и костюмами Российской империи. Большая часть книги посвящена этнографии, климату и геологии России, но автор продемонстрировал свой живой интерес и к свадебным обрядам, и к обычаям, связанным с баней. Основной целью поездки аббата были астрономические наблюдения за прохождением Венеры через диск Солнца. Он оставил забавное ироническое описание своего посещения общественных бань, которое с должной старательностью проиллюстрировано гравюрой Ле Пренса. Главное, что можно сказать о ней, — художественная свобода в изображении бытовой сцены, которая вполне могла бы показаться непристойной современному зрителю и которая верно отражает типично русскую манеру мытья. Книга и иллюстрации вызвали гнев императрицы Екатерины II; сама она, конечно, не посещала общественных бань, но её ревнивое отношение к репутации своей державы выразилось в её отзыве о гравюре как «самой непристойной». Мнение императрицы опубликовано в ее анонимном произведении «Антидот» (1770), представляющем собой опровержение книги аббата д'Отероша. Хотя гравюра гораздо менее откровенна, чем известные «художественные» произведения эротического характера из коллекции самой Екатерины, она сочла необходимым подтвердить существовавший ранее запрет совместного мытья в банях в Полицейском уставе 1782 года» [11].
«Несоменно, это был скандальный успех: за сценой в бане, изображённой Ж.-Б. Ле Пренсом, последовали подобные иллюстрации, большего или меньшего художественного достоинства!» [12]
Извините, если кого обидел.
18 апреля 2014
Лепешкинские бани (2014-04-19)
Находились на Москве-реке, у Проточного переулка.
Иное имя им — Новинские.
Про них Гольдин в своей книге «Москва без бань — не Москва» пишет: «Заслуженный годами авторитет не упускали Новинские бани, известные также под названием Лепёшкинских. Их, отличавшихся чистотой и порядком, посещал простой люд и знатные господа. Водопровод был проведён во все отделения, а в некоторых “сверх того вас обольет наподобие дождя”. Бани размещались в длинном одноэтажном здании, в районе пересечения нынешним Новым Арбатом Москвы-реки.
В докладе на заседании Комиссии по изучению старой Москвы, сделанном её секретарём И.С. Беляевым в 1916 г., есть такие слова по поводу этих бань: “…все внутреннее устройство их было деревянное, на скамьях лежали посетители с поставленными на спинах ‘банками’, любители париться поддавали на каменку душистыми уксусами или настоями мяты, и, как неизменный отпечаток прошлой бани, слышалась трель сверчка, имевшего там право гражданства”. И, вспоминая эти старые деревянные бани, докладчик отдал им предпочтение перед современными, потому что “они доставляли более неги и телу и душе, а может быть, еще потому, что в них более чувствовалось нашей народной самобытности”».
В 1900 году, когда брали пробы воды из скважин по всей Москве от Трубной площади до Яузского моста и от Алексеевского монастыря до Лепёшкинских бань, пришли к выводу, что вода везде нехороша, и во всяком случе хуже мытищинской.
«Анализ показал, что “сухой остаток в мытищинской воде много ниже, чем в воде из буровых колодцев”». С Лепёшкинскими банями была к тому же другая неприятность — выше по течению стояли фабрики, и московские жители не без основания говорили, что вниз течёт всякая дрянь, краска с Прохоровской фабрики, отходы производства и прочее. Не говоря уж о стоках Пресненских бань и будущих Рочдельских.
Всё это прибивалось к левому берегу по изгибу реки.
Но москвичей это особо не смущало — они не только парились в Лепёшкинских банях, но и ходили в купальни на берегу. Сейчас эта местность совсем иная, она забита дорогими домами, и, в этом своём качестве, вобщем, монолитна. Её меняли медленно — в конце тридцатых построили угловой дом, отданный, военным, кажется, артиллеристам. Потом, уже после войны построили несколько мощных зданий — для геологов и ещё каких-то ведомств. Раньше тут стоял довольно богатый Новинский (Введенский) монастырь, чьи владения шли от Пресни до самого Проточного переулка. Монастырь был упразднён в 1764 году Екатериной Великой. По Новинскому монастырю и был назван Новинский переулок и Новинский бульвар.
Сытин пишет: «За дворами причта у реки по правой стороне в 1914 г. находилась женская тюрьма. По левой стороне Б. Новинского переулка на углу с Садовым кольцом стоял обширный двор с каменными и деревянными зданиями, принадлежавший Алябьевой, жене композитора, в начале XIX в. За ним по переулку шли мелкие дворы, а у берега реки Москвы находились Новинские бани с водокачкой, принадлежавшие Ломакиным. По берегу тянулись Лесные ряды».
И в эти времена возник парадокс — с одной стороны места эти в нескольких шагах от двух сталинских высоток, с другой стороны, район криминальный, да и женскую тюрьму не сразу отсюда убрали.
Раньше окрестности Проточного переулка без револьвера вечером не сунешься, и только потом, дом за домом, это пространство изменилось.
В 1957 году построили Ново-Арбатский мост и тогда же собрали из нескольких улиц Кутузовский проспект.
Дорогие рестораны, дома высшего класса, не очень красивые, но это уж как водится. И, наконец, пустующее место между двумя огромными гигантами заняло новое здание британского посольства.
Банный дух к этому моменту оттуда давно выветрился.
И, чтобы два раза не вставать:
Между бывшим Новинским и Проточным переулками.
Замечу кстати, что очень хорошо, что на сайте "Фотографии старой Москвы" фотографии подписаны именем владельца архива, что позволяет всякому его видеть.
Извините, если кого обидел.
19 апреля 2014
Долгая, долгая жизнь (День здоровья, 7 апреля) (2014-04-21)
Иосиф тяжело дыша, протиснулся через щель в заборе. Очутившись на улице, он пошёл медленно — только безумец мог бежать по утренней московской улице, чтобы скрыться от любопытных глаз.
Человек в пижаме пошёл медленно, высматривая просвет в длинной череде заборов. Нырнув в один из дворов, он появился обратно через несколько минут, уже в чьей-то гимнастёрке и штанах, ещё хранивших складку от бельевой верёвки.
На трамвайной остановке он украл бумажник и, не трогая бумажных денег и мелочи, пообедал по талону в рабочей столовой. Город он знал плохо, но в своей жизни он видел множество городов и сейчас легко угадывал, куда идти. На рынке у Киевского вокзала он безошибочно определил торговца краденым и прикупил сносный пиджак. Так же задёшево Иосиф разжился потёртым портфелем, явно тоже ворованным.
Человек, продававший портфель, предлагал купить и содержимое, но в таких обстоятельствах и смотреть на чужие бумаги не стоило.
Иосиф покинул его, и как нож сквозь масло, прошёл через толпу — только одна сцена заинтересовала его. Женщина торговалась с крестьянкой из-за курицы. Она азартно спорила, взмахивала руками, сама похожая на суматошную курицу.
Беглец шёл
