Капитан А. Макаров
Разгром финской танковой группы
Железобетонные укрепления противника на высоте 65,5 взяты, — и вот уже четырнадцать дней наш стрелковый полк гонит отступающих белофиннов. Четырнадцать дней неимоверного напряжения, ожесточенных боев и схваток. Полк вырвался далеко вперед, перерезал коммуникации противника.
По дороге, пробитой нами сквозь толщу вражеской обороны, двигались наши дивизии, нанося сокрушительные удары вправо и влево. Фланги врага оказались под угрозой.
Белофинны применяли все средства, чтобы смять и раздавить наш полк или хотя бы на время сдержать его движение вперед. На нашем пути возникали различные препятствия: минные и фугасные поля, засады, проволока подтоком высокого напряжения, надолбы.
На подступах к станции Кямяря нас встретили финские самолеты: два бомбардировщика. Но они успели сбросить всего лишь по бомбе и упали, подбитые советскими «ястребками». На самой станции нас поджидали танки.
Утром 25 февраля, на четырнадцатый день после прорыва, мы остановились в небольшой деревушке Няюкки, близ полустанка Хонканиеми. Командир дивизии приказал нам привести в порядок свои подразделения. Стали мы проверять наши боевые ряды. Нужны пополнение, отдых. Приглядываюсь к бойцам: лица светятся задором, решимостью продолжать наступление, твердым желанием посчитаться с врагами за смерть своих боевых товарищей.
— Устали, товарищи? Отдохнуть хотите?..
— Придет время — отдохнем, товарищ капитан. Зверя надо бить по горячему следу. Не то опять в норы заползет.
— Значит, будем драться?
— До полного разгрома белофиннов, товарищ капитан!
С начальником штаба батальона лейтенантом Пестриковым обхожу все подразделения. Настроение бойцов всюду одно и то же: продолжать наступление. Всюду бойцы делятся воспоминаниями о пережитом.
— В роще «Фигурная», — говорит один, — блокировали мы дерево-земляное укрепление, а в нем группа финнов. «Сдавайтесь, — кричим, — в плен, собаки». Ну, а они постреливают. Зло нас вконец взяло. Подложили взрывчатки. Вдребезги разнесло…
— В траншеях их было наворочено, как дров, — замечает другой.
— А еще хвастались…
— Хвастались, пока в дотах сидели…
Разговаривая, бойцы чистят винтовки, пулеметы. Другие моются, переодеваются, кипятят чай, разогревают консервы. От кухни идет запах обеда. Солнце мирное, золотое, стоит высоко в небе. Только отблески пожаров да отдаленный гул орудий напоминают о войне.
Вскоре меня вызвали в штаб полка. Там уже собрались командиры подразделений. Майор Рослый внимательно приглядывается к каждому, на столе перед ним карта. Ясно, — будем продолжать наступление! В груди сразу становится теплее.
— Выборг, товарищи, близко, — говорит майор Рослый. — В полукилометре перед нами полустанок Хонканиеми, в четырех километрах за Хонканиеми — станция Сяйние, а там и Выборг рукой подать…
Майор с минуту молчит. Большие острые глаза его загораются:
— На нас смотрит Москва, товарищи. Были первыми — останемся первыми. Что скажете на это?
— Ответ один, товарищ командир полка: наступать!
Все мы доложили о готовности подразделений продолжать наступление.
Майор Рослый пригласил нас к карте. Боевая задача: занять полустанок и поселок Хонканиеми. 1-й батальон наступает вдоль линии железной дороги и овладевает северо-западной окраиной поселка, затем выходит на поляну по ту сторону поселка. 2-й батальон овладевает юго-западной окраиной. 3-й наступает за 2-м. К выполнению боевой задачи приступить немедленно…
Началась артиллерийская подготовка. Под прикрытием артиллерийского огня батальоны заняли исходное положение. Снаряды рвутся совсем близко — в 200–300 метрах, вздымая столбы земли и огня. Трещат, рушатся передние домишки.
