Из могилевской гостиницы арестованных вскоре переместили в небольшой городок Быхов. Местом содержания выбрали здание бывшей женской гимназии. Сюда же привезли и взятых под стражу генералов и старших офицеров из Каменец-Подольского и Бердичева. Среди них были Деникин, Марков и другие сослуживцы по Юго-Западному фронту.
Ждали суда.
Волчья полночь
В начале и в середине августа демократическая печать с ликованием называла генерала Корнилова героем и спасителем России. В конце августа и весь сентябрь — узурпатором, предателем революции. Естественно, требовали суда и казни.
— Корнилов должен быть казнен, — витийствовал Керенский. — Да, казнен со всей революционной решительностью и беспощадностью. Но! Я, именно я, ваш испытанный вождь и вдохновитель, я первым из первых приду на его могилу и принесу цветы, и я не только положу цветы на эту святую могилу, но и преклоню свои колена…
Генеральскую тюрьму в Быхове охранял снаружи батальон георгиевских кавалеров. Внутри несли службу верные текинцы. Их стало больше. К эскадрону личного конвоя Корнилова присоединились еще два эскадрона Текинского полка, не пожелавшие расставаться с «уллы-бояром».
Но главным успокаивавшим фактором, безусловно, был польский корпус генерала Довбор-Мусницкого. Симпатии недавнего кавалергарда были на стороне Корнилова и его генералов, и это не могло не остужать слишком горячие головы в могилевском и быховском Советах, требовавших расправы над именитыми узниками.
Здание, в котором размещались генералы, привлекало внимание различных «летучих» отрядов, которые не раз пытались учинить самосуд над арестованными. Вместе с Лавром Георгиевичем была его жена Таисия Владимировна и сын Юрий. Корнилов, опасаясь за семью, решил отправить ее на Дон, в Новочеркасск, где их обещал приютить Каледин. Им были подготовлены документы на чужие имена, и вскоре начальник конвоя доложил «уллы-бояру»: жена и сын посажены в поезд.
Корнилов из Быхова поддерживал связь с Петроградом. Промышленник Путилов помогал деньгами, поскольку жалованье генералам после ареста выплачивать прекратили. Суммы из столицы поступали довольно значительные, их вполне хватало на то, чтобы время от времени организовывать побеги.
К тому времени, когда в Петрограде большевики совершили переворот, в Быховской тюрьме осталось всего пять генералов. Остальные арестованные бежали. Исчезали по одному и группами. Рассчитывавший на открытый суд, Корнилов, все больше узнавая о нравах новой власти, понял, что ничего хорошего ему от нее ждать не приходится.
Решение о побеге укреплялось с каждым новым днем после октябрьского переворота. Ставка в Могилеве была объявлена большевиками гнездом контрреволюции, последним оплотом буржуазии. Когда большевистский Петроград снял генерала Духонина с поста Верховного Главнокомандующего и на его место назначил прапорщика Крыленко, который сразу же объявил поход на Могилев и Быхов, Корнилов решил: пора. К тому же с Дона передали: в Новочеркасск прибыл генерал Алексеев, который формирует там новую русскую армию из добровольцев. И текинцы начали готовить походные вьюки, ковать коней.
За четыре часа до прибытия в Могилев матросского эшелона во главе с Крыленко к зданию Быховской гимназии, превращенной в тюрьму для генералов, прискакал взмыленный всадник. Это был начальник оперативного отдела Ставки полковник Кусонский. Его прислал Верховный Главнокомандующий генерал Духонин.
— Лавр Георгиевич, ваше превосходительство, — волнуясь, заговорил он, — время пошло на минуты… Ставка приняла решение не оказывать сопротивления Крыленко. Надо уходить…
Через час генералов было не узнать. Лукомский переоделся в штатское, которое сделало генерала похожим на немца-колониста. Деникин выглядел настоящим польским помещиком. Моложавому Романовскому шли прапорщицкие погоны. На Корнилове мешковато сидела солдатская форма.
В полночь ворота тюрьмы раскрылись. Всадники шли по трое в ряд. В центре длинной колонны рядом с командиром Текинского полка качался в седле Корнилов.
Когда передние шеренги миновали ворота, колонна вскачь понеслась по ночному Быхову, вспарывая тишину провинциального белорусского городка цокотом подкованных конских копыт. Мост через Днепр преодолели шагом, и снова — резвая рысь.
