературный критик и теоретик, если честно[?]
- Трудно поверить, что вы мало читаете. Ну ладно - либералы вам не интересны по понятным причинам. Но разве мало писателей так называемого патриотического стана, многие из которых достаточно успешны?
- В последнее время практически не читаю, это правда. В том числе и писателей-патриотов. Последние прочитанные мною книги Лимонова - это те, которые он писал ещё в тюрьме, то есть выходившие достаточно давно.
- Вас чаще можно увидеть в политических ток-шоу, чем в новостях о культуре[?]
- Ну и что? Мне это абсолютно не мешает. Во мне, как говорится, живёт дух публицистичности, я полон сил, желания бороться за свои идеалы, у меня немало противников, недругов. И сражаться с этими людьми на широкой авансцене - большая радость. Есть тихие камерные писатели, которые так же яростно любят и ненавидят, но витийствуют, только сидючи в ресторанах. А я стараюсь выступать перед широкой аудиторией. Всё это в русле моих переживаний, деяний, но от этого я вовсе не перестал быть писателем и, как вы заметили, издаю книгу за книгой.
- Почти 20 лет вы являетесь главным редактором газеты "Завтра". А если отсчитывать с момента её основания, когда она называлась "День", то получается, что и больше 20[?] Вам не надоело?
- Вообще всё когда-то надоедает. Жить, например, надоело. Каждое утро просыпаться, каждую ночь засыпать. Писать надоело. Интервью регулярно давать надоело[?]
- И политика?
- Ну вот, наверное, нет. Всё-таки давайте понимать политику несколько шире самого термина. Политика для меня - это и жизнь, и литература, и всё, что угодно. Все мы зависим от политики, и хочешь не хочешь, а приходится с этим считаться. Я изначально был "имперцем", патриотом "Красной империи". Теперь, когда её нет, я прогнозирую появление новой, так называемой "Пятой империи". Много размышляю об этом, пишу, говорю. И вот именно сейчас, когда продолжается битва за нашу Родину, я не могу просто так исчезнуть по доброй воле с арены, пойти на какие-то компромиссы[?] Ради чего? Чтобы получить ещё раз "Национальный бестселлер" или "Большую книгу"? Я - часть этой битвы и продолжаю стоять на позициях русского империализма, нравится это кому-то или нет.
Беседу вёл Игорь ПАНИН
Сын Веры
РОБЕРТ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ - 80
"Дальше всех, я думаю, Роберт пойдёт. Рождественский. Не слышали? Есть в нём какая-то сила, дух бунтарский[?]" - так один из героев знаменитого фильма "Москва слезам не верит" безапелляционно подвёл итоги творческих состязаний поэтов-шестидесятников. Действительно, в 70-е и 80-е годы имя Роберта Рождественского было, что называется, на слуху. Ведущий регулярной телепередачи "Документальный экран", автор текстов суперпопулярных песен, простое перечисление которых займёт несколько страниц, талантливый поэт, чей размашистый "рубленый" стиль часто сравнивали со стилем Маяковского, он, как никто иной, сумел выразить и воплотить в слове хрупкую романтику эпохи заката некогда великой сверхдержавы, а возможно, её так и не понятую до конца историческую миссию.
Зигзаги биографии Роберта Рождественского, особенно в детстве и юности, были не менее драматичны, чем водовороты истории его Родины. Будущий поэт родился 20 июня 1932 года в селе Косиха ныне Алтайского края, в семье военнослужащего, поляка по национальности, Станислава Никодимовича Петкевича, и врача Веры Павловны Фёдоровой.
Я - сын Веры...
Я давно не писал тебе писем,
