– Вот уже более 40 лет вы преподаёте в Литературном институте, и ваши потрясающие лекции, глубокие и артистичные, запоминаются на всю жизнь. Есть ли различие между студентами, скажем, 70–80-х годов и нынешними?
– Конечно, различия есть. И это связано с ходом нашей жизни. Дело не в том, что социализм сменился капитализмом. Жизнь меняется, мировоззрение человечества меняется. Происходит процесс невероятной дебилизации и примитивизации людей. Я не думаю, что в Литературном институте студенты сейчас менее талантливы или более талантливы, чем раньше. Но мир изменился. И студенты изменились. Возьмите наше телевидение – смотреть невозможно: агитпроп, реклама и какие-то глупости. Когда я пришёл в Литинститут (сперва в аспирантуру, а потом преподавателем), это была золотая пора. Люди хотели учиться, у них был интерес к знаниям. Была подлинность. А сейчас – чистый прагматизм. Тогда хотели знаний, а теперь – дипломов. При этом я не говорю о таланте, заметьте, речь идёт о потребительском отношении к учёбе.
– Если бы была возможность вернуться в детство, хотели бы прожить ещё раз точно такую же жизнь или предпочли бы иной сценарий?
– Я хотел бы прожить ту же самую жизнь. Потому что я рад месту, в котором я родился, благодарен многим жизненным испытаниям. Благодарен родителям и огромному количеству людей, с которыми я встречался в жизни. Да, многих давно уже нет, но я ведь их помню. Самое дорогое, что у меня было в жизни, – это люди. Не обязательно известные и выдающиеся (которых я тоже знал немало), но и самые простые. Я счастлив, что видел несколько поколений нашего народа. Помню и фронтовиков, это были люди, на лицах которых лежал великий отблеск. Это те, кто спас человечество. И до сих пор это идиотское человечество не понимает, какой подвиг совершила ради него Россия.
«ЛГ» поздравляет своего давнего друга и автора Владимира Павловича Смирнова с 75-летием и желает ему преодолеть метафизическую усталость и начать снова радоваться жизни!
Цензор, критик, прозаик
Литература / Литература / Аксаков - 225!
В доме-музее писателя в Уфе
Фото: Евгений ФЕДОРОВСКИЙ
Теги: Аксаков , юбилей , русская литература
В каждой своей ипостаси Сергей Аксаков проявлял невиданную творческую искренность
Сергей Тимофеевич Аксаков вполне мог остаться в русской культуре автором одного произведения. Литературные стилизации народных сказок (А. Пушкина, С. Ершова) вопреки гневу В. Белинского быстро завоевали русского читателя. «Сказка ключницы Пелагеи» устойчиво входит в круг детского чтения, причём автор зачастую воспринимается лишь неким собирателем фольклора, услышавшим устный рассказ и записавшим произведение по памяти.
В своей сказке Аксаков даёт характерный финал: «Честной купец дал своё благословение дочери меньшой, любимой, и молодому принцу-королевичу. И поздравили жениха с невестою сёстры старшие, завистные, и все слуги верные, бояре великие и кавалеры ратные, и нимало не медля принялись весёлым пирком да за свадебку, и стали жить да поживать, добра наживать. Я сама там была, мёд-пиво пила, по усам текло, да в рот не попало».
В афанасьевском сборнике у этого архаичного сказочного сюжета нет концовки про батюшкино благословение молодых, поздравление завистных сестёр, знати и воинства. Мы не ставим задачи выяснить, как она появилась. Важно, что такой финал исключительно вписывается в морально-этическую христианскую установку Аксакова в отношении роли и места отца в семье, прощения и семейной гармонии, а кроме того, демонстрирует идеал состояния государства. К тому же в истории русской литературы уже были примеры. А. Сумароков предпринял исправление сюжета и корректировку образов шекспировского «Гамлета» в дидактических целях. А Аксаков был большим любителем чтения и декламировал сумароковские произведения наизусть.
Сергей Тимофеевич Аксаков родился в Уфе, принадлежал к старинному дворянскому роду. Выпускник Казанского университета, служит переводчиком в Петербурге, знакомится с Г. Державиным, адмиралом А. Шишковым, сочувственно относится к его теории языка и литературы.
Занимается переводами классической литературы, а также Мольера и Вальтера Скотта. Недолго пишет стихи в сентиментальном духе.
