своего револьвера — все шесть в белый свет, как в копеечку. Никто так и не узнает, как его звали и что ищет он, одинокий, в пучине конкурса. Смысл не изменится.
Бывает ещё Одинокая Испанка. На её счету не меньше жертв, чем в эпидемию 1920 года. Рассказ Одинокой Испанки обычно посвящён любви русалки к гному. Гном выманивает русалку на берег и там варит из неё уху. Впрочем, это случается прямо на первой странице — все остальные 48 000 знаков посвящены эху русалочьих стонов, что бередят души эльфов и слышны в тех местах по сию пору. Сначала она как-то сдерживает эмоции, но, найдя наконец обидное слово, взрывается. И начинается испанский карнавал с ножами! Блещет электронная сталь, льётся электрическая кровь, стучат клавиатурные кастаньеты, плещут юбки.
Это безумие скрашивает Печальный Якут. Он познал жизнь, язык трав и зверей, соединения судеб — оттого он не торопится. На конкурс он выходит заранее и тему узнаёт уже в дороге. Но всё равно — суетиться он не любит.
Время терпит, и он медленно скользит на лыжах, внимая треску мёрзлых сучьев, свисту ветра в соснах, — про это он и слагает свою песню. Проходит год-два, и остальные конкурсанты с удивлением читают текст о безответственных играх маленького охотника Василия с нанороботами.
Часто на конкурсах появляется Француженка с Голой Грудью — она пишет эротический рассказ вне зависимости от темы конкурса, а в комментариях рассказывает всем желающим и не желающим, как заниматься анальным сексом и где у неё родинки.
Ну и, конечно, на конкурс приходит Финский Правозащитник, который не пишет никаких рассказов, а только заунывно бомбардирует устроителей конкурса петициями об изменении правил. Он объясняет всем, как по-настоящему правильно оценивать рассказы, как соблюсти настоящую анонимность, а после объявления результатов — отчего лживо голосование и как подтасованы результаты.
Или Летучий Голландец — это автор, совершенно улетевший после поездки в Голландию. Он пишет на конкурсы такие тексты, которые можно читать с любого места в любом направлении, даже справа налево и с конца в начало, и все равно смысл не появится.
Ещё бывает Цыганский Табор. Узнав, что где-то будет конкурс, табор заранее собирается и подтягивается туда в полном составе. На форумах конкурса они мигом ставят свои шатры, развешивают тряпки и начинают шумную перекличку:
— Аза, ты здесь? — раздается в форуме. — До конкурса осталось меньше двух суток!
— Я здесь, Жанночка! А здесь ли Лаура?
— Конечно, здесь я! А здесь ли Земфира с Фатимой?
Когда начинается конкурс, табор начинает шуметь в полную силу, обсуждая тексты.
— Ах, какая прелестная красная юбка! — раздается тут и там. — Могу спорить, это юбка Шаниты!
— Да ты что! У Шаниты совсем другие юбки! Разве ты не помнишь, какую она надела юбку в прошлом году под Арзамасом? А это юбка Геды! Приглядитесь, разве вы не видите, что из-под красной торчат ее любимые зеленая и розовая с кружавчиками юбки! Гедочка, какая ты молодец, просто прелесть!
— Ах, Дианочка, как я тебе рада, только что проголосовала за твою юбку и юбку Зарины, а копию отправила емайлом тебе и Шаните! Скорей бы уже объявили результаты!
Когда объявляют результаты, цыгане исчезают, оставив после себя в форумах кучу неубранного мусора.
Но страшнее всех Чёрный Конкурсант. Как Чёрный Конкурсант к кому в группу попадёт — тому конец. Из этой группы вообще никто в финал не выйдет. А если Чёрный Конкурсант выйдет в финал — так обратно труба: те, кто финальные рассказы прочитают, себе места не найдут — будто какашек наелись. И главное, не поймёшь ничего — никто сюжета не помнит. Роботы — не роботы, саблезубые хомяки — не саблезубые хомяки, а кому и вовсе чудится, что нанозвездолёт рассекает просторы Большого театра.
А тех, кто пытался разобраться, находят прямо у экрана монитора — всех покрытых волдырями и коростой. Только мерцает в форуме ник Чёрного Конкурсанта, а ответить на его сообщения уже некому.
Вот что бывает на сетевых конкурсах.
Извините, если кого обидел.
28 октября 2016
История про то, что два раза не вставать (2016-11-02)
А вот кому про жизненный опыт, Гришку Отрепьева и самолёт "Яковлев-3"?
Ср.
"Речь идёт о самой постановке вопроса — есть ли ценз личного опыта?
История литературы отвечает нам: нет ценза личного опыта. Одним словом, тут сплошная засада для идеальной картины литературы — никто не спорит с тем, что нужно знать предмет, а с другой стороны, никакого механизма отсева в смысле «подлинности», кроме корпоративно-волюнтаристского, назначаемого в узких группах, мы не имеем. И постановка задачи была раскритикована в самом начале прошлого века, когда начали появляться первые труды по знаковым системам.
Невозможно спорить с поэтическим пафосом, его можно только комментировать".
http://rara-rara.ru/menu-texts/slovo_o_zhiznennom_opyte
Извините, если кого обидел.
02 ноября 2016
Слово о символическом действии (2016-11-03)
Анна Адамовна. Не знаю… Я все думала думала: зайти — не зайти? Но я — на минутку…
Костик. О чем тут думать? Книги вас ждут.
Анна Адамовна. Знаю… Такая я вся несуразная, вся угловатая такая…
Костик. Прошу вас сюда, Анна Адамовна.
Анна Адамовна. (озабоченно). Такая противоречивая вся. (Заходит к Костику.)
Леонид Зорин, «Покровские ворота»
Была такая старая традиция: царь звал в гости. Иногда вовсе и не царь, а, скажем, князь.
А, может, и не князь, а Крёстный отец.
И вот человек думал — пойти или не пойти. Вариантов всего два, а объяснений или оправданий множество. Тут было множество вариантов объяснений: нет новых штанов, а в старых — дырка. Не пойду.
Хрущёв приглашал к себе несколько раз — не домой, правда, но есть история, рассказанная писателем Тендряковым, как он ездил к Хрущёву на дачу с большой компанией писателей. Тендряков пишет об этом с иронией, но в конце даже прикладывает карточку меню, где резвятся расстегаи и судаки. Потом Хрущёв встречался с интеллигентами в Кремле, топал ногами, ругался и вообще «вёл себя непринуждённо».
Но времена, как тогда говорили, стояли «вегетарианские».
Встреча писателя и царя — вечный сюжет. Выйдешь на набережную — глядь, кто-то спешит навстречу. Остановится, заставит тебя снять картуз и выбранит твою няньку. Сталин встречался и даже по телефону звонил — эта давно пересказывается и обросла разными деталями и смыслами —
