Как видим, текст убогий. Мог ли он заставить изменить присяге русского солдата или офицера?
Как хороша фраза: «Идите к вам, в свое отечество». Угадайте с трех раз национальность автора прокламации.
Шло время. В конце XIX века фрондирующего барина а-ля князюшка Вяземский сменил рафинированный интеллигент. Он так же, как и Петр Андреевич, мало смыслил в истории и политике, но считал хорошим тоном похлопывать по плечам русофобов, что малороссийских, что польских, что кавказских.
Типичный пример полонофильских настроений русской интеллигенции приведен в послесловии к воспоминаниям профессора Петербургского университета Николая Герасимовича Устрялова его сыном Федором: «Я помню один из рассказов отца, как на экзамене по русской истории один из студентов взял билет и, весь бледный, подошел к столу.
— Какой у вас билет? — спросил отец.
— Присоединение Польши, — ответил студент, — но я отвечать не стану.
— Отчего?
— Оттого, что я — поляк.
— В таком случае возьмите другой билет, — хладнокровно заметил мой отец, — и расскажите его.
Студент взял другой билет, ответил отлично и, к величайшей своей радости, получил высший балл — пять. Этот случай надолго остался в памяти университетской молодежи»[263].
Давайте представим, что студент — уроженец Великого Новгорода — отказался бы отвечать на вопрос «Присоединение Новгорода» или татарин — о взятии Казани. Нетрудно догадаться, что господин Устрялов поставил бы новгородцу и казанцу по «неуду», а перед поляком можно и раскланяться.
После войны 1920 г. полонофилы в СССР попритихли. Правда, советские ученые уверяли, что суть мировой истории — это классовая борьба, и всячески затемняли конфликты между поляками и русскими.
Волна полонофилии в СССР поднялась после XX съезда КПСС и последующих разоблачений «культа личности Сталина».
Волнения в Польше в 1956 г. были восприняты антисоветски настроенной частью интеллигенции как манна небесная. Ведь в своей стране они были одиночками. Спросите любого старика, и он вам скажет, что в 1953–1983 гг. человека, вышедшего на улицу провинциального города с антисоветским плакатом, немедленно начали бы бить случайные прохожие. И громче всех «Милиция!» кричал бы сам диссидент.
А тут целый народ испытывает те же чувства к «большевистскому режиму», как тут не возлюбить правдолюбивых и вольнолюбивых панов!
Борис Пустынцев говорил: «Это было невероятно интересно. Практически мы знали, стремились знать все о тех событиях, пристально следили за ними. Это казалось началом трансформации большевистского режима. Польша всегда была оплотом оппозиции русскому режиму: и до большевизма, и после. Сравнительно большая страна с развитой культурой, не Болгария и не Венгрия по масштабу, такой перекресток Европы — Восток — Запад…
Мы прекрасно знали польскую историю. Отношение к Польше, к другим соцстранам — это, по-моему, очень важная составляющая часть мироощущения человека. Имперский период я перерос, когда мне было лет 14–15. Года через два я совершенно серьезно воспринимал лозунг „За нашу и вашу свободу“, понимал, что мы делаем одно общее дело — их оппозиция режиму и наша. Борьба Армии Крайовой с советской оккупационной армией для некоторых из нас, для меня в частности, была примером, моделью. Я постоянно слушал Би-би-си на английском и всю ситуацию искренне воспринимал с подачи Лондона. Я был белой вороной среди своих приятелей, ориентированных на прогрессивную модель социализма, потому что мне было интересно все, что касалось польского правительства в Лондоне, армии Андерса, гражданской войны в Польше после 1944 года. Я проникся польским духом сопротивления, у меня был мощный комплекс вины уже тогда, не только перед поляками, но и перед другими народами, которым мы учинили столько кривды. Он основывался главным образом на знании истории: я знал, что эти страны оккупированы моей армией. Нет, я не считал ее своей, я всегда говорил „они“, а не „мы“»[264].
Особых комментариев к интервью Пустынцева, думаю, не требуется. «Они» — это 250 миллионов людей, работающих на страну, а «мы» — это сотни две диссидентов, которым по должности положено быть полонофилами.
Но вот развалился Советский Союз. У власти оказались Ельцин и К°. Все, что связано с советским периодом истории нашей страны, предается анафеме. Конфликты с поляками до 1917 г. или переписываются в пользу поляков, или предаются забвению.
