Фюрер позирует кинооператору на фоне Эйфелевой башни, Париж, Франция, 1940 г.
Неудачей окончились и попытки фюрера втянуть в войну на своей стороне Испанию, Турцию и Болгарию. Наличие же такого союзника, как Италия, лишь создавало большие проблемы для немецкого командования. Не удалось побудить к более активным действиям и северного союзника – Финляндию. Роль же других союзников – Румынии, Венгрии, Словакии и Хорватии – в боях на Восточном фронте была достаточно ограниченной.
К чему привело наличие ненадежных войск союзников, прикрывавших фланги немецких армий, наступавших по расходившимся направлениям – на Сталинград и на Кавказ, общеизвестно. Решение о таком использовании союзных войск никак нельзя отнести в актив немецкому командованию и лично Верховному главнокомандующему Вермахтом.
Имевшиеся задатки военачальника у Гитлера все больше нивелировались, а порой и полностью затмевались чисто человеческими отрицательными чертами характера – упрямством, своенравием, нетерпимостью, грубостью и чрезвычайными перепадами настроения, которые вряд ли можно объяснить только его настоящими и мнимыми болезнями.
Вышеупомянутый генерал Вестфаль, часто общавшийся с фюрером, отмечал: « Его упрямство не позволяло ему вовремя признать последствия неблагоприятного хода событий… Недостаток какого-либо чувства умеренности привел к тому, что он разбазарил все ресурсы во время войны на всех фронтах».
Да и эти ресурсы, необходимые для достижения поставленных целей, зачастую были крайне недостаточны. Понятно, что упорное движение к этим целям продолжалось до полного истощения войск и исчерпания резервов, когда уже начинала маячить угроза окончательной катастрофы. Необходимые решения очень часто запаздывали, в результате чего противник постепенно перехватывал инициативу.
Генерал Дерр считал, что действия верховного командования пагубно сказались в первую очередь на сухопутных силах. По его мнению, при Гитлере процветало пренебрежительное отношение к личному составу действующей армии, проявлялось мало заботы о нем.
Фюреру, конечно, нельзя было отказать в понимании запросов солдат, но он учитывал только успехи или неудачи, отмеченные на карте, и не видел суровой, не приукрашенной пропагандой борьбы солдат на фронте. Зачастую чрезвычайно тяжелые условия боев, лишения и страдания пехотинцев были либо неведомы Верховному главнокомандующему, либо он не обращал на них внимания. Гитлер, преклонявшийся перед техникой, прекрасно понимал, что ей нужна передышка для техосмотра и ремонта, но при этом он спокойно забывал о передвигающихся в пешем строю солдатах.
В оценке боеспособности войск фюрер, считавший себя опытнее своих военных, часто ошибался, не говоря уж о непонимании им принципа сосредоточения сил на решающем участке фронта с точки зрения стратегии. Он показал и отсутствие одного из важных качеств военного руководителя – знания людей, то есть взаимопонимания и взаимного доверия. Таковы были отличительные особенности его метода руководства войсками.
Подобное было не приемлемо для генералов Вермахта. Ведь высшие военачальники – командующие армиями и группами армий, а также старшие офицеры Генштаба изучали военное искусство на основе оправдавших себя принципов. Последние основательно изучались в мирное время и проверялись на практике в военных играх, на полевых учениях и различных маневрах.
Тем не менее в ходе войны они порой не могли применить обширные знания в соответствии с обстановкой. Причина в том, что Гитлер чувствовал себя «полководцем по призванию» , а его самомнение не знало границ. Его военное окружение – офицеры и генералы ОКВ и ОКХ, низведенные до «промежуточных инстанций» , передающих приказы фюрера, не могли реально противостоять ему.
Военно-политические решения полководца Гитлера, претворявшиеся в жизнь на оккупированной территории СССР, тоже нельзя признать удачными. Так, репрессивная политика нацистов по отношению к населению, проводившаяся по идеологическим и расовым мотивам, вызвала большой рост партизанского движения, на чье подавление и защиту растянутых коммуникаций было отвлечено большое количество войск.
Из-за глубокого недоверия Гитлера к антисоветским формированиям, в частности к частям РОА генерала Власова, которые он считал недостаточно надежными, была упущена хорошая возможность столкнуть лбами русских, находившихся по разные стороны линии фронта. Эту ошибку фюрера отмечало даже его ближайшее окружение. Те же две-три дивизии РОА, сформированные лишь в начале 1945 г., не могли оказать никакого влияния на ход боев на Восточном фронте на конечном этапе войны.
