Роман Подольный - Человечество открывает себя

На протяжении всей истории человечество, открывая мир, открывало и себя. И каждый шаг в нашем долгом прошлом был таким двойным открытием. Почти все достижения землян можно с полным правом истолковать и как осознание сил и способностей человечества в целом и его отдельных представителей.

Мы с вами пролистаем лишь немногие страницы истории, чтобы увидеть на примерах, как человечество осознавало свое место в мире. Как человек открывал и собственное «я», и то, что он лишь один из людей, а его народ — один из народов, составляющих человечество. Как люди поняли, что общество меняется во времени, обнаружили прошлое, научились видеть контуры грядущего и бороться за то, чтобы сделать его лучше.

Поневоле беглым будет этот короткий рассказ, но автор очень хочет, чтобы читатель ощутил историю в непрерывном ее движении, увидел восхождение человека по ступеням времени и усилия, с которыми он осознавал свой путь от прошлого к будущему.

Карл Маркс и Фридрих Энгельс писали: «Людей можно отличать от животных по сознанию, по религии — вообще по чему угодно. Сами они начинают отличать себя от животных, как только начинают производить необходимые им средства к жизни, — шаг, который обусловлен их телесной организацией».

Человек — изначально, на любой социально-исторической стадии — существо мыслящее. Делая лишь первые шаги на своем многотрудном пути, он уже стремится понять, какое место занимает в мире, почему и для чего живет, в чем, говоря современным языком, смысл его существования. И, рисуя картину мироздания, создает мифы, в которых реальность причудливо соединяется с фантазией.

Мифы были первым широким обобщением реального опыта, в мифе соединялись элементы еще не существующих отдельно друг от друга зачатков будущей науки, искусства, религиозных представлений. Не будем здесь вдаваться в теорию мифа. Для нас сейчас важно увидеть место, которое отводится в мифологической картине мира человеку. И что же? Могучи духи предков, грозны боги стихийных сил, но и по отношению ко всем им в древней мифологии человек почти всегда занимает отнюдь не просто подчиненное положение. Вселенная в мифах большей частью создается богом или богами, однако целью появления ее нередко объявлялось рождение человека. Мало того, боги даже там, где они считались всесильными, зависели от жертв, приносимых людьми. А принеся жертву, человек не просто задабривает богов — он за них пытается принимать решения.

По верованиям современного народа бамбара в Западной Африке, действующими во Вселенной божественными силами люди управляют с помощью жертвоприношений.

Человека первобытного общества слишком часто сегодня представляют абсолютно запуганным придуманными им самим мифическими существами, безумно боящимся страшного мира, окружающего его. Основания для этого, конечно, есть. Каких только чудовищ нет в мифологии!

Французский историк-африканист Б. Оля долго перечисляет богов и демонов — покрупнее и помельче, тех, что обычно добры, но иногда приходят в ярость, других — равнодушных, однако любящих позабавиться, просто злых, карликов и великанов, прозрачных и черных, одноногих и многоруких… «…Есть еще большое количество других, не менее удивительных созданий: духи-змеи, духи-крокодилы, духи-ламантины, духи-насекомые, духи из области неживой природы. Никто, конечно, не может составить полный их список, потому что для этого надо было бы исследовать все тайники человеческой фантазии, дойти до самых сокровенных глубин метафизического мышления», — заключает он. С другой стороны, степень внутренней зависимости человека от этих порождений его воображения нельзя и преувеличивать. Б. Оля констатирует, что человек «умеет обходиться» со всеми этими чудовищами, что африканцы обычно отнюдь не чувствуют себя задавленными всей этой окрестной чертовщиной, в которую глубоко верят: миф породил духов, миф учит и тому, как избежать, если это возможно, их козней. Порождения первобытных мифов не более ужасны, чем иные образы, утвердившиеся в так называемых мировых религиях — христианстве, исламе или буддизме.