Растворившись в ночном пространстве, они не знали, что генерал Духонин через какой-то час будет прямо на перроне вскинут на штыки пьяной матросней, прибывшей из Петрограда во главе с Крыленко. Духонин спас генералов, но не уберегся сам.
Текинский полк передвигался исключительно по ночам глухими дорогами. Телеграф уже разнес приказ нового главковерха: задержать, разоружить беглецов, при необходимости применить силу.
За неделю прошли более трехсот километров. Лесные дороги калечили лошадей, выматывали всадников. Ударили морозы.
Заблудившись, напоролись на бронепоезд. Орудийные стволы полыхнули шрапнелью, затарахтели пулеметы. Расстреливаемые в упор, текинцы разворачивали коней в сторону спасительного леса. Доскакали немногие.
Посовещавшись, решили пробираться поодиночке. Корнилов пошел пешком. Конвойные не захотели расставаться с лошадьми. В Новочеркасск, назначенный местом сбора, пришли единицы.
* * *
Каледин, атаман Всевеликого войска Донского, гостеприимно встречая русских офицеров, бежавших от большевиков, через некоторое время под нажимом, с одной стороны, казачьих старшин, и с другой — новой российской власти, начал прозрачно намекать командованию формировавшейся Добровольческой армии, что русскому офицерству безопаснее было бы уйти с Дона — на Ставрополье, на Кубань.
Сепаратизм, намерение отделиться от России захватило умы казачьей верхушки. Корнилов, прибывший в Новочеркасск после побега из Быховской тюрьмы, в мыслях видел Дон оплотом сопротивления развалу России. Триста лет назад Русь спасло нижегородское народное ополчение Минина и Пожарского. Теперь ополчение должно прийти с Дона.
Увы, этим мечтам не суждено было сбыться. Обстоятельства оказались сильнее.
Девятого февраля 1918 года Корнилов бросил свою Добровольческую армию в голую снежную степь. Удержать Ростов не было сил, оставалось одно — идти на Екатеринодар. Это был знаменитый «Ледовый поход» двухтысячной армии, состоявшей из офицеров, где взводами командовали полковники, ротами генералы, а сам командующий шел в колоннах, как обычный офицер.
Пока они пробивались к столице Кубани, она была сдана красным. Положение отчаянное. Но Корнилов не падает духом и принимает решение брать Екатеринодар штурмом.
Тринадцатого апреля 1918 года он был убит одним — единственным выпущенным за весь день снарядом, прошившим домик и разорвавшимся как раз в той комнате, где над картой склонился командующий.
Так закончился первый ГКЧП ХХ века.
На Западе об этой удивительной истории созданы романы и пьесы, теле- и кинофильмы, романсы и поэмы, даже балет.
Судьба Золушки наоборот, как называли ее в прессе, и в самом деле потрясает жестокостью и неожиданными зигзагами. Чего стоят только одни рассказы о странствиях по замкам и больницам, влиятельным резиденциям и странноприимным домам, в которых ей то льстили, как Романовой, то презирали, как самозванку.
Чудесное спасение
В один прекрасный день эта очаровательная женщина открылась окружающим: она — чудом спасшаяся от смерти после большевистского расстрела в Екатеринбурге великая княжна Анастасия Николаевна, дочь последнего российского императора.
Рассказы княжны изобиловали такими чудовищными подробностями, что не оставляли равнодушными самые суровые сердца.
— Это было ужасно. Большевистские тюремщики подвергли насилию сначала нашу маму, потом Ольгу, потом меня. Царя заставляли смотреть на все это…
Анастасия всхлипывала, стыдливо опускала глаза:
— Они сотворили это со всеми нами, всеми, кроме моего брата. Царь сам предложил повторно подвергнуться этому, чтобы спасти сына. Много дней после этого он не мог ходить. Вот почему, я думаю, Бог сохранил меня… Зачем мне жить? С такими воспоминаниями? Зачем?
По словам Анастасии, у нее был ребенок:
— Я отдала его на усыновление. Он родился от большевистского дьявола, который насиловал меня…
Как ей удалось спастись? Этот вопрос, конечно же, занимал слушателей больше всего.
Анастасия не скрывала подробностей. Из ее рассказов вставала такая картина.
Во время расстрела царской семьи в подвале Ипатьевского дома Анастасия была ранена и потеряла сознание. Когда мертвые тела вынесли во двор, чтобы увезти в лес и закопать, она ожила. Ей удалось уползти от страшного места. Вскоре она встретила незнакомого крестьянина, который помог ей пройти всю Россию и добраться до Румынии.
