Анатолий Луначарский - О быте

Я не случайно избрал тему о быте. Я выбрал эту тему потому, что многократно в Москве и в целом ряде городов РСФСР самая разнообразная публика требовала от меня доклада именно на эту тему. Большой интерес к этой теме является, с моей точки зрения, совершенно объяснимым и даже закономерным. Можно заранее предсказать, что к тому времени, когда мы начнем более или менее устраивать нашу общественную жизнь, вопросы быта начнут выдвигаться на первый план. Пройдет год — два, и эти вопросы станут на самом первом месте всего нашего строительства, потому что настоящая цель революции есть именно полное пересоздание быта.

Революция — единое сложное явление, включающее в себя несколько весьма знаменательных отдельных моментов.

Политическая революция больше всего бросается в глаза. С ней связана военная борьба, которая завершается таким необыкновенно эффектным явлением, как переход власти из рук одного класса в руки другого класса; но она является только предпосылкой подлинной революции, за которую ведется борьба. Политическая революция — захват власти — не является для нас целью. Мы, коммунисты, вообще не считаем установление той или другой государственной формы целью социальной революции, ибо конечная цель нашей революции — полное разрушение государства, уничтожение всякой власти одних людей над другими людьми.

Мы представляем себе коммунистический строй, как строй безгосударственный. Уже отсюда совершенно ясно, что политические цели не могут быть нашими конечными целями. Новый класс-диктатор, пролетариат, опирающийся на крестьянство, берет власть не ради самой власти. Наоборот, он берет ее для того, чтобы как можно скорее выпустить ее из рук, чтобы, как говорил Энгельс, использовать ее в качестве инструмента, в качестве орудия производства и поскорее «отправить всю государственную машину туда, где ей будет тогда место, рядом с прялкой и бронзовым топором». Рабочий класс берет в свои руки власть для того, чтобы при ее помощи произвести социальную революцию.

Коммунизм имеет своей целью изменение порядка производства и распределения благ. Он хочет вырвать уже теперь гигантские и все растущие орудия производства из рук господствующих эксплоатирующих классов, наладить плановое, т.-е. на основах науки, хозяйство, закономерное, урегулированное производство благ и справедливое распределение их между всеми членами человеческого общества.

Но и эта цель, эта грандиозная хозяйственная задача, разрешения которой мы еще далеко не достигли, в то время, как политические наши задачи мы уже выполнили, и она не является окончательной, ибо человек живет не для того, чтобы хозяйствовать, существует не для того, чтобы работать; наоборот, он хозяйствует, он работает для того, чтобы существовать.

Когда Карл Маркс определял критерий, т. — е, мерило высоты данного общественного строя, он сказал, что «таким мерилом является то, насколько данный общественный строй обеспечивает максимальное развитие всех заложенных в человеке возможностей». Стало быть, само хозяйство — то, как производит человечество необходимые материальные блага для своего существования и как оно их распределяет — имеет смысл только с той точки зрения, насколько оно позволяет организовать счастливую, упорядоченную братскую жизнь людей, дает возможность всем талантам, дремлющим в человеке, развернуться широко в творческую, торжественную, блистательную жизнь. А вот эта-та самая жизнь, эта жизнь, как самоцель, и есть быт.

Следовательно, политика является орудием для совершения хозяйственного переворота, хозяйство является базой для переворота бытового, для изменения повседневного существования каждого человека.

Политические задачи в значительной мере нами уже выполнены. Мы уже доказали, что мы хозяева в нашей стране. Мы уже не позволяем никому оспаривать то, что рабочие и крестьяне в пределах СССР являются хозяевами. Но, завоевав это право хозяйствовать, мы должны еще его и осуществить, то-есть мы должны научиться организации хозяйства и реально это планомерное хозяйство осуществлять.

И Ленин учил нас: политическая революция может произойти в несколько дней, если она хорошо подготовлена историей, — это дело военное, дело победы одних сил над другими, но хозяйственная революция — переделка всех имущественных отношений, новый порядок производства, новый порядок распределения благ — требует многих и многих лет. Владимир Ильич говорил: если мы 10–20 лет сможем сохранить смычку с крестьянством и, опираясь на поддержку крестьянства, итти по пути нашего строительства, то мы, несомненно, обеспечим осуществление социализма.

