И последнее, но, наверное, самое важное. Ведь за канадским турне, в котором мы, безусловно, победили, последовала серия матчей в Москве, где мы после первой победы потерпели три подряд поражения, каждое - с разрывом в одну шайбу. В московской серии заокеанские гости, чувствуя свою неспособность победить в честной игре, стали "убивать" наших хоккеистов вне всяких правил так, чтобы максимально задавить нашу сборную. И судьи почему-то этому потворствовали. Этот момент был зафиксирован в документальном фильме, который также показали по телеканалам. B нем уже на фактологическом материале (воспоминания канадо-американских игроков), да и непосредственно в кадрах было показано, что тренер наших противников дал указание сломать лодыжку тому же Харламову, которого они не могли остановить. И это было сделано. Безумствовал в своей ненависти и лидер канадцев с их тренером Именно неспособность - неясно по какой причине, ведь в самой Канаде с этим всё было нормально - отвечать на удар еще более сильным ударом и сломать в ответ ноги двум ведущим игрокам противника проложила путь к нашему поражению. Об этом в самом фильме не говорится ничего. Циничность североамериканского поведения в спорте показывает в определенной мере и причины проигрыша Советского Союза в борьбе с Соединенными Штатами. США шли на любые циничные уловки и удары, а Советы продолжали играть с ними в абстрактный "гуманизм", похожий на игру в поддавки. И, глядя ретроспективно на действия руководителей нашей страны, мы видим всё тот же "гуманизм" и попытку любой ценой "встроиться" в западное сообщество. Не получится. У США свои цели.
К сожалению, "встроенный" по умолчанию антикоммунизм-антисоветизм свойственен не только ленте "Легенда № 17". Он свойственен практически каждой телепередаче, большинству фильмов, которые сейчас выпускаются. Все они пытаются переломить ситуацию общественного сознания, но пока это не выходит. Да и не может осуществиться, поскольку, чем дальше от нас уходит советский период истории, тем больше русские люди будут вспоминать его как вершину русской истории.
Кстати, не исключено, что свой номер Валерий Харламов выбирал в том числе в честь года Великой Октябрьской социалистической революции.
Ольга Толстикова
9 мая 2013 1
Культура Общество
Едешь от Москвы до Вологды, едешь от церкви до церкви, взглядом отыскивая в полях церковные главки, ища духовную опору в просторах России. Милые сердцу, рассеянные, проросшие из земли церкви, дающие пульсацию пространствам, биение сердца - России. Вот Переславль-Залесский горит куполами, Петровск, Ростов. Духовная опора. Нельзя и представить Россию без церквей, связывающих, цементирующих просторы. На праздники идут и идут люди в храмы - душа просит молитвы и очищения. И нет здесь никакого рационального объяснения - так же, как нет объяснения ликованию сердца при виде главок церквей.
И вот Вологда. Как много восстановленных и восстанавливающихся церквей - и это дает опору людям, ведь за пределами Москвы жизнь сложнее. Вот центр города и Воскресенский собор, закрытый в 1938 г. Год расстрела моего деда, и собор, как будто тоже "расстрелянный" - стоит под крестами "Вологодская областная картинная галерея". Многие годы проходила и не замечала, воспринимала как должное. Однако, когда пришло время делать там выставку, выставку в храме, вешать гобелены в алтарной части храма, не смогла, посчитав это кощунством. И только оттого, что отказалась - стала изгоем в городе. Можно ли об этом говорить. Можно ли использовать в России храмы, как на Западе, к примеру, под библиотеки и т. п., и считать это нормой.
Сплочение православного народа, мощная сила Соборности, которая никуда, оказывается, не делась, а живет в нас, восставшая на защиту православия после мерзости ПусиРайот, укрепила меня в правильности моего поступка. Только без поддержки принимать такое решение нелегко
Художник в XXI веке - откликается ли он на чужую боль, создает ли, как во время войны, произведения, ведущие за собой? Патриотизм, наверное, не в моде. Вспоминаешь трудную жизнь Василия Верещагина, родившегося на Вологодчине, откликавшегося на чужие страдания, ужасы войны своими произведениями. Его искусство стало молитвой за мир. Можно ли сейчас в искусстве говорить открыто, не является ли чувство патриотизма - политикой, в чем убеждали меня - не выставлять гобелен "Взрыв", посвященный памяти жертв терактов, на персональной выставке. Почему не разрешили назвать выставку "За Родину"? Что здесь - тоже политика, когда ты в стороне от политики, а просто любишь Родину?