Канадский исследователь и писатель Фарли Моуэт после довольно длинного рассказа о страшных призраках, в которые верят эскимосы-ихалмюты, сообщает об эскимосе, ужаснувшемся после разговоров с христианским священником: «Какую жизнь вы должны вести… Священник целыми часами беседовал со мной о вещах, в которые вы верите, — о вашем боге, о всех этих крылатых дьяволах, призраках и духах, живущих на небе и под землей. Правду сказать, я изумлен и напуган. Наверно, только оттого, что вы белый человек, наделенный большой силой и богатством, вы можете переносить все ужасы, которые ваша религия обрушила на вас. Этим законам ваших богов нет никакого дела до душ людей; эти духи и дьяволы, которые следят за каждым вашим шагом и судят вас по ужасным меркам, все это заставляет меня содрогаться от страха. И все же, хотя я испытываю ужас, я могу пожалеть вас за то, что вы живете под такой зловещей тенью: вы ведь тоже сыновья женщины… От души желаю вам удачи в вашей борьбе за то, чтобы не угодить в то место, которое вы называете адом!»

Вот что такое взгляд со стороны, взгляд человека другой культуры.

Люди первобытного общества противостояли темным силам своей собственной мифологии не в одиночку, а всем родом, сплоченным маленьким коллективом. Они не отделяли себя от общины, неразрывная связь с ней была для людей первобытного строя не менее естественной и несомненной, чем необходимость есть и спать. Собственное «я» поначалу терялось в этом властном и необоримом «мы».

Конечно, никогда и нигде с древнейших времен люди даже самого маленького и самого неразвитого общества не бывали абсолютно похожими. Они были разными по характеру и темпераменту. Среди них были такие, которые среди своих соплеменников умели делать что-то лучше других. Однако круг таких дел у всех был один и тот же. Ну, есть особые заботы у мужчины и женщины, меняются с возрастом права и обязанности, но все это определено заранее. У первобытного общества есть свое прошлое, измеряющееся сотнями тысяч лет. За эту бездну времени сложились жесткие, суровые правила, по которым должно жить такое общество, чтобы не погибнуть, чтобы уцелеть среди беспощадной природы.

Род — древнейшая известная нам общественная организация, одновременно и хозяйственная, и семейная, и религиозная, и нравственная. Род управляет своими членами сразу «по всем линиям». Положение человека в нем определяется полом, возрастом, родственными отношениями; изменить его сам человек не может, оно задано. Самые смелые охотники, самые могучие воины, самые мудрые знатоки природы в равной мере подчинены правилам многотысячелетней давности. И пусть в роде еще нет ни гнета эксплуататоров, ни разделения на богатых и бедных, но нет (и не может быть) и свободы. Родовое равенство оборачивается равенством послушания. Даже рабы свободнее — в том смысле, что они осознают свою несвободу, могут восстать против нее, — на власть же рода член его не в силах посягнуть даже в помыслах.

Всякое новшество здесь встречается с опасением, в тех условиях вполне обоснованным. Лишь чрезвычайно медленно, постепенно накапливаются полезные изменения, после сотен тысяч лет «спокойного развития» выводящие общество охотников и собирателей к подлинно революционному переходу к земледелию и скотоводству. Но родовое общество продолжает сохраняться и первые тысячелетия после этого грандиозного шага вперед. Внутри него вызревают основы нового, классового общества, вызревают долго и трудно. Скажем, первые возможности имущественного неравенства подавляются обычаями, по которым разбогатевший член рода обязан задавать своим сородичам роскошные пиры, где к тому же гостям преподносятся дорогие подарки. Такой обычай известен у многих индейцев, жителей Океании, Африки… Накопленное годами расходуется в считанные дни, а устроителя пира вознаграждают почести и громкая добрая молва. Конечно, и родовому обществу, как любому другому, не под силу бесконечно сопротивляться развитию производительных сил, усложнению общественных отношений. С течением времени статус устроителя пиров дает ему определенную власть, становится средством закрепления общественного неравенства, но — с течением времени.

Властное влечение полов может сокрушить заданную обычаем систему браков, в которой у каждого мужчины очень невелик спектр возможного выбора невесты, и нет преступления страшнее, чем взять жену не из той части рода или племени, из которой тебе положено выбрать подругу жизни. За нарушение — смертная казнь, так редко, вообще говоря, предусматриваемая обычаями родового строя.