– Знаете, – сказала она, – я всего месяц назад вышла из больницы, была тяжелая полостная операция.
– Но по вашему виду этого не скажешь. Все уже прошло?
– Не совсем. Швы еще болят, чувствую слабость. Больше всего хотела бы лечь и не двигаться. Но не могу себе этого позволить. После больницы я уже провела несколько показов в разных местах: бизнес же не может стоять на месте. И я не могу себе позволить расслабиться, показать свое недомогание. Я обязана выглядеть сильной, здоровой и, конечно, красивой. Иначе в этой жизни не победишь: она победит тебя.
– И часто вам приходилось вступать в эту борьбу с жизнью?
– Да практически столько, сколько себя помню.
Она родилась в северной части Кипра, в семье, где было девять детей. Отец, владевший небольшим автобизнесом, худо-бедно обеспечивал свое многодетное семейство, пока не началась война. Об этой трагедии в истории Кипра в 1974 году я еще расскажу в отдельной главе. Уровень жизни семьи изменился: от стабильного благополучия к бедности, почти нищете. Отец нанялся водителем автобуса, мать принялась шить одежду по заказам.
Между матерью и Маро сложились непростые отношения. Дело в том, что судьба даровала ее родителям только мальчиков, одного за другим. И когда появилась первая девочка, они очень обрадовались. Это была еще не Маро, а ее старшая сестра. Впрочем, старшей она стать не успела – умерла в раннем детстве.
Легко догадаться, как счастлива была мать, когда на свет появилась Маро. Девочка была симпатичная, складненькая. Мать с удовольствием шила ей красивые платья, модные юбочки, брючки. Подросшая Маро и сама помогала матери: предлагала новые идеи не только для своих нарядов, но и для ее заказчиц. Она обладала многими способностями: хорошо рисовала, отлично владела речью, легко схватывала новые знания. Ей нравилось учиться, и она делала это успешно.
Между тем положение семьи становилось все хуже. И тут к Маро посватался приятель ее старшего брата – парень из богатого дома. Маро было шестнадцать, ему – двадцать пять. Нет, разница ее не смущала – не так уж она велика. Ей просто не нравился этот человек. А главное – ей совсем не хотелось замуж. Она мечтала: вот закончу школу, пойду учиться на художника. Например, на дизайнера одежды.
– Какая учеба? – сказала мать, когда она заикнулась о своей мечте. – У нас нет для этого денег. Мы и так-то едва сводим концы с концами. Выходи замуж, поможешь всей семье.
Маро обиделась на мать. Она ведь знала, что была ее любимицей.
– Мама, вспомни, как ты наряжала меня, как придумывала мне разные прически, как говорила: «Ты у меня красавица и умница, ты будешь счастливой».
– Все это было, было, – со слезами отвечала мать. – Но сейчас ты обязана помочь своей семье. Хорошо, что есть человек, который готов взять тебя в жены. Ты думаешь, девушку из нищей семьи кто-нибудь позовет замуж еще раз?
– Я сопротивлялась отчаянно, хотела бежать. Но куда – без денег? Я считала мать предательницей. Ведь она обещала, что я буду счастлива.
– А ты знаешь, что такое счастье? Замужняя жизнь, да к тому же обеспеченная, как раз и сделает тебя счастливой, – убеждала мать.
И она сдалась.
– А потом начался ад. Я входила в спальню, как в пыточную. Я не любила своего мужа и не могла этого скрыть.
А он не умел меня к себе расположить, вызвать хотя бы симпатию, отвечал свирепостью. Не выпускал из дома, оскорблял, бил. Я бы, конечно, убежала, но родился сын. Куда мне с ним было деться?
Потом она пыталась развестись. Муж категорически ей в этом отказывал. Как прошли восемь лет до развода, Маро рассказывать не хочет. Я и не настаиваю, вижу, как ей все еще тяжелы эти воспоминания.
