Суммарное содержание молибдена на Земле оказалось действительно низким, но его процентное содержание в морской воде в два раза выше, чем хрома. По этому поводу Егани пишет: "Относительное обилие этого элемента (молибдена) в морской воде подтверждает широко принятую точку зрения о происхождении жизни на Земле в первичном океане".]
Но ты завершаешь это кодой: "Ссылка на вполне научную статью в научном журнале". Так вот, есть такой вполне научный журнал "Доклады Академии Наук СССР" (Сейчас — РАН). Вот тебе статья в нём.. Между прочим, представлял её не хрен с горы, а Понтекорво (с этим, правда отдельная история). Эту статью Бартини до сих пор таскают в зубах как поноску любители сверхестественного — то-сё, мировая формула… Бартикак и несколько других его современников) рисовали таблицы физических постоянных и что-то пытались и них вывести. Однако ж, то, помимо прочих натяжек, размерных физических постоянных ненаучна, ибо размерные величины зависят от системы единиц измерений. Вот с безразмерными постоянными — другое дело.
Механизм массовой культуры здесь очень простой: а) Бартини биографически и поведенчески демоничен, б) люди, известные нам, как учёные, его уважали; Он написал что-то нам непонятное, но про основополагающие правила мироздания; в) Следовательно, мы имеем дело с ещё одной Великой Тайной, которая раскрыта, но От Нас Тайну Скрывают.
Резюмирую: ты зачем-то вытащил на поверхность историю давно протухшую, обсосанную и помятую. Ей много лет — почти столько же, сколько истории с Бартини, которую я тебе дарю взамен. Другое дело, что я немного, совсем немного знаком с темой в которой не ты, и не я е являемся специалистами. Я работал Академии давно, и вовсе не химией жизни занимался. Ты, как я понимаю, тоже не отвлекался от театра на изучение сложных молекул.
Что происходит дальше?
Если ты транслируешь некое наукообразное утверждение в массы, то либо а) попадаешь на специалиста, б) попадаешь на невежду и в) очень редкий случай — попадаешь на честного обывателя, который не ведётся на красивые слова, а одновременно честно признаётся в недостаточности своего знания.
Понятно, что в случае в) тебе приходится трудно — либо нужно предъявить доказательства, либо сослаться на нечто непознаваемое (Ср. "вы недостаточно образованы, выучите старославянский, тогда мы и поговорим о Велесовой книге").
В случае б) всё проще — невежде сложно признаться в неучёности (в данном случае он даже не догадается посмотреть в Яндексе критику наших лауреатов, и ограничится чтением статьи "Тайное знание — сперма Вселенной", чего в Сети тоже достаточно), и он либо будет транслировать суждение дальше или спорить — смешно и неумело.
Специалисты (случай "а)") тоже ведут себя по-разному. Либо они начинают спорить — не всегда красиво и аргументировано, либо отмалчиваются, либо соглашаются (последний случай может быть вызван разными причина-коньюнктурными, денежными, или просто выживанием — если ты Лысенко на трибуне сессии ВАСХНИЛ в 1948 году, попробуй поспорь! А потом можно выдрать цитату из текста как аргумент: академик N. одобрил, а вы не знали?
Но есть ещё, как минимум, два обстоятельства, пробивающие дорогу мифу:
Во-первых, это чудовищная специализация науки, по сравнению, скажем, с тридцатыми годами прошлого века. Человек, состоявшийся в физике, вовсе не эксперт в "физике вообще", etc. А не все состоявшиеся люди молчат.
Во-вторых, разная скорость постановки задач и их разъяснения. Посмотри, ты в комментариях тут накидал и про панспермию, и про Войнича, и про карту Пири Райса, и про багдадский аккумулятор… Хороший пример тут Задорнов с его параязыкознанием — а вы вот академики, докажите, что это блеф, и слово "радоваться" не от бога Ра! Давайте, доказывайте!
Находится академик, что начинает объяснять. Допустим, он даже объясняет красиво и интересно — но за это время Задорнов придумывает три новых примера.
Вот, кстати, как, планомерно, в три комментария, мы и приблизились к тому гипотетическому идеальному интервью о мистике, что я имел в виду.
Извините, если кого обидел.
04 января 2009
Нет, ну где брился Мак Сим? Где он брился то? (Если чё — я про бритьё щёк и подбородка — откуда такая гладкость в боевой и тюремной обстановке? Где шикарный продактплейсмент?)
Про дедушкины часы имени Брюса Уиллиса, пронесённые сквозь концлагерь, я не спрашиваю.
Извините, если кого обидел.
06 января 2009
История про Михаила Шишкина — 1
Собственно, это разговор с Михаилом Шишкиным больше десяти лет назад, в августе 1995 года.
— Давай не будем делать вид, что мы совершенно незнакомы, "выкать", и говорить о подробностях биографии. Успех, что называется, состоялся. У твоих текстов несомненная известность, хотя, понятно, что для тебя не являются фактором деньги…
— Мы начали говорить какие-то очевидные вещи… Итак — всё ясно, что и говорить.
— Ты испытываешь удовлетворение от своей работы?
— От того, чем я сейчас деньги зарабатываю? Сначала было интересно — первый месяц, что-то новое, а потом понимаешь, что ничего, кроме пустоты тебе это не даёт.
— Мне представляется, что объём, который может занимать внутри человека искусство, постоянен. И вот, в начале века приходит кино, а за ним телевизор, литература ужимается, её пространство становится меньше, и процесс этот объективен, неостановим. Литература становится иной, я не имею в виду журналистику, очерки, мемуары, литературные идеи для кино. Письменность начинает выполнять служебную функцию, такую, как написание сценариев. У меня создаётся впечатление, что русскую литературу спасает несовершенство наших средств транспорта. Смотреть телевизор в метро неудобно, а ехать долго. Приходится читать… Самое время рассказать, что ты понимаешь под "занятием литературой"?
— Ну, сценарий не имеет к литературе никакого отношения. Для меня литература это только то, в чём слово самоценно, а не становится чем-то вспомогательным для передачи мысли.
— А вот драматургия, она мне представляется более живучим жанром, она является литературой?
— Для меня литература делится на две части — сочинительство и то, что я называю интерпретацией. Сочинительство есть наивная иллюзия того, что ты можешь что-то сочинить, и этим сочиненным осчастливить мир. И это превращается в бесконечное писание одной книжки, написанной одним языком. То, что ты изучал, всякие женские романы…
Тогда как литература, как мне кажется, является не сочинительством, а интерпретацией. Сочинить ничего невозможно.
Сравнивая с тем же театром, я скажу, что если режиссер о себе серьёзного мнения, то он не будет брать для постановки новую пьесу. Как в Китае с идеей о семи революционных пьесах. И вот режиссер берёт
