Кроме встреч с представителями думской оппозиции, англичане провели в Москве ряд важных переговоров с представителями ведущих московских финансовых кругов. Предмет переговоров был все тот же: грядущий переворот.
Февральские события в полной мере выявили роль западных сил в её организации и осуществлении. Петроградский градоначальник генерал А. П. Балк вспоминал, что когда его 28 февраля 1917 г. в числе других представителей «старого режима» арестовали мятежники, которые повели арестованных в тюрьму, то «у Зимнего Дворца навстречу нам шли два английских офицера. Одного я знал хорошо в лицо, фамилию забыл, но фигуру его, необычно длинную и поджарую, знал каждый, кто бывал в „Астории“. Так вот этот офицер своеобразно приветствовал нас. Он остановился, повернулся к нам лицом, засунул руки в карманы и, пригибаясь назад во все свое длинное туловище, разразился громким хохотом, а потом что-то кричал и указывал на нас пальцем»{115}.
Во время февральских волнений многочисленные английские агенты в Петрограде вели антиправительственную агитацию, предпринимали активные попытки подкупать солдат, чтобы те выходили из казарм и не подчинялись своим офицерам, предлагая им за это по 25 рублей. (В это время костюм стоил 15 рублей{116}).
В дни февральского переворота в Ревеле базировалась британская военная флотилия под командованием командора Ф. Кроми. Официальным мотивом пребывания её здесь были совместные действия с флотом России против Германии. Однако капитан Кроми был не боевым офицером, а сотрудником британской разведки. Он находился в непосредственной связи с Локкартом и С. Рейли. В течение зимы 1916–1917 гг.
Ф. Кроми, находясь в России, постоянно направлял в Лондон письменные отчёты. Адресатами его были: глава британской военно-разведывательной миссии в России С. Хор и британский военно-морской представитель при Царской Ставке контр-адмирал Р. Филлимор.
1 марта 1917 г. после фактического признания Англией Временного комитета Госдумы, Ф. Кроми по приказу Дж. Бьюкенена со своим морским отрядом прибыл в Ревель для возможного противодействия войскам генерала Н. И. Иванова, которые Государь послал на Петроград{117}.
В августе 1918 г. Ф. Кроми подозревался ВЧК в участии в покушении на Ленина. При попытке задержания Ф. Кроми оказал вооружённое сопротивление и был убит чекистами{118}.
Таким образом, можно констатировать, что большая организаторская роль в деле свержения Императора Николая II принадлежала внешней силе. Следует признать, что за этой силой стояли не национальные интересы того или иного государства, а интересы тайного международного сообщества. Главная цель этого сообщества было уничтожение самодержавной России. Об этом откровенно писал британский историк-коммунист Эрик Джон Хобсбаум: «Если и существовало государство, в котором революция считалась не только желательной, но и неизбежной, так это империя царей»{119}.
Глава французской военной миссии при Ставке Николая II дивизионный генерал М. Жанен в 1920 г. в телеграмме французскому верховному комиссару Сибири Р. Могра сделал интересное признание. Объясняя Р. Могра причины фактической выдачи адмирала А. В. Колчака большевистским силам, тем самым обрекая адмирала на неминуемую гибель, французский генерал писал, что «адмирал был передан комиссарам временного правительства[2], так же как это было сделано с Царём, которого французский посол мне персонально запретил защищать»{120}.
То есть М. Жанен недвусмысленно давал понять, что в марте 1917 г. именно французская сторона сыграла ведущую роль в выдаче Императора Николая II временному правительству. О том, что французские правящие круги немедленно отстранились от свергнутого Императора, видно и из бумаг французского посла М. Палеолога.
8/21 марта 1917 г. посол категорически запретил генералу Жанену присоединиться к пожеланию глав английской и бельгийской миссий сопровождать Императора в Царское Село, желая оказать ему тем самым услугу и защиту. Палеолог приказал Жанену не покидать Могилева{121}.
Что же касается правящих кругов Соединенных Штатов, то мы видим не просто отстраненность от судьбы свергнутого Императора, но крайне враждебное отношение ко всем представителям дома Романовых.
