Единственной гвардейской частью России XVIII века, состоявшей только из дворян, был Кавалергардский корпус, история которого начиналась еще в 1724 году — как роты кавалергардов или драбантов, сформированной из находившихся за штатом офицеров для участия в короновании жены Петра Великого — Екатерины. После торжеств роту расформировали, но лишь только Екатерина I сменила на престоле покойного супруга, она распорядилась кавалергардию возродить — в качестве своих телохранителей… История кавалергардов — тема для отдельного рассказа. Нас же в данном случае интересует одно: «11 января 1800 г. император Павел, — как значится в полковой истории, — повелел переформировать Кавалергардский корпус в трехэскадронный Кавалергардский полк на одинаковом положении со всеми гвардейскими полками, не присваивая ему прежнего преимущества: состоять из дворян».
С тех пор во всех гвардейских полках дворяне служили только офицерами или юнкерами, то есть «унтер- офицерами дворянского звания, проходящими подготовку к получению офицерского чина». Солдаты же были из «податных сословий» — крестьян, мещан и так далее… На них возлагалась вся тяжесть службы как в мирное, так и в военное время, им и принадлежит большая часть подвигов, создавших имя и славу гвардии. Так что гвардейские солдаты — особенные. Вспомним же некоторые из бесчисленного множества их подвигов, золотом записанных в скрижалях истории Русских гвардейских полков. К сожалению, имена многих героев теперь известны одному только Богу.
19 ноября 1700 года Северная война. Карл XII внезапно атаковал центр русских войск, осаждавших крепость Нарву. Командовавший русским отрядом генерал фон Круа и его немецкие сподвижники — в том числе командир Преображенского полка Блюмберг — сдались. Обезначаленная армия бежала.
«Все уже казалось потерянным, — написано в истории Преображенского полка. — Армии угрожала неизбежная гибель. Но не смялась и не побежала гвардия Петра: преображенцы и семеновцы. Не участвовавшие еще в деле и так же оставленные своими начальниками, они огородились рогатками и артиллерийскими повозками и, выждав врага, встретили его столь дружным отпором, что остановили его стремительный натиск». Напрасно шведский король сам водил драбантов в атаку — русские солдаты стояли несокрушимо, спасая от окончательного разгрома не только войско, но и саму честь Русской армии…
Октябрь 1813 года — трехдневная «Битва народов» под Лейпцигом. Изрядно поредевший батальон л. — гв. Финляндского полка оказался прижат к высокой каменной кладке, окружавшей какое-то селение. Большинство офицеров были ранены, и тогда ефрейтор Леонтий Коренной вместе со своими товарищами-гренадерами стал помогать им перебираться через стену. Офицеры были спасены, но тут горстку храбрецов атаковал многократно превосходящий их неприятель, и спасения не было. Упал один убитый гвардеец, другой… Коренной остался один. Французы предлагали ему сдаться, но солдат мужественно отбивался штыком, а когда сломался штык — прикладом. Более десяти врагов удалось сразить гвардейцу, прежде чем он, израненный, был повержен на землю.
Французы умели ценить мужество. Они доставили русского солдата, получившего 18 штыковых ран, на перевязочный пункт, куда вскоре прибыл Наполеон, чтобы приободрить своих раненых. Увидев Коренного, император спросил, каким образом оказался в плену этот Георгиевский кавалер — крестом финляндец был награжден за Бородино. Узнав о подвиге русского гвардейца, Наполеон распорядился отпустить Коренного к своим, а мужество его поставить в пример французским солдатам в приказе по армии.
Сентябрь 1828 года, осада крепости Варна. Турки стремятся деблокировать ее, прорвав внешнее кольцо окружения, постоянно атакуют русские укрепления, закрывающие им путь. В один из дней противнику удалось ворваться в лагерь л. — гв. Павловского полка, где находились нестроевые солдаты и раненые. Хотя у нестроевых не было даже оружия, они все-таки являлись гвардейцами. Похватав все, что попалось под руку, обозные солдаты, денщики и фельдшеры бросились на турок. Когда подоспели гренадеры, атака была отражена, неприятель отступил, а находившиеся в лагере солдаты оказались вооружены взятыми в бою ружьями.
Примеров героизма простых солдат можно вспомнить еще немало — вплоть до подвигов, совершенных на полях Первой мировой войны, ставшей последней для Российской императорской гвардии.
Было, например, что 26 августа 1914 года — в годовщину Бородина — л. — гв. Московский полк в бою на Тарнавке разгромил целую силезскую дивизию и взял 42 стрелявших неприятельских орудия.
