Поэтому мы распределили наш материал следующим образом: одну комнату «занимают» две героини, которые действительно способны «летать», – это Катерина и Лариса. Вторая комната – это такая очень интересная грим-уборная провинциальной актрисы. Третья комната посвящена «хищницам», той же Липочке, Лидии Чебоксаровой и Глафире. И последний зал у нас посвящён сказке «Снегурочка».
У нас много интересного материала: фотографии, афиши, эскизы декораций, костюмы, различные бытовые вещи. Но мы оформили эти комнаты так, чтобы воссоздать атмосферу, чтобы люди почувствовали ритм той эпохи. Чтобы они увидели, в каком личном пространстве жила Катерина. Поэтому у нас, кстати, есть вещи, которые выставляются впервые. Например, изумительная икона «Троицы», которая в своё время принадлежала Гликерии Николаевне Федотовой. А именно её Островский шестнадцатилетней девочкой назначил на роль Катерины, и она блистательно с этим справилась. Или, например, в комнате у Ларисы Огудаловой можно увидеть шикарный ковёр, брошенный на диван, который принадлежал в своё время Вере Фёдоровне Комиссаржевской. И там же есть ещё зонтик Марии Ивановны Бабановой: она выходила с этим зонтиком в роли Ларисы на сцене Театра Революции. А когда вы войдёте в комнату, которая представляет собой грим-уборную, то создаётся полное ощущение, что перед вами – гардероб провинциальной актрисы. Там есть гримировальный столик, и самое интересное, что потрясающее зеркало – старинное, которое в своё время использовала Варвара Николаевна Рыжова. Это была знаменитая «комическая старуха» Малого театра. Она была потрясающей Фелициатой («Правда – хорошо, а счастье – лучше»), играла Анфису Тихоновну в пьесе «Волки и овцы». Разумеется, она играла «комических старух», уже будучи в серьёзном возрасте. У нас в этой же гримировальной комнате есть костюм Аллы Константиновны Тарасовой – она в роли Елены Ивановны Кручининой в постановке Сахновского на сцене Московского Художественного театра. И, конечно же, у нас замечательные работы художника Татьяны Сельвинской к одному из самых блистательных спектаклей «Без вины виноватые», в котором играли все звёзды Театра Вахтангова в постановке Петра Фоменко.
В комнате Липочки вы увидите кровать, с которой она, кажется, только что встала. Там же размещена великолепная литография Петра Боклевского, где Липочка во всей её красе, а ещё один уникальный экспонат – грим для роли Липочки, который в своё время делал Борис Кустодиев. Там же мы поместили два театральных костюма, которые нам любезно предоставил Малый театр. Это костюм Элины Быстрицкой к Лидии Чебоксаровой и ещё такой же костюм (но в другом варианте) Нелли Корниенко к той же роли.
-– А какие ещё программы, посвящённые жизни, творчеству, общественной деятельности Островского, вы подготовили к юбилею?
-– Помимо выставки мы провели конференцию «Островский – рыцарь театра». Она шла два дня, в ней участвовали театроведы и филологи. Приехали гости из Иванова, Шуи, Щелыкова (это имение Островского), Костромы, Самары, Саратова, Томска, Казани. Нам прислали даже два выступления из-за границы, из Ирана.
-– То, что наследием Островского живо интересуются и в Иране, – это весьма лестно. А если говорить о нашей стране, то как вы оцениваете ситуацию: растёт или падает интерес к Островскому, его жизни, его творчеству по сравнению с советским прошлым?
-– Я могу сказать точно – интерес ни в коем случае не падает. Островский – драматург на все времена. И сейчас наблюдается такой парадокс: люди приходят в музей, и когда мы говорим, что есть ещё такая выставка, о которой я рассказывала только что, нам отвечают – нет, нас больше интересует сам дом, в котором он родился. Он, правда, здесь прожил всего два с половиной года, но тут у нас представлено, конечно, полностью его творчество. Мы объясняем, что это – постоянная экспозиция, а выставка вот-вот закроется, и всё-таки люди с большей охотой идут сюда, в музей. Интересуются спектаклями, особенно постановками Малого театра. Там с успехом идёт пьеса Островского «Бесприданница». В роли Ларисы – молодая актриса Иванова.
С другой стороны, в советское время ни одна газета, которая себя уважала, ни один театр, ни телевидение, ни радио не пропускали памятные даты из жизни Островского. Сейчас же, как я говорила, телевидение никак не отреагировало на его 190-летний юбилей. Это, конечно, больно, это обидно, но радует и другое. На нашей конференции выступало много молодых людей в возрасте до 30 лет. Трое молодых учёных из Саратова – Никита Музалевский, Владимир Николаев, Артём Зорин – сделали содержательные доклады. И я думаю: значит, ничего не потеряно.
