не существовало, но, когда Яковлева спрашивали о поддержке из Москвы, его помощники молча и многозначительно кивали наверх и закатывали глаза, полные священного ужаса. Этот удачно придуманный и срежиссированный ход оказался очень эффективным и популярным, по крайней мере, им пользуются многие российские политики до сих пор.
«Собчак — талантливый разрушитель, а Яковлев — талантливый созидатель. Количество обиженных на Собчака людей среди местной элиты было огромным, он этого не замечал. Он всегда говорил, что думал, продолжая и дальше портить отношения со всеми, — считает профессор Запесоцкий. — В нашем Университете профсоюзов он провел два предвыборных выступления — перед представителями творческой интеллигенции и ветеранами. Так вот, минут через пятнадцать после начала выступления он переставал чувствовать зал и любовался собой. «Творческие союзы — пережиток прошлого, и там сидят не талантливые, а лояльные власти люди» — это он говорил представителям этих самых союзов. Как они могли после таких слов голосовать?»
Эту особенность Собчака любоваться собой, не следить за реакцией тех, к кому он обращается, «умение» настроить слушателей против себя, отмечают многие из тех, кому довелось тесно с ним поработать. В большей или меньшей степени общая оценка отличается только эмоциональным фоном: от «любил говорить всегда правду» до «никого не замечал вокруг». Собчак любил генерировать идеи, ему было интересно только то, что он сам предлагал, а Яковлев интересовался тем, что происходит вокруг, какие есть другие — отличные от его собственного — предложения, и люди это чувствовали. Типичная разница между творцом-художником и технократом.
«Профессорская назидательность и нетерпимость — причина проигрыша Собчака, — уверен начальник его избирательного штаба Александр Прохоренко. — Я не мог ему сказать, что выступать надо не больше пятнадцати минут, потому что уже на шестнадцатой зал начинал его ненавидеть. Но он меньше часа никогда не выступал». Нельзя, правда, не отметить, что в обычной жизни Анатолий Александрович был человеком добрым и отзывчивым, помогал людям, когда мог. Зато внутренних тормозов как публичная фигура не имел, да и особых навыков общения с людьми у него не было, поскольку ничем и никем до своей победы на выборах председателя Ленсовета в 1991 году Собчак не руководил.
Скандальных предвыборных историй множество. Например, разорился коммерческий банк «Царскосельский». Тогда по всей стране разгуливали толпы мошенников, строивших финансовые пирамиды для несчастных и наивных граждан, которые добровольно хоронили свои сбережения под обломками этих пирамид. От разорившегося банка «Царскосельский» осталось почти 4 тысячи «убитых горем» вкладчиков. Собчак издает распоряжение о финансовой помощи этим людям. Приезжает к ним на встречу. Счастливые вкладчики встречают его овацией, вносят в зал чуть ли не на руках. Собчак начинает говорить: «Где у вас мозги были, вы — халявщики». По свидетельству участников встречи, через полчаса мэр-спаситель едва унес ноги.
Другая встреча — в военном городке. Зарплату военным не платят, детей кормить нечем, работы у жен военных нет. В зале шум, все орут и митингуют, словно моряки Балтийского флота накануне революции. Не хватает только комиссара в кожаной куртке. Собчак заговорил, и постепенно зал затих. Еще какое-то время — слушают внимательно. Но мэр не останавливается, мысль ученого и оратора требует развернутого выхода: «Вы сами виноваты, по большому счету, что так плохо живете. Надо работать, а не пить от горя». И дальше. И еще убедительнее. И еще образнее. Просто увлекся воспитанием взрослых и уставших от жизни граждан. В результате — скандал.
«Его сгубил демократический, революционный максимализм», — говорит Александр Запесоцкий. «Он не замечал людей, того, что их обижает. Он искренне этого не замечал», — согласен адвокат Юрий Новолодский. «Собчак мстил своему прошлому за невостребованность. Он был хорошо образован и всегда стремился стать первым, поэтому в любом его действии бросались в глаза позерство и фрондерство», — считает один из бывших коллег Собчака.
Яковлев если и мстил, то только Собчаку. Он не становился в позу, ездил и выступал, ходил на митинги и обращался к людям с простыми и понятными словами. «Тогда знали только демократов, время такое было. Знали Собчака, — он со всеми борется, всех выдвигает, задвигает. Но народ уже пресытился яркими политиками демократического толка. Перед этим уже с треском прошли «проводы» Гайдара, народу захотелось, чтобы кто-то наконец начал делать дело. Кампанию Яковлева построили на этом: пришел хозяйственник, впереди большая работа, и все получилось на редкость удачно», — объясняет предвыборную стратегию Владимир Большаков.
Во время кампании были даже смешные казусы. Решили провести митинг поддержки, но местные власти не дают разрешения. Что делать? Рисковать! Пусть митинг будет несанкционированным. Собрали народ на одном берегу Невы, развернули знамена, лозунги и двинулись через мост на Марсово поле. Пришли, сорок минут коротко и ясно помитинговали, знамена свернули и разошлись. И как раз в этот момент примчались автобусы с ОМОНом, хотя брать было некого и не за что. Вечером, правда, в программе новостей местного телеканала показали сюжет о том, как кандидат в губернаторы собрал незаконную многотысячную демонстрацию и провел ее по улицам города. Чем не реклама? «Если у него первоначально уровень как у кандидата в губернаторы был низким, я имею в виду публичный, то он очень быстро набрал форму. Если первые встречи его в залах вызывали какую-то сложность, то в дальнейшем он зал держал, все правильно говорил, говорил не о политике, а о том, что интересно простому человеку, как это его коснется в той или иной мере. Работали мы с ним легко», — поясняет Владимир Большаков.
После одного из телевизионных обращений к избирателям Яковлева увезли в больницу, где ночью сделали полостную операцию. А утром в одной из питерских газет появилась большая статья о состоянии здоровья Яковлева, похожая на некролог: «сильно болен, тяжелейшая операция, нестабильное, критическое состояние». Избиратели волнуются, спрашивают, как здоровье и есть ли надежда. Отступать нельзя, надо ответить. Забинтованный, написав в больнице расписку, что уходит самостоятельно и за свое здоровье сам же и отвечает, Яковлев появился на заводе. Бледный, под рубашкой трубки, которые еле держатся, с кровоточащими бинтами — отвечает: «Все врут, умирать не собираюсь!» Попрыгал для пущей убедительности и еще час отвечал на вопросы, размахивая руками и с ужасам ожидая, что все катетеры выскочат. «Вдруг он мне шепчет: у меня что-то течет по ноге и хлюпает в ботинке. Ё… — кровь! Срочно сворачиваем встречу», — вспоминает Алексей Кошмаров.
Постепенно, процент за процентом, Яковлев набирал рейтинг. «Когда добираемся до 10 %, становится очевидно, что мы сильны и у нас есть реальные шансы выйти во второй тур. Начинаем переговоры о снятии кандидатов в пользу Яковлева. В нашу
