Антон Первушин - Звездные войны. Американская Республика против Советской Империи

«Давным-давно в очень далекой галактике…»

Когда Джордж Лукас в 1976 году написал эту фразу, он вряд ли предполагал, что попал в яблочко, затронув сокровенные струны миллионов человеческих душ. Он создавал сказку — незатейливую, в самом примитивном голливудском духе, — но оказалось, что люди мечтают о такой сказке, им надоели модернистские эксперименты и познавательные фильмы, они хотели простых радостей зрителя, получающего удовольствие от феерического кино с внятным прямолинейным сюжетом, с четким разделением персонажей на хороших и плохих, с оттенком тайны и обязательным хэппи-эндом.

Не подкачало и название. Словосочетание «звездные войны» («Star Wars») было удачным хотя бы потому, что обращалось к древнему как мир архетипу — к представлениям доисторического человека об извечной борьбе богов и о той грандиозной битве (о Рагнареке или Армагеддоне), которая ждет наш мир у конца времен.

Вообще «общественное бессознательное» — сильная штука. Мне оно представляется как такая психическая сеть Интернет, обмен внутри которой осуществляется через повседневное общение, в которой информация распределена и сокрыта, но под действием ключевых команд происходит словно прокол сути, заставляющий обыкновенных людей вдруг почувствовать родство друг с другом или с какой-то великой идеей, начинать взаимодействовать на расстоянии. Подобрать такие команды («ключики к сердцам») является заветной мечтой любого амбициозного художника, который хочет не только творить, но и изменять мир своим творчеством.

Лукас угадал. Попал в десятку. До сих пор первый фильм «Звездных войн» («Эпизод 4: Последняя надежда) называют переворотом в кинематографе. Его достаточно посмотреть всего лишь один раз, чтобы понять — по-другому он выглядеть не может, без вариантов. А раз так, то создателю прощается все.

Звук взрыва (даже такого мощного, как взрыв плане-ты) в безвоздушном пространстве не распространяется. Планеты не бабахают! А вот в «Звездных войнах» они бабахают так, что вся «очень далекая» галактика трясется. Кому другому критики за подобную вольность в обращении с физикой, намылили бы шею, но только не Лукасу. Я уж не говорю о бесполезных лазерных мечах, о низкой эффективности космических истребителей и прочей мишуре, более подходящей для фэнтези, чем для фантастики о космических полетах. Но прощается все — потому что любой зритель с первого кадра понимает: достоверность и соответствие физическим законам — не главное в этом фильме. А главное — это ощущение полноты жизни через обретение ее смысла, который в общем-то всегда сводится к выбору между добром и злом. В обычной жизни мы ежедневно совершаем этот выбор, но поскольку речь идет не о глобальных, а об очень частных вещах, то в большинстве случаев мы идем на сделку с совестью, выбирая маленькое, но зло. В своей наивной и чистой сказке Лукас показал ситуацию, при которой компромисс со злом невозможен в принципе, — любой уход от борьбы ведет к смерти. И эта простая мораль оказалась очень нужной кинозрителям второй половины семидесятых годов.

«Звездные войны» имели колоссальный успех. Этот фильм посмотрели миллионы зрителей почти во всех странах мира. Не видели его только в Советском Союзе. Закупки для кинопроката в СССР осуществлялись централизованно, государством, и фильм, должно быть, показался дорогим, а потом, чтобы как-то оправдаться, коммунистические идеологи придумали концепцию, будто бы злодей Лукас снял аллегорию, в которой изобразил нашу страну Империей Зла, а потому нет смысла покупать для демонстрации эту «враждебную агитку».

Скажем так: сами напросились. Когда бывший голливудский актер Рональд Рейган стал президентом США, стереотип уже сложился — Рейгану оставалось только озвучить его. Впервые на официальном уровне термин «Империя Зла» («Evil empire») применительно к Советскому Союзу прозвучал 8 марта 1983 года, после вторжения советских войск в Афганистан, которое весь мир воспринял как оккупацию независимого государства с физическим устранением его лидеров. А термин «Звездные войны» («Star wars»;) президент Рейган сделал общепринятым в декабре 1984 года, когда, в очередной раз объясняя смысл и цели программы СОИ, употребил это словосочетание, использовавшееся журналистами.

