окружного прокурора официально объявил о снятии с него всех подозрений.
Приговор управляющему карандашной фабрикой вызвал неоднозначную оценку в обществе, что следует признать ожидаемым результатом. За Лео Франком стояли состоятельные и влиятельные круги как еврейской диаспоры, так и американцев, связанных с нею деловыми интересами. В числе таковых можно назвать, например, крупнейшего строительного подрядчика Атланты Форреста Эдэйра (Forrest Adair), члена городской администрации, руководителя комитета по городской застройке Клэйтона (R. M. Clayton), крупного предпринимателя Пэксона (F. J. Paxon) и других.
Помимо лиц, очевидно связанных коммерческими интересами, активную поддержку осужденному продемонстрирвовал популярный на американском Юге проповедник-баптист Ли (J. W. Lee). Его, как и многих консерваторов-южан, возмутил тот факт, что обвинение белого человека основывалось на показаниях чернокожего. Многие считали такой прецедент опасным свидетельством отказа от сегрегации. Ну в самом деле, если негры станут давать в судах показания против белых людей и суды будут им верить, то до чего же докатится бедная Джорджия?! Такого рода агитация имела определенный успех, но нельзя не сказать и о том, что параллельно поднялась волна пропаганды иного рода.
В Джорджии с подачи части представителей руководящей прослойки [автор принципиально избегает употребления популярного ныне слова «элита», поскольку не считает руководящую прослойку общества элитой] началась антисемитская агитация в своём самом отвратительном виде — с карикатурами и оскорбительными публикациями, как связанными с Лео Франком, так и безотносительно его личности. Евреи объявлялись виновными во всём плохом, что происходило тогда в Джорджии — в подкупах, шантаже, коррупции, растлении молодого поколения и т. п. И пропаганда такого рода по мере того, как адвокаты Лео Франка предпринимали всё новые шаги по его дальнейшей защите, постоянно набирала обороты. Именно в то время появилось большое количество разного рода сплетен и домыслов, которые наверняка попадутся на глаза современному читателю, который решит самостоятельно почитать литературу по «делу Лео Франка».
Например, одна из сплетен такого рода объясняла отсутствие детей у Лео и Люсиль тем, что распутный муж якобы заразил жену венерической болезнью, результатом которой стало бесплодие. Следует сразу же пояснить, что никаких документальных свидетельств того, что Лео Франк болел венерической болезнью, а Люсиль была бесплодна не существует.
Другая сплетня связана с тем, что некие евреи якобы пытались оказать давление на свидетелей, дабы те дали выгодные с точки зрения защиты Лео Франка показания. Классический пример такой сплетни, или легенды, если угодно, повествует о некоей уличной торговке, которую вынуждали заявить, будто она видела, как тело девочки вечером 26 апреля заносили в подвал карандашной фабрики какие-то чернокожие мужчины. Можно даже найти вариант этой басни, содержащий информацию о таинственных евреях, пытавшихся эту торговку запугивать. Ими являлись, якобы, жена Лео Франка, раввин Дэвид Маркс (David Marx) и некий «громила» семитской, разумеется, крови. Согласитесь, Люсиль Селиг и пожилой раввин как-то не очень подходят на роль уличных мордоворотов — хотя эта мелочь не останавливала авторов басни. Никаких документальных подтверждений того, что некие евреи запугивали некую уличную торговку с целью сфабриковать свидетельские показания, нет. Имя этой самой уличной торговки, как и время её «запугивания» никто никогда не называл, что и понятно в случае вымышленного эпизода.
Разумеется, масса всевозможных легенд оказалась связана с тем, что карандашная фабрика NPCo якобы была превращена менеджерами компании в эдакий гарем похотливых самцов. Но следует помнить, что следствие так и не установило ни одного достоверного случая сексуальных домогательств в отношении работниц фабрики со стороны руководства. Хотя на поиск такого рода свидетельств и свидетелей были брошены как частные детективы, так и детективы полиции, поиск их не увенчался успехом. Можно не сомневаться в том, что работницам фабрики детективы сулили всяческие блага, в том числе и выплаты из премиального фонда, однако никто никаких показаний, порочащих Лео Франка [или других мужчин из числа фабричного персонала], так и не дал. Кто-то видел, что Лео Франк обращался к убитой девочке по имени, кто-то видел, что он клал ей руку на плечо, кто-то даже видел, как он остановил её в коридоре и о чём-то поговорил — но этим «компромат» и исчерпывался! Никаких адюльтеров, никаких любовниц и никаких доказанных свидетельств существования гарема из числа несовершеннолетних работниц фабрики — ничего такого следствие не отыскало, несмотря на всё старание. Если бы детективы обнаружили хоть что-то, подтверждавшее перечисленные выше сплетни, можно не сомневаться, что солиситор Дорси предал бы эту информацию огласке.
Рассмотрение апелляции, поданной защитой Лео Франка началось 4 октября, что означало невозможность казни в день, назначенный приговором. Так что обещание, данное адвокатами Лео Франку, можно было считать исполненным. Хотя, разумеется, сие не означало того, что последний не будет казнён позже.
Апелляционный суд обычно представляет собой весьма рутинную и скучную процедуру, посвященную дотошному изучению документов суда низшей инстанции с целью обнаружения неявных процессуальных нарушений.
После осуждения Лео Франка в газетах Джорджии стали появляться оскорбительные карикатуры антисемитской направленности. И чем активнее действовали защитники осужденного, добивавшиеся пересмотра приговора, тем нетерпимее, злее и оскорбительнее становилась антиеврейская агитация.
В данном же случае заседания этого суда оказались чрезвычайно напряженными и даже нервными. Хотя результат этих слушаний можно было предугадать ещё до их начала.
Почему?
Да потому, что апелляция попала к тому же самому судье Леонарду Стрикланду Роану, что 26 августа приговорил Лео Франка к повешению! Дело заключалось в том, что судья после окончания «дела Лео Франка» перешёл из окружного суда в Апелляционный суд штата. Понятно, что ни один судья не удовлетворит апелляцию по делу, которое он же сам и рассматривал, ибо отмена приговора — это всегда свидетельство некомпетентности судьи, вынесшего его. За всё золото мира судья Роан не мог признать неправоту судьи Роана!
Тут, конечно же, напрашивается вопрос о том, как можно было допустить передачу апелляции на рассмотрение тому же самому судье, чей приговор надлежит подвергнуть пересмотру, но… это Америка! Действия властей выглядят, конечно же, верхом цинизма, но события развивались именно так, а не иначе. Понятно, что власть предержащие не желали пересмотра приговора и намеревались повесить Лео Франка поскорее, поэтому именно Леонард Роан и принял апелляцию к рассмотрению.
Апофеозом апелляционных слушаний стала речь адвоката Арнольда, растянувшаяся более чем на 12 часов. Он начал её произносить в пятницу 24 октября, продолжил в субботу и, после воскресного перерыва, закончил в понедельник 27 октября. Свою речь Арнольд назвал «115 аргументов в пользу отмены приговора». Адвокат особо остановился на действиях солиситора Дорси, для которого он не