Беседу вёл Владимир ТИТОВ
"Тотальный диктант". Тотальный. «Писать грамотно - модно». «Это своеобразный флеш-моб». «А плебс останется плебсом, с Интернетом или без». Это не бред городского сумасшедшего, хотя и похоже. Это широко известный общероссийский проект, цель которого – «показать, что писать грамотно – круче, чем неграмотно». Это его название. Его девиз. Его основная мысль. Его претенциозный стиль. Россия написала «Тотальный диктант» Дины Рубиной.
Зачем вообще пишут диктанты, безотносительно к тому, что иногда в чьём-то представлении они становятся модными? Цель наиболее очевидная: чтобы усовершенствовать владение инструментами письменной речи. Хорош ли для этой цели текст Дины Рубиной? Есть критерии обобщающих диктантов – а именно обобщающий диктант предполагается в данном случае. Диктанты призваны не столько помогать вылавливать редких и экзотических блох, вроде «наперсника» и «Муссолини», сколько давать представление об основных законах языка в их текстовом бытовании. Ибо, положа руку на сердце, грамматика русского языка по большей части дивно системна и внятна.
Наталья Кириллова, кандидат филологических наук, доцент, преподаватель современного русского литературного языка и культуры речи, оценивает попытку Дины Рубиной так: «Этот текст не проверяет грамотность. Пунктуацию – да, но не орфографию. Он не проверяет ключевые, больные моменты, на которых ошибаются все: окончания глаголов, н/нн, не/ни, о/ё после шипящих[?] Подробно рассматривается частность: использование прописных и строчных букв – в том числе случаи, которые являются балансирующими, не вполне устоявшимися. А, например, согласовательная грамматика – наиболее активно используемые формы, где большинство регулярно допускает ошибки, – не проверяется».
Вряд ли можно сказать, что текст Дины Рубиной действительно очень хорош для того, чтобы проверить грамотность и уяснить болевые точки правописания. Как, впрочем, и большинство текстов, которые за минувшее десятилетие предлагались к тотальному написанию. Для этой цели – сугубо утилитарной, но для диктанта первейшей – вполне подходят лишь немногие из них: тексты Ивана Соколова-Микитова (диктант 2006 года), Льва Толстого (2004), первая часть прошлогоднего текста Захара Прилепина…
Кстати: что это за вариации с частями? Дробить текст диктанта на три начали с прошлого года. Части эти неравноценны. Люди, которые пришли проверить грамотность, сами себе часть диктанта не выбирают. А между тем по результатам присуждаются какие-то призы, выбираются отличнейшие из отличников… Может, кто-то пишет все три части? Нет, диктант из более чем девятисот слов – безумие, норма – именно триста.
Есть и другая совершенно непонятная вещь: в текстах, которые вывешены на сайте «Тотального диктанта», нет-нет да встретишь… ошибку. Для чего они там? Неужели для того, чтобы читатель лишний раз проверил себя? Какая иезуитская выходка!
«С содержательной точки зрения текст, как ни странно, не очень отличается от типичных воспитательно-назидательных текстов, которые даются для выполнения задания С в ЕГЭ. Честно говоря, не понимаю, как могла Дина Рубина написать такой «никакой» текст», – комментирует московский учитель Всеволод Луховицкий. Усомнимся в этом: всё же диктант Рубиной не «никакой». Он какой-то. В сравнении с предшественниками он имеет свою особенность. Так, из Киплинга почти случайным образом было выдернуто мелочное перечисление безделиц. Борис Стругацкий написал о благодетельном либерализме в области книгоиздания, зачем-то вставив дикую фразу о «хеджировании портфеля ГКО с помощью фьючерсов». Дмитрий Быков сделал несколько сентиментальный, причудливо аргументированный, но всё же осмысленный текст о том, что грамотность – последнее прибежище истинного интеллигента. Захар Прилепин напомнил соотечественникам об ответственности перед своей землёй и памятью предков. Дина Рубина на первый взгляд говорит об искушении Всемирной информационной сетью. В действительности она поучает плебс, ибо именно на него чудодейственная Сеть не сможет оказать облагораживающего влияния. «Слово «плебс» образовано от лат. plēbs «народная масса, простой народ; толпа», – поясняет заботливый комментатор. Люди, не пользовавшиеся правами патрициев. Увы, Дина Ильинична, не ваши ли это читатели? Почему вы не подобрали для них другого слова?