Генерал-лейтенант Адольф Галланд, известный ас и инспектор истребительной авиации Люфтваффе, так отзывался о своем тезке: « …несбалансированное отношение между теми требованиями, которые предъявляла война, и собственными представлениями Гитлера о ней, отношение, все более расходившееся по мере развития войны». Такое рассогласование с объективной реальностью и приводило фюрера к принятию ошибочных решений, на которые мало кто рисковал обращать его внимание.
Интересно, что на протяжении всей войны сам Гитлер постоянно повторял: « Поражение потерпит тот, кто совершит наибольшие ошибки!» Эти слова в первую очередь относятся к нему самому, так как он своими неверными решениями приблизил окончание затеянной им войны, выиграть которую Германия никак не могла из-за несравнимо более мощного экономического потенциала коалиции ее противников.
Первое крупное поражение Вермахта зимой 1941–1942 гг. под Москвой очень негативно повлияло на Гитлера. Он понял, что завяз в России надолго. Цепь успешных походов, начавшаяся в 1939 г., прервалась. По словам генерала Йодля, в декабре 1941 г. у фюрера исчезла внутренняя уверенность в германской победе. Хотя сам Гитлер тогда об этом никому не говорил, так как амбиции «гениального полководца» не позволяли признать крушение собственных планов. Свое окружение и весь немецкий народ он продолжал убеждать в возможности победы.
Некоторые предпосылки к тому еще оставались, особенно после победного продвижения Вермахта летом 1942 г. до Волги и предгорий Кавказа. Но после крушения и этих грандиозных планов по разгрому Красной Армии стало ясно, что полководцу Гитлеру следует сменить наступательную стратегию на оборонительную. С 1943 г. его усилия были сосредоточены на том, чтобы продержаться как можно дольше в расчете на несбыточные, как позднее выяснилось, надежды, на появление некоего «чуда-оружия» и возникновение разлада в лагере своих противников.
Именно с 1943 г. вся деятельность Гитлера как военно-политического вождя Германии фактически свелась к решению текущих проблем на различных ТВД. Далеко идущих стратегических решений уже не принималось. Теперь почти все время фюрер находился в ставке, окруженный лишь ближайшими военными советниками, пытаясь хоть как-то разомкнуть кольцо фронтов, окружавших рейх со всех сторон.
Начав деятельность на поприще полководца с глобальных стратегических решений, Гитлер довольно быстро погряз в мелких тактических проблемах на ограниченных участках фронта. Он свято верил в собственную непогрешимость, и ему и в голову не приходило, что неудачный ход военных операций был следствием того, что его стратегические замыслы просто невозможно реализовать. Поэтому фюрер не только единолично принимал важнейшие решения, но и старался гарантировать их выполнение так, как считал необходимым, – тотальным контролем за действиями командиров вплоть до тактического звена.
В конце войны все старшие офицеры были скованы и запуганы ограничениями и угрозами свыше, любая инициатива строго наказывалась. В решающие моменты Гитлер часто не считался с их мнением, из-за чего его разногласия со штабистами все более усиливались и серьезно отравляли атмосферу в руководящей военной верхушке Германии.
В последние два года войны фюрер, понимая неизбежность поражения, в практической деятельности еще лелеял надежду избежать полной катастрофы. Теперь он считал своим союзником время и стремился мобилизовать все силы рейха для продолжения безнадежного сопротивления. Он не позволял частям отходить ни при каких обстоятельствах, что нередко приводило к ненужным потерям и окружениям. Генералы, отстаивавшие принцип «эластичной обороны» , не могли смириться с этим, что приводило ко все новым конфликтам.
Гитлер с большим недоверием относился к генералам, объяснявшим неудачи своих войск объективными трудностями и предлагавшим отвести их из тактических соображений на более выгодные позиции. Неблагоприятную обстановку на фронтах он все больше объяснял ошибками подчиненных, обвиняя их в отсутствии твердости и воли к сопротивлению. Фюрер все чаще менял командующих армиями и группами армий, тасуя их, как карты. На место сторонников маневренных действий он ставил генералов, которые могли обеспечить жесткую оборону при подавляющем преимуществе противника на земле и в воздухе.