9 мая 2013 0
Политика Армия
Живая память о войне
Великая Победа 1945 года была достигнута небывалым, невероятным подвигом всего советского народа: от признанных вождей и героев до самых простых и незаметных тружеников страны. Память о каждом из них - бесценна для нас, забота об оставшихся в живых ветеранах войны и труда - наш общий долг.
Из недавно отметившей свой 75-летний юбилей московской школы № 588, что на улице Тимура Фрунзе (Тёплый переулок), почти все юноши-выпускники предвоенных лет ушли на фронт. Одним из них был единственный сын Веры Прохоровны Прохоровой, обычной женщины, работавшей на фабрике-прачечной Фрунзенского района города Москвы. В своих воспоминаниях она рассказывает, что на него очень скоро пришла "похоронка", и это горе нельзя было передать словами. Но она не позволила себе отчаиваться: "С первых дней войны нашу прачечную переключили на стирку воинского белья. Фронтовое белье - кровавое, и мы, женщины, каждое пятнышко крови оплакивали: не наша ли это родная кровь? Но слезы слезами, а дело делом. Мы понимали, что значит для фронта чистое белье, оно действовало, как тот же снаряд, не допускало к бойцам тиф и другие болезни. Мы работали по 10-12 часов в сутки, а потом, по собственной инициативе, организовали починку белья в моей комнате после работы. Чинить приходилось с коптилками, не было тепла и света. За зиму 1941/42 гг. мы починили 12.000 штук солдатского белья. Ночью, во время налетов, мы дежурили и около фабрики, и на крыше, сбрасывая зажигалки, а их было немало. По очереди бригадами ходили на рытье окопов, постановку заграждений. А еще успевали, в оставшееся время, ходить в госпиталь, ухаживать за ранеными, собирать подарки для фронта, вязать шарфы, носки, варежки"
Однажды, собрав очередную посылку, вложила туда письмо со своим адресом и передала делегации района, которая отправлялась в подшефную часть на фронт. Этой частью оказалась 14-я гвардейская Оршанская орденов Суворова, Кутузова пушечная артиллерийская (впоследствии - 1-я ракетная) бригада, которая сегодня базируется в Краснодаре, а в годы войны находилась в резерве главного командования и принимала участие в сражениях на самых ответственных участках фронта: начиная с битвы под Москвой и заканчивая взятием Кенигсберга.
Посылка досталась лейтенанту Дмитрию Судейченко. В ответном письме Дмитрий сообщил, что у него тоже погибла вся семья: родители, жена и маленький сын. Судейченко оказался ровесником сына Веры Прохоровны. Военное горе сблизило двухранее незнакомых людей, как родных, они стали переписываться, Вера Прохоровна заменила Дмитрию мать, а он ей - погибшего сына.
Когда делегация района отправлялась на фронт с очередными подарками, Вера Прохоровна попросила, чтобы её взяли с собой. Ей удалось встретиться со своим "названным сыном", и все бойцы части были рады их встрече. Так Вера Прохоровна стала "матерью полка": писала бойцам письма, посылала посылки, принимала у себя тех, кому удавалось побывать в Москве: либо после ранения, либо, получив краткосрочный отпуск. Более тысячи писем получила Вера Прохоровна за годы войны, и ни одно из них не осталось без ответа, В своей маленькой комнатке она повесила простыню с нашитыми пофамильно кармашками бойцов, куда и вкладывала их письма, обращенные к "маме".
Артиллерист Иван Душко приехал в Москву с фронта для встречи с отцом после выписки того из госпиталя. И вдвоем они заглянули к Вере Прохоровне. Каково же было ее удивление, когда она открыла дверь и увидела юного Ивана рядом с совершенно седым, изможденным стариком, которого тот представил как своего отца. Из их рассказа она узнала, что Алексей Иванович Душко, отец Вани, раненым попал в плен к фашистам, те заставили пленных рыть ров, а затем выстроили их вдоль рва и расстреляли. Но этот ров они даже не успели засыпать, поскольку наши отбили деревню. Услышав стоны, идущие из-под земли, бойцы стали раскапывать ров и спасли 11 раненых; среди них был и Ванин отец К сожалению, раны и пережитые страдания дали о себе знать: Алексей Иванович не дожил до Победы. Сам же Иван Душко с боями дошел до Кенигсберга, где и встретил Победу. Ему выпала огромная честь пройти по Красной Площади на параде Победы, когда к стенам Кремля были брошены фашистские штандарты