Сзади что-то ухнуло — один раз, второй, третий. Это метрах в четырехстах от нас рвутся вражеские снаряды. Но вот в воздухе слышится шум моторов. С каждым мгновением он становится все сильнее и сильнее — идут наши бомбардировщики. Шум моторов слышен и на земле: на помощь нам двигаются танки. Сотрясающие землю разрывы авиабомб — и артиллерия противника смолкает. Наши батареи переносят огонь в глубину обороны, а с командного пункта полка подается сигнал: «Вперед».
2-й батальон вслед за танками врывается на юго-западную окраину поселка. Перед 1-м батальоном открытая поляна. Она простреливается губительным пулеметным и минометным огнем. Предлагаю артиллеристам подавить огневые точки врага.
Командир дивизиона, старший лейтенант Крючков направляется в передовую роту, откуда он управляет огнем. Снаряды со свистом обрушиваются на бетонные фундаменты домов, на небольшие блиндажи из мешков с песком.
— Путь свободен, — докладывает тов. Крючков через короткое время.
Батальон броском преодолевает поляну. Бой завязывается на улицах поселка. Пехоте помогают танки. Финны бегут.
Убегая, враг поджигает поселок. Однако ему не удается подорвать склад с боевым имуществом. Это наши трофеи.
Вышли на поляну северо-западнее поселка: боевая задача выполнена…
Короток зимний день. Дрались, кажется, недолго, а на землю уже ложатся темные тени сумерек. В поселке горят дома. Впереди, за поляной — лес. Когда совсем стемнеет, в отблесках пожара мы будем удобной мишенью для врага.
Подходит командир танковой бригады тов. Баранов. Спрашивает:
— Что думаете, комбат, делать дальше?
— Думаю занять лес. Здесь оставаться нельзя.
— Сажайте людей на танки, перевезу.
Решение принято. Двигаемся в лес. Впереди работают саперы, вылавливая мины и подрывая фугасы. За ними идут танки, на танках — пехота. Лес молчит, но все насторожены. Враг не таков, чтобы оставить без боя лес.
И словно подтверждая наши предположения, в гул моторов вплетаются пулеметные очереди. Финские пулеметы бьют справа и слева. Бойцы мгновенно соскакивают с танков, развертываются, открывают огонь. Бьют по противнику и танкисты. Враг умолкает.
Прощупываем лес. Он невелик. За лесом глубокий овраг и поляна, справа железнодорожное полотно, слева болотистая низина. Организую круговую оборону: первая рота — на опушке леса перед оврагом, вторая — по линии железной дороги, третья — слева, на скате в низину. Приданная мне танковая рота капитана Архипова располагается у оставленной финнами землянки. Невдалеке устанавливаю батарею противотанковой артиллерии. Командный пункт — в землянке. Близ нее в крохотной бане разместились связисты. Они уже восстанавливают связь с полком и соседями.
В расположении батальона встречаю командира полка. Докладываю об обстановке, о принятых мерах. Осматриваем оборону, проверяем посты. Расстаемся.
Ужинаю в землянке вместе с капитаном Архиповым. Командир танкистов — мой давний знакомый. Ворчим на белофиннов, на их волчьи уловки, западни, надолбы и мины.
— Знаете что, — говорит вдруг капитан Архипов. — А вам не кажется подозрительным, что финны что-то больно поспешно оставили Хонканиеми.
— Ваших гостинцев, должно быть, отведать не захотели, — шучу я.
— Да нет, вы без шуток, — настаивает на своем Архипов. — Поселок они почти без боя отдали. Смотрите-ка, не с умыслом ли? По-дружески сказать: жди пакости…
Ночь прошла спокойно. Уже разливался между стволами сосняка холодный рассвет. Батальон поднялся, люди наскоро умываются.
У командного
