поведение подсудимого во время этого разговора, преподобный выразился так: «Во время визита доктор Уэбстер держал себя очень серьёзно, он говорил деловым тоном и не демонстрировал ни удивления по поводу исчезновения, ни сочувствия моему горю. Я бы назвал этот визит деловым. (…) Что меня особенно поразило — так это отсутствие нежности, с которой люди обращаться с такими страдальцами, как мы.» [24]
Поскольку Сет Петти в своих показаниях заявил, будто Джордж Паркмен нецензурно выражался в адрес профессора Уэбстера, свидетелю в ходе перекрёстного допроса был задан вопрос о привычке потерпевшего изъясняться «низким слогом». Фрэнсис ответил, что никогда не слышал от Джорджа нецензурного слова, хотя тот мог выражаться образно и крепко. Также он подчеркнул, что брат всегда был очень пунктуален.
Безусловно, сильным ходом со стороны обвинения стало то, что сейчас мы назвали бы графологической экспертизой, а именно — установление тождественности почерка подсудимого и почерка, которым были написаны 3 анонимных записки, полученных полицией во время проведения поисковой операции. Это был секретный ход, если угодно, «домашняя заготовка» обвинения, о которой никто до суда ничего не знал.
Современные процессуальные требования во всех цивилизованных странах мира предполагают информирование как самого подсудимого, так и его защиты обо всём обвинительном материале, собранном правоохранительными органами на этапе досудебного расследования. Если в суде возникают некие улики, о которых подсудимый и его защита не были своевременно проинформированы, то таковые улики либо не допускаются к рассмотрению, либо в ходе процесса делается перерыв, достаточный для их изучения и оспаривания. [В разных странах практика различна, но в данном случае важно то, что подобное внезапное появление изобличающих улик нигде не признаётся нормой].
Однако в середине XIX столетия подобная норма ещё не являлась обязательной. По этой причине обвинение скрыло от всех свой последний довод — доказательство того, что профессор Уэбстер являлся автором по меньшей мере 3-х анонимок, отправленных полиции в последнюю неделю ноября 1849 г.
В начале очерка — там, где рассказывалось о поисках Джорджа Паркмена, развернувшихся после 23 ноября, — упоминалось о большом числе писем от имени неравнодушных граждан, содержавших всевозможные подсказки. Точное число таких посланий, полученных полицией, редакциями газет, женой исчезнувшего джентльмена и городской администрацией неизвестно, но можно не сомневаться, что счёт им шёл на многие десятки или даже сотни.
Некоторые из этих писем привлекли особое внимание лиц, занятых расследованием исчезновения Джорджа Паркмена, ввиду того, что авторы посланий, не приводя никаких доказательств, давали полиции непроверяемую информацию. Подобные «наводки», по-видимому, преследовали цель отвлечения внимания полиции и распыления сил, занятых розыском. Одно из таких писем, отправленное 26 ноября 1849 года и подписанное «Капитаном метателей дротиков» («Captain of the Dart»), было адресовано городскому маршалу Тьюки. Текст этого послания гласил: «Дорогой сэр, вы найдёте доктора Паркмена убитым на Бруклин Хайтс. С уважением, М. Капитан метатель дротиков» («Dear sir, you will find Dr Parkman murdered on brooklin heights. Yours, truly, M. Captain of the Dart.»)
Другие письма были гораздо длиннее и сюжетнее, если можно так выразиться. В одном из писем, получившем условное название «Письмо из Кембриджа», оказался прямо-таки приключенческий рассказ в стиле Роберта Льюиса Стивенсона или Джека Лондона. В этом послании, написанном от лица матроса корабля, пришвартованного в гавани Бостона, рассказывалось, как Джордж Паркмен был поднят на борт и убит, тело его сброшено в воду возле одного из мостов. Автор письма сообщал, будто получил за своё молчание часы убитого джентльмена, но, опасаясь привлечения к суду, выбросил их, проходя по одному из «длинных мостов». Автор предлагал полиции заняться поиском тела Джорджа Паркмена в «районе моста», не уточняя, какого именно. А таковых, между прочим, в районе Бостона, Кембриджа, Чарльстауна и Роксбари насчитывалось в то время, по меньшей мере, 22.
Ещё одно анонимное письмо, подписанное «civis» («гражданин»), содержало предложения по методике поиска трупа Джорджа Паркмена. Автор советовал полиции обращать внимание на состояние земляных полов в подвалах осматриваемых зданий и отодвигать поленницы с дровами во время проведения обысков. В том же письме высказывалось предположение о расчленении трупа и сбросе частей тела с мостов, в связи с чем неравнодушный гражданин советовал полиции озаботиться осмотром берегов возле бостонских мостов.
Гравёр Джордж Смит (George G. Smith), осмотрев анонимные письма, полученные властями во время розысков Паркмена, предположил, что 3 упомянутых выше письма могли быть написаны одним человеком, а именно — профессором Уэбстером. Смит хорошо знал почерк подсудимого, поскольку на протяжении ряда лет изготавливал его факсимиле. Гравёр согласился дать показания в суде, и речь его очень помогла обвинению.
По мнению Смита, почерк, которым были написаны все 3 анонимки, на первый взгляд казался непохожим на почерк Уэбстера. Однако при детальном изучении отдельных букв, Смит пришёл к заключению, которое сформулировал следующим образом: хорошо видно, что характер их начертания весьма своеобразен и соответствует тому, как их пишет подсудимый. Гравёр отметил, что усматривает схожесть в написании следующих букв и их комбинаций: «r», «b», «o», «n», «l», «the», «f».
Вывод об авторстве письма с подписью «Капитан метателей дротиков», сделанный Джорджем Смитом, звучал так: «Характер письма, рассмотренный в целом с учётом особенностей и способа, каким оно должно было быть написано, питают мою уверенность в том, что письмо это написано доктором Уэбстером» [25].
Разбирая письмо, подписанное «Civis», гравёр заключил: «Зная почерк доктора Вебстера и сравнив письмо „Civis“ с другими письмами, я полагаю, что оно было написано доктором Уебстером и, к сожалению, я чувствую себя вполне уверенным в этом». [26]
Наконец, в тексте третьей анонимки — т. н. «Письма из Кембриджа» — графолог также усмотрел признаки умышленного искажения почерка. При этом Джордж Смит не исключил, что автором этого послания также мог стать профессор Уэбстер, — в этом его убеждала не только тождественность с манерой подсудимого написания букв, перечисленных выше, но и совпадение написания буквы «d» и знака «&» [синонима русской буквы «и»].
Это было интересное и довольно убедительное объяснение, хорошо подкреплявшее линию обвинения.
Последним свидетелем, вызванным Генеральным прокурором Клиффордом для дачи показаний, стал молодой врач Фишер Босворт (Fisher A. Bosworth), житель городка Графтон (Grafton), в округе Уорчестер (Worcester). Совсем недавно — в 1848–1849 годах — он слушал лекции в Медицинском колледже, а 23 ноября 1849 года приехал туда, чтобы встретиться со студентом по фамилии Коффрен (Coffran). Босворт лично знал всех действующих лиц трагедии — Уэбстера, Паркмена, Литтлфилда и др. По словам свидетеля, между 13 и 14 часами 23 ноября он находился внутри здания колледжа,