19 марта 1917 г. посол США в России Д. Френсис отправил государственному секретарю Р. Лансингу следующую телеграмму: «Порядок сохраняется по-прежнему. Приняты все меры, чтобы не допустить никаких претензий на трон, как со стороны великого князя Михаила, представляющего прямое наследование после отречения царя и царевича, так и сделать тщетной всякую попытку сохранить имперскую преемственность вплоть до „people act“»{122}.
Это последнее выражение «people act» означает не что иное, как физическое устранение любого потенциального претендента на русский престол, если тот выразит готовность его занять.
Таким образом, мы видим, что действия Англии, Франции и Соединенных Штатов Америки в отношении царской семьи носили слаженный характер и отличались сознательной враждебностью.
Однако, признавая важную роль внешних сил в свержении монархии в России, было бы неправильно считать эту роль главной и решающей. Следует признать, что эти внешние силы не смогли бы добиться поставленных ими целей, если бы они не имели внутри России мощной поддержки в лице влиятельных общественных, думских, политических, промышленных и военных деятелей.
Глава 2
А. И. Гучков, «сектантская» оппозиция и «прогрессивный блок»
А. И. Гучков и «сектантская» оппозиция
Наиболее известным и ярким участником заговора против Императора Николая II, безусловно, являлся председатель Центрального военно-промышленного комитета и член Государственного совета Александр Иванович Гучков. Пожалуй, нет ни одного сколь-нибудь значимого предприятия, направленного на умаление престижа Государя, на его дискредитацию или на ослабление его власти, — за которыми не стоял бы Гучков. Причины, по которым А. И. Гучков находился в непримиримой вражде к Николаю II, были не только политического, но и личного характера. По имеющимся сведениям, царь сначала, скорее, положительно относился к Гучкову, ценя его ум и способности. Однако Гучков позволил себе предать огласке подробности одного своего частного разговора с Николаем II. Октябрист Н. В. Савич свидетельствовал, что «Гучков рассказал о своей беседе с царём многим лицам, членам фракции при президиуме Государственной Думы. […] Хуже всего было то, что преданы гласности были не только факты, о которых шла речь, но и некоторые мнения, высказанные Государем. Факт оглашения в печати его интимной беседы Государь воспринял как оскорбление, как предательство. Он круто и резко изменил своё отношение к Гучкову, стал относиться явно враждебно»{123}.
Крайне честолюбивый А. И. Гучков затаил обиду на Царя, которая к 1916 г. переросла в ненависть. Свержение Императора Николая II с престола к 1916 г. стало для Гучкова почти самоцелью. Октябрист и недавний почитатель А. И. Гучкова, князь А. В. Оболенский писал, что Гучков к моменту революции превратился в «открытого злобного революционера, настроенного больше всего против особы Государя Императора»{124}. В своём стремлении свергнуть Царя А. И. Гучков был готов объединяться с любыми силами.
Государь называл Гучкова «Юань-Шикаем», по имени китайского революционного диктатора, и считал «своим личным врагом»{125}.
Но, конечно, было бы неправильно считать, что эта вражда личного порядка была определяющей в деятельности А. И. Гучкова.
Вражда Гучкова к самодержавию будет непонятна, если не учесть его принадлежности к тайным структурам, характер которых до сих пор фактически не исследован. Речь здесь идёт не о масонах, которые не представляли собой единой организации. Характер тайного сообщества, о котором пойдёт речь, трудно определить одним словом. В последнее время его иногда называют «старообрядческим сообществом», что в принципе также неверно, как считать «Бродвейскую группу» «еврейским сообществом». «Старообрядцами» себя называли самые разные религиозные направления, в том числе не имевшие никакого отношения к русской православной традиции. Многие из представителей тайного сообщества, о котором пойдёт речь, были выходцами из беспоповских согласий. Раскольники-беспоповцы не признают церковных таинств, церковной иерархии, имеют существенные отклонения от догматов Православия, а некоторые из них фактически переродились в опасные секты. Никакого отношения к православию старого обряда беспоповцы не имели и не имеют. Поэтому называть исследуемое сообщество «старообрядческим» неверно. Правильнее было бы именовать членов этого сообщества протестантами восточного обряда.