Стереотип, порожденный западной пропагандой, легко перекочевал в пропаганду советскую. У нас это называлось: «агрессивная стратегия звездных войн». Только вот деятели из Идеологического отдела ЦК КПСС не учли, что в основе лежит все та же невинная голливудская сказочка, а согласно ее канону компромисса с Империей Зла, которой изображали СССР, быть не может, а значит, следует забыть о доктрине «мирного сосуществования» и «глобального сдерживания» — на фоне борьбы последнего джедая с «темными силами» любые средства хороши и допустимы. И «звездные войны» выражались не только в возведении виртуальных бастионов противоракетной обороны, но и в таких с позиций геополитики малозначительных вещах, как поддержка в развивающихся странах немногочисленных повстанцев, утверждавших, что они борются за свободу-демократию и против «коммунистической тирании». Это была игра с огнем, но кто не рискует, тот, как известно, не пьет шампанского по случаю победы…

Лично я впервые увидел «Звездные войны» летом 91-го, за неделю до августовского путча. Было жарко, но пива в магазине не купишь. В воздухе пахло грозой, всем нам очень надоел Горбачев, и все мы очень хотели Ельцина. Я увидел на афише кинотеатра надпись «Звездные войны», вспомнил, что давно хотел посмотреть этот фильм, о котором был наслышан и который лет десять крутили в подпольных видеосалонах, — и зашел, купил билет. Я считал себя искушенным зрителем: видел, уже и «Чужих», и «Терминатора», и всякие там «Пятницы, тринадцатое», то есть знал, на что способен Голливуд. Но фильм (ставший к моему первому просмотру классическим) захватил и очаровал меня — он был из другой эпохи, но казался очень актуальным именно в августе 1991 года. Я и мои сверстники были юными и забытыми джедаями — чужие в своей семье, чужие в своей стране. Но были «последней надеждой» — мы верили, что способны все изменить, взорвать Империю изнутри, создать на ее руинах поистине свободное и процветающее государство. Как жестоко мы заблуждались, танцуя в обнимку с мерзкими эвоками на руинах огромной державы — с ее падением наши проблемы не закончились, они только начинались…

Поэтому сегодня я совсем по-другому смотрю «Звездные войны». Я вижу, какие проблемы предстоит решать Люку Скайуокеру и его друзьям после того, как они отпляшут свое на руинах. Мрачная «Звезда Смерти», само существование которой было неким залогом стабильности и единства, оберегала союз множества миров от кровавого хаоса, в который они немедленно погрузятся с ее уничтожением. А что остановит группы и группировки, местных вождей и князьков, наместников и повстанцев от немедленного грабежа императорского имущества и дележа свалившейся с неба власти? Джедаи? Но джедай остался всего один — он молод и амбициозен, но способен ли он остановить всеобщий развал и раздрай, способен ли остановить вал беззакония, который вот-вот захлестнет «очень далекую» галактику? Может быть, ему помогут Хан Соло с Чубаккой? Не смешите мои тапки — это контрабандисты-то будут устанавливать законность?! Да они понятия не имеют о таких умозрительных вещах! И с презрением отзываются о тех, кто такое понятие имеет…

Боюсь, Люку Скайуокеру придется строить новую империю. Придется объявить себя императором. Придется создавать имперский флот и новую «Звезду Смерти». А Хана Соло с Чубаккой и принцессу Лею Органу лучше отправить куда-нибудь подальше — присвоить им генеральские звания, пусть подавляют мятежи сепаратистов на окраине галактики… А прежних лидеров повстанцев (типа генералов Джейна Додонны и Карлиста Райкэна) лучше сразу ликвидировать, подстроив им крушение звездолета. Сказка закончилась — начались суровые будни…

И с реальностью этих «суровых будней» приходится иметь дело не мифическому джедаю, а мне и моим сверстникам.

Апеллируя к благородным идеям свободы и демократии, Американская Республика разгромила страшную Советскую Империю. Но вместо того, чтобы под победные литавры вернуться домой и заняться своими домашними проблемами, американцы вдруг принялись строить новую империю. На наших глазах создается сеть военных баз в тех регионах, где их никогда не было. Идет активное перевооружение американской армии, причем в серийное производство запускаются образцы оружия, словно бы взятого из фантастических романов. Над государствами, не имеющими в системе управления демократических институтов, нависла угроза войны с НАТО и утраты независимости. Финансовая и политическая поддержка всевозможных «борцов за свободу» (даже если это откровенные преступники) возрастает год от года. А главное — снова заговорили о «политике звездных войн». Казалось бы, с чего? После крушения СССР не осталось государств, способных создать военную космонавтику и всерьез угрожать Соединенным Штатам нападением «из зенита».