Полонофилы 1992–2010 гг., подобно Вяземскому, Герцену, Бакунину и всяким там Устряловым, очень плохо разбираются в истории, а сами по себе поляки им безразличны. Полонофилия — не цель, а лишь средство достижения собственных целей. Так, например, и политику, и университетскому профессору выгодно разглагольствовать о Катыни, Варшавском восстании, пакте Молотова — Риббентропа и т. д. для дискредитации своих левых оппонентов и конкурентов в борьбе за власть и гранты в своем университете.
Бизнесмены и журналисты, демонстративно славящие поляков, надеются на выгодные коммерческие сделки и приглашения в Польшу.
Создается впечатление, что рафинированные интеллигенты и журналисты не читают газет Германии, Англии, Франции, Италии и других государств и не видят «вровень противства» Польши в объединенной Европе. Там давно смеются над польскими претензиями.
Ну а надежды Кремля на установление дружественных отношений с Польшей, мягко говоря, беспочвенны. Любая уступка Варшаве лишь увеличивает аппетит как политиков, так и обывателей. Заглянув в Интернет, любой желающий может составить большой список уступок, сделанных Кремлем Варшаве с 1991 г. Ну а что поляки дали нам взамен? Братские объятия и заявления, мол, не все русские плохие… А что еще?
Российские премьеры и президенты становятся на колени в Катыни. В буквальном смысле! Ну а поляки устраивают «Съезды чеченского народа», то есть кавказских бандитов. А что, поляки всегда так вели себя со слабыми. То ли еще будет!
А что делать? Ну, во-первых, политикам и СМИ пора прекратить поливать грязью историю своей страны, как советского, так и царского периода. Пусть об опричнине и Гулаге издаются солидные монографии. Пусть будут открыты все архивы ОГПУ — НКВД (я сам в десятках статей требовал этого от властей). Но в выступлениях государственных деятелей потоки грязи на своих далеких предшественников как минимум неуместны.
Как я уже писал, в торговом и культурном обмене РФ заинтересована в куда меньшей степени, нежели Республика Польша. Посему пора предложить очистить торговые и культурные отношения от дешевой русофобии, даже при том, если ее маскируют под видом критика царизма или большевизма. Не хотите, так нам ничего вашего и не надо, и вам же, панове, будет плохо.
Давно пора каждого заезжего поляка, начиная с Анджея Вайды и кончая президентом, спросить: «Чьи Кресы?» Причем даже не спорить, а только спросить и смотреть, как лях корчится, будто уж на сковородке. Признать Кресы исконно польскими землями, в чем уверено подавляющее большинство поляков, никак нельзя. Прямые или даже косвенные территориальные претензии на Кресы вызовут бурю возмущения в Литве, Беларуси и на Украине, и даже гневные окрики из Брюсселя и Вашингтона.
Сказать «нет» также нельзя. Признать, что Червонная, Белая и Малая Русь еще в IX веке объединилась в Древнерусское государство, когда польского государства еще не существовало? Признать, что православие в эти земли пришло раньше, чем католицизм в Польшу[265]?
Но тогда как карточный домик рассыплются все польские претензии и обиды, накопленные за пять последних столетий. Ведь ни Алексей Тишайший, ни Екатерина Великая, ни Сталин не взяли ни одной пяди земли, где коренным населением были поляки, или, как говорят историки, земель Пястов. Они вернули лишь исконно русские территории.
Таких примеров в истории Европы предостаточно. И никому не приходит в голову называть испанских монархов агрессорами за то, что они в ходе пятивековой реконкисты отвоевали Пиренейский полуостров у мавров, или французских королей, которые во время 100-летней войны вернули себе земли, захваченные англичанами. Хотя и испанцы, и французы совершили множество жестокостей, в том числе по отношению к пленным и мирному населению.
И какие могут быть претензии к России за деяния Алексея Михайловича, Екатерины II и Сталина? Ах, они не с теми дружили, когда выгоняли поляков из Кресов! Так если на Руси вор стащил кошелек, то никто и никогда не спрашивал паспортов у людей, отзывавшихся на клич «держи вора!». Великая царица и великий вождь вернули России свое! А что они не просили у Фридриха Фридриховича и Адольфа Алоизовича характеристик из парткома о благопристойном поведении, так уж не обессудьте, панове.
Рискну показаться наивным, но считаю, что точку в «давнем споре славян» могут поставить и должны сделать это наши независимые историки и журналисты. Надо писать правду, правду и только правду. Тыкать ляхам документы XI, XII… XIX и XX веков. Никогда не давать полякам переводить конкретный спор в слюни и эмоции. Не в силе Бог, а в правде!