Прошло почти 10 лет, мы видим, что 5-10 лет такой же борьбы надо еще выдержать. Но если хозяйственные задачи мы далеко не выполнили, то все же очевидно, что мы не даром израсходовали предшествующие годы, что перед нами хорошие перспективы на будущее, и это дает нам право говорить и о бытовой революции; мы подошли вплотную к тому, чтобы внимательно исследовать быт и сознательно вмешаться в этот быт для того, чтобы постепенно придать социалистический характер быту рабочих, быту крестьян и быту, в широком смысле слова, обывательскому.

Что мы разумеем под словом быт? Мы выделяем из всех областей нашего существования государственную жизнь и хозяйственную жизнь; за вычетом этих двух сфер мы получаем быт.

Пользование избирательным правом, работа в качестве выборных агентов общества, нашего государства, — все это относится к государственной жизни. Конечно, это тоже имеет отношение к быту, но косвенное.

Поскольку рабочий работает у станка, крестьянин за плугом, поскольку тот или другой интеллигент учит, лечит или сидит в какой-нибудь канцелярии и т. д., — это относится к его хозяйственной работе, к исполнению профессиональных, общественных обязанностей.

Поскольку он находится в своей квартире, поскольку он отец, муж, член семейного уклада, поскольку он использует получаемую им зарплату для своего существования, поскольку он организует свой отдых, свое самовоспитание, свое продвижение вперед — все это относится уже к его быту.

То, что до сих пор называлось частной жизнью, не может от нас ускользнуть. Именно в переводе на светлые разумные рельсы того, что называется частной жизнью — житье-бытье, как выражался Леонид Андреев — в этом и заключается последняя цель революции, ее основное, самое высокое достижение. Но здесь стоят перед нами и самые большие трудности.

Нам говорят иногда, что эти бытовые условия стихийны. «Если можно изменять государственный порядок — возражают нам — если на хозяйство можно воздействовать через командные высоты, то на быт воздействовать крайне трудно», и прибавляют: «государственные порядки можно изменять декретами, хозяйственные порядки — организацией труда и распределения, а бытовые порядки коренятся глубоко в истории инстинктов и предрассудков, коренятся настолько глубоко, что на чих почти нельзя воздействовать».

Но мы на это отвечаем: как раз именно наша революция, которая представляет собой максимум вмешательства сознательности в стихию, которая, как весь марксизм, является в высокой степени чуткой и организованной деятельностью на основе глубочайшего анализа и понимания действительности, — как раз эта революция не позволяет нам отмахнуться от чего бы то ни было, как от чего-то стихийного, само по себе происходящего, а обязывает нас вмешаться и в эту область с максимумом сознательности.

Поэтому, в эти текущие годы — в 9-й и 10-й год после Октябрьской революции — перед нами встает задача — понять важнейшие процессы, происходящие в нашем быту, и постараться на них воздействовать целесообразно и сознательно.

Запросы, с которыми со всех сторон обращаются к нам — ко мне и другим товарищам, работающим в области культуры, просьбы высказать наше мнение по этому вопросу, колоссальное внимание, которое уделяется ему, и огромное количество публики, слушающей эти доклады, показывают, что мы соприкоснулись с этим вопросом вплотную.

Из перечисленных вопросов, бесспорно, самым основным, самым капитальным, самым неотложным является вопрос о семье.

Из всех вопросов, которые не входят в государственную жизнь, не входят в общественно-экономическую жизнь, являются частью частного быта, вопрос о семье является самым важным. Почему? Потому что в то время, как он не относится к политической жизни, не относится к государственной жизни, к общественно-экономической жизни, к хозяйству, он вместе с тем, при неправильном его решении, сводит на нет все политические и экономические завоевания. Ибо вопрос о семье есть вместе с тем и вопрос о продолжении рода человеческого, вопрос о грядущем поколении.