ли это разных рек.
Кабанка начиналась от Трёхпрудного переулка, шла через Патриаршьи пруды к Тишинке.
Они и сейчас там, внутри московской земли.
Журчат, переливаются, не показываются людям.
Но путь их уставлен банями — выжившими и нет под напором другой реки — реки Леты.
Где были Ламакинские бани на Тишинке теперь уж не понять.
Ясно одно — сметливая купчиха, сохраняя за собой аренду Сандунов, не гнушалась создавать сеть дешёвых бань, что брали числом, а не умением. Грязноватые, плоховатые, но — прибыльные.
Настоящие Ламакинские.
И, чтобы два раза не вставать:
Тишинская площадь.
Извините, если кого обидел.
15 апреля 2014
Шаболовские бани (2014-04-18)
Бани на Шаболовке стояли естественным образом куда раньше, чем там появилось конструктивистское задание Донских бань.
Как мы не устаём повторять, бани стояли везде, да только следы некоторых теряются особенно лихо.
Располагались они по чётной стороне Шаболовки, и значатся под номером 22.
Нумерация эта, впрочем, ничего не значит — сам рельеф местности тут изменился.
Встали кирпичные девятиэтажки, выросли заводские корпуса, потом заводские корпуса опустели и в одном из них, как раз напротив, поселился Пенсионный фонд Сбербанка.
Впрочем, куда интереснее напротив, то есть по нечётной стороне здание храма Живоночальной Троицы. Его в 1930 году переделали в клуб, разобрали шатёр, и вид оно имело довольно грустный. Сейчас храм восстановлен, идут богослужения.
Район этой части Шаболовки тоже — промежуточный.
С одной стороны — Садовое кольцо с его кипучей жизнью, с другой стороны — не менее шумный Ленинский проспект, сразу за которым отстроены дорогие современные дома, по восточную сторону — заводы умершие и нет, Второй московский шарикоподшипниковский завод, огромная территория кондитерской фабрики «Ударница», что тянется до самого трамвайного депо (с которого, собственно, и начинается Шаболовка).
С одной стороны, бизнесцентр на бизнесцентре, с другой — россыпь разномастных домов.
Исчез стадион «Труд», он же «Красный пролетарий» (до революции он был ипподромом) — в своё время знаменитый футбольный стадион. Идёт стройка, горообразование, уходят какие-то пласты вниз, а на их месте прорастает что-то неожиданное.
Это место стыка — каких-то неясных геологических процессов в городе, которое держалось, как гвоздём, Шаболовской башней.
А, ну-ка, теперь упромыслят Шаболовскую башню, и развалится всё, сгинет, будто Донские и Шаболовские бани.
Вернёмся, всё же, к этим баням.
В «Справочной книге по Москве о лицах, получивших купеческие и промысловые свидетельства на 1910 год» значатся: «Внуков Сергей Дмитриевичъ, отстав. гвард. ротмистръ и Гордеев, Дмитрий Корнеевнч. крест. Жит. 1) Арбат. ч. 2 уч., Б. Козихин. пер. д. Елизарова; 2) Рогож. ч. 1 уч. Николо-Ямской п. д. Птицына и Соколова. Бани Якиман. ч. 1.ч. Шаболовка, д. наслед. Смнрнова».
А Гордеев Д. К. и дальше указывается главным по Шаболовским баням.
Но тут важно, что исчезнувшие Шаболовские бани ранее записаны были на водочного короля Смирнова: «наслед. Смирнова» — это того самого и есть.
«После смерти П. А. Смирнова его паи в товариществе унаследовали в равных долях 5 сыновей. Конфликт между наследниками привёл к ликвидации акционерно-паевой формы собственности товарищества в 1902. Сергей Петрович (1855–1907) выданную ему после ликвидации товарищества сумму вкладывал в основном в недвижимость: в разное время ему и наследникам принадлежало 10–12 зданий в Москве (Шаболовские бани, санаторий для душевнобольных, каменные пятиэтажные доходные дома)».
И, чтобы два раза не вставать:
Шаболовская, 22.
Тел. 217-35
Извините, если кого обидел.
18 апреля 2014
История про то, что два раза не вставать (2014-04-18)
История довольно причудлива.
Но мы всё про обряды русских бань глазами иностранцев.
Райан, в уже упоминавшейся книге «Баня в полночь» пишет: «Повсеместно распространенное представление о бане как обиталище злых духов не обязательно связано с типологией культовых мест. Оно восходит и к церковной истории, поскольку известно, что во времена поздней античности общественные бани были средоточием порока, там процветала распущенность; в результате гражданские и церковные власти пытались регулировать их деятельность. Бани представляли собой центры проституции, женской и мужской, и, как и в России, считались подходящим местом для занятий вредоносной магией. Несомненно, по этой причине Иоанн Златоуст (IV век) говорил о необходимости для христиан креститься перед тем, как войти в баню. В молитве Василия Великого об изгнании бесов упоминается единственное строение, откуда надлежит изгнать нечистого духа, — баня. В VI веке император Юстиниан установил суровые наказания за неподобающее поведение в банях, а в постановлениях городских советов и синодов и святоотеческой литературе часто встречается осуждение совместного мытья мужчин и женщин как греховного обыкновения. Постановления Лаодикийского (320 год) и Трулльского (692 год) соборов по этому вопросу были хорошо известны на Руси. Запрет на совместное мытье в бане, в особенности для клириков, имеется в сборнике канонического права XII века — «Ефремовской кормчей», затем он повторяется и в других сводах канонического права; в качестве отрицательного примера, распространенного во Пскове, эта практика упоминается в 41-й главе постановлений Стоглавого собора (1551 год). Казалось бы, мытье в общественных, нередко общих, банях должно в большей степени интересовать Русскую церковь, но на деле оно было обычным явлением в России и Финляндии; многие иноземцы, посещавшие Московию, бывали поражены сценами совместного мытья обнаженных мужчин и женщин в русских банях.
Вообще-то, общественные и при этом смешанные бани существовали в Англии и во Франции со времен Крестовых походов до XVI века, когда они были закрыты как рассадник проституции; то же можно сказать и об итальянских минеральных банях эпохи Ренессанса. В XVIII столетии на английском курорте Бате лечебные минеральные ванны принимали совместно мужчины и женщины, и хотя посетители купались одетыми, некоторые писатели упоминают случаи непристойного поведения.
Представляется, что отрицательное мнение о русских банях сформировалось на Западе под впечатлением той репутации, которой пользовались западноевропейские публичные бани. Известны записки западноевропейских путешественников о России, которые с благочестивым возмущением и весьма подробно описывают ту распущенность нравов, которая, по их мнению, проистекала из обычая совместного посещения бань. И действительно, в каком положении оказалась бы современная антропология, если бы похотливые заезжие писатели не провели ранних исследовательских работ в этой области?
Одно из наиболее выдающихся произведений такого жанра — «Путешествие в Сибирь» аббата Шаппа д'Отероша [9] в четырех томах (Париж, 1768). Автор дает уничижительное описание России и русских, их нравов и манер, иллюстрированное гравюрами Ле Пренса [10] который впервые познакомил европейцев с обычаями