Было, что 9 июля 1915 года под Крупами 4-й батальон л. — гв. Гренадерского полка контратаковал германцев не с криком «Ура!», а с полковой песней на устах. Перед развернутым боевым строем солдаты несли своего смертельно раненного командира полковника Судравского, чтобы батальонный, как он того пожелал, увидел их победу. Полковник умер на бруствере взятого вражеского окопа.
Многое из бывшего оказалось забыто — и этого уже не вернуть, не воскресить. Но все же память о гвардии, как лучшей, избранной, героической части войска, навсегда осталась в народном сознании. Не зря же одобрительная оценка «гвардеец» бытовала и в те времена, когда российской гвардии уже не было, а советскую еще не сформировали.
«Ночь гусарская, а утро — царское»
«Трудно описать мое восхищение. Мысль о службе сливалась во мне с мыслями о свободе, об удовольствиях петербургской жизни. Я воображал себя офицером гвардии, что, по мнению моему, было верхом благополучия человеческого».
А. С. Пушкин, «Капитанская дочка».
Берем один из томов «Русского биографического словаря», издававшегося в начале минувшего столетия, листаем его наугад, читая позабытые ныне фамилии и биографии некогда известных людей:
«Погоский Александр Фомич, писатель для народа и деятель на пользу народного образования (1816–1874). Шестнадцатилетним юношей поступил в 45-й Егерский полк… В 1843 году, в чине поручика, вышел в отставку…»
«Позняк Дмитрий Прокофиевич, тайный советник (1764–1851). В 1787 г. поступил л. — гв. в Преображенской полк капралом, с причислением к штату канцелярии генерал-фельдмаршала князя Потемкина; в названном полку награжден был чинами до сержанта, а затем — выпущен капитаном… В 1793 году определен к статской службе».
«Поливанов Иван Петрович, сенатор (1773–1848). В 1787 г. вступил подпрапорщиком в л. — гв. Преображенский полк… Чин капитана получил в 1797 г. и в том же году отставлен для определения к статским делам».
«Полонский Александр Сергеевич, артист (?-1880). Образование получил в Морском корпусе; выпущенный оттуда мичманом в 1857 году, через несколько лет бросил морскую службу, решив посвятить себя сценическому искусству…»
Люди разных поколений, совершенно разной судьбы, объединенные одним лишь обстоятельством: они начинали свою самостоятельную жизнь на военной службе. Таких людей в Императорской России были многие тысячи. Те же, кто не послужил, считались в России — равно как, кстати, и в Германии, где вообще многие государственные должности имели право занимать только офицеры запаса, — как бы вторым сортом…
А вот что писала известный французский литератор — баронесса Жермена де Сталь, посетившая Россию в 1812 году: «В России считаешься знатным, когда достигнешь военного чина… Воспитание кончается на пятнадцатом году: все спешат поступить в военное сословие во что бы то ни стало, о прочем же заботы нет». Нам кажется, заезжая француженка не совсем права — с российской жизнью она была знакома весьма относительно.
«На протяжении XVIII в., а также в начале XIX в., в России еще не сложилась система среднего образования, которая могла бы полностью охватить дворянскую молодежь. Основная ее часть в то время получала так называемое домашнее образование, качество которого зачастую было неудовлетворительно», — говорится в интереснейшем исследовании Дмитрия Целорунго «Офицеры Русской армии — участники Бородинского сражения».
Типичный пример подобного образования описан в «Капитанской дочке»: «С пятилетнего возраста отдан я был на руки стремянному Савельичу, за трезвое поведение пожалованному мне в дядьки. Под его надзором на двенадцатом году выучился я русской грамоте и мог очень здраво судить о свойствах борзого кобеля, — «вспоминает» Петруша Гринев. И далее — про парикмахера мосье Бопре, нанятого в учителя: — Обязан он был учить меня по-французски, по-немецки и всем наукам, но он предпочел наскоро выучиться от меня кое-как болтать по-русски, и потом каждый из нас занимался уже своим делом».
Настоящее образование можно было получить как раз в армии, в кадетских корпусах, куда дворяне стремились отдавать своих детей. Нередко отдавали уже в пятилетнем возрасте(!), хотя в «малолетнем отделении» кадетики даже еще форму не носили, а «командовали» ими гувернантки и няньки. Первый, как по времени образования, так и по номеру, кадетский корпус был образован в 1731 году, а к началу XX столетия корпусов было порядка тридцати. Из их стен выходили не только хорошо и всесторонне образованные люди, но и истинные и верные сыны Отечества, настоящие патриоты России, опора престола.