С 1826 года – московский житель и олицетворение патриархальности: в его семье родилось 10 детей. Семью отличали искренняя любовь и взаимоуважение.
С перерывом служит цензором с 1827 по 1832 год. Цензурирует издания, в которых сам активно сотрудничает и публикуется под многочисленными псевдонимами. Внимательный и активный театральный критик с чётко выраженным требованием реалистического театра.
Широкой публике имя Аксакова-писателя становится известным публикацией, как многим сегодня кажется, в специфической области. Почти 50-летний автор обращает на себя внимание критики и публики «Записками об уженье».
Чем объяснить популярность писателя?
А. Хомяков считал, что разгадка «в самой последовательности произведений, которым Сергей Тимофеевич приобрёл своё литературное имя». Первое, что надо отметить, – очерки Аксакова вполне соответствовали общему направлению и стилю 40-х годов XIX века. В. Белинский и сотрудники «Современника» программно создавали новую эстетику и поэтику с установкой на французский физиологический очерк. Можно сказать, что изданные Н. Некрасовым и Белинским альманахи «Физиологии Петербурга» и опубликованный в № 1 «Современника» за 1847 год «Хорь и Калиныч. Из записок охотника» И. Тургенева подготовили читающую публику к выходу аксаковских «Записок…». Читатель познакомился с соединением беллетристики и естественно-научного подхода к изложению содержания, с классификациями, перечнями, детальным описанием среды обитания и внешнего облика героев очерков.
В марте 1852 выходят отдельным изданием «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии». В этом же году появляются и «Записки охотника», сочинение И. Тургенева, в которых, как мы помним, выезд на охоту является лишь сюжетообразующим приёмом, чтобы рассказать драматичную или трагичную историю местных жителей, в то время как изысканные и лирические пейзажные зарисовки лишь усугубляют безобразие мира людей.
Усадьба Аксаковых в селе Надеждино
Фото: Евгений ФЕДОРОВСКИЙ
Аксаковские очерки о технической стороне уженья и охоты, о рыбах и дичи могли показаться подчёркнуто аполитичными образцами «чистого искусства», когда в русской литературе гениальный критик чётко обозначил актуальные социальные темы и утвердил точку зрения современного писателя на персонаж и общество в целом. У Аксакова же приёмы описания среды обитания, перечень и классификация оказались органичными приёмами, как ни у кого на своём месте. Причём среда обитания – природа – поэтизировалась, без «лиризничанья», умиления и ложной пафосности. А. Чичерин отмечает «аксаковскую поэтическую научность» и сближает стили Аксакова и Ломоносова. Исследователь выделяет «живые и хваткие» выражения охотничьего говора; этимологическую насыщенность, «конкретику наименований». Аксаков так строит высказывание, что как бы ненамеренно раскрывает этимологию слова «охота»: «Уженье, как и другие охоты, бывает и простою склонностью и даже сильною страстью: здесь не место и бесполезно рассуждать об этом. Русская пословица говорит глубоко и верно, что охота пуще неволи».
В 1854 году Аксаков пишет: «Я уважаю серьёзное направление настоящего времени», и тут же заявляет, что он любит искусство для искусства и не допускает, «чтобы оно могло быть сознательным орудием какой-нибудь мысли, как бы ни была та важна и высока».
В 1856 году выходит дилогия «Семейная хроника» и «Воспоминания». И опять автор оказывается на гребне волны стилевых тенденций и жанровых исканий десятилетия. В середине 50-х уже опубликованы «Детство» и «Отрочество» Л. Толстого и начата публикация «Былого и дум» А. Герцена. Привычное для Аксакова соединение документального и художественного разворачивается в большую форму.
Автор обладает способностью излагать семейную историю, известную ему только по рассказам родных и семейным преданиям, правдоподобно и в деталях, выводить чёткие линии характеров, разворачивать повествование в эпическом ключе.
Аксаков не менее эпичен и глубок, чем Толстой, разница заключается в творческой индивидуальности каждого. Для обоих писателей характерны живописность, пластика описания, импрессионизм, герои раскрываются в параллели с природой – это общее, но! В персонажах «Семейной хроники» нет становления, присущего героям Толстого, у Аксакова они эпичны и раскрываются, а не воплощаются.