Школу, правда вечернюю, она, вопреки запрету мужа, все-таки окончила. А потом сумела вырваться из этого дома. С семилетним ребенком уехала в Афины и там получила диплом дизайнера модной одежды.
Вернувшись, она сначала помогала матери шить вещи на заказ – к тому времени та уже горько раскаивалась, что вынудила дочь к ненавистному браку. Потом Маро стала брать заказы самостоятельно. К ней пришел успех: она с лету ловила последние веяния моды, а хороший вкус помогал ей понять, что именно нужно той или иной заказчице.
– Знаете, что самое трудное в моей работе? Убедить женщину в том, что ей идет, а что – нет. Молоденькая девушка хочет, чтобы я сшила ей модное платьице – пышную юбочку, рукава-фонарики. Но, кроме молодости, у этой девушки есть еще и несколько избыточный вес. И юбочка, и фонарики сделают ее пышной булочкой. Или еще. Приходит дама средних лет, приносит свою фотографию двадцатилетней давности и просит сшить ей платье, как вот на этом фото. Ведь оно так ей шло! Я объясняю, что такой покрой давно уже вышел из моды. «Но он меня так молодил», – спорит она. «Тогда молодил, а сейчас, наоборот, будет старить». – «Но мне не нравится эта современная мода, я так привыкла к старому фасону». И вот приходится уговаривать, убеждать, объяснять. Соединять их пожелания с их физическими данными. Иногда на это уходит уйма времени. Но я его не жалею. Мне репутация важнее.
Именно эта репутация позволила ей открыть магазин-ателье «Маро и Мода» в самом центре города. Здесь она не только принимает заказы, но еще и продает вечерние наряды, которые покупает у поставщиков по всему миру.
Я спрашиваю, что носят современные женщины, каковы тенденции сегодняшней моды. Она ведет меня в демонстрационный зал, показывает новинки.
Вот длинное платье для приемов – зеленый атлас, гипюр, стразы. А вот – для танцевального вечера – по белому шифону черные цветы, отделка плиссировкой. Вот «balloon dress» (платье-шар) для юной девушки, оно подойдет для домашней вечеринки или для клуба. Вот еще одно маленькое платье, отделанное крупными кистями, называется «чарльстон» – в честь танца, модного в 1930-е годы; в нем заметны мотивы моды того времени.
Маро показывает мне лиловое длинное платье: снизу вверх от шеи к подолу его рассекает драпировка разной длины. Она скрадывает живот, удлиняет фигуру. Маро объясняет, что это хорошо для полных женщин. А вот в этом серебристом шелковом костюме можно утром пойти на работу, а вечером в театр. В январе-феврале на Кипре холодно. Тогда очень кстати будет накинуть вот эту меховую пелерину.
– Конечно, я с удовольствием занималась бы только тем, что люблю – дизайном одежды, продажей вечерних платьев. Но я не могу себе позволить этим ограничиться, – говорит Маро. – Бизнес требует постоянной инициативы.
И она все время придумывает что-то новое. Открыла курсы для молодых девушек, что-то вроде Школы красоты, которую в Лимассоле посещала Эва.
– Часто бывает, что у моей клиентки вроде бы и фигура неплохая, и наряд красивый, а вида никакого. Я поняла, отчего это происходит – просто девушка не умеет носить вещи. Сутулится, голова опущена, не знает, куда девать руки. И вот я решила открыть курсы, где дети и подростки всему этому учились бы с раннего возраста. О том же Маро рассказывает и на телевидении: у нее есть своя программа «Если хочешь нравиться».
Однажды Маро решила участвовать в конкурсе красоты и получила титул Мисс Кипр.
– Ну вот, а уверяли меня, что вы не красавица, – припоминаю я ей.
– А вы думаете, что на таких конкурсах побеждают только красавицы? Нет, часто это именно те девушки, кто умеет правильно держаться и знает, как подчеркнуть и усилить достоинства своей внешности.
Я смотрю на Маро – да, сейчас передо мной не избалованная красавица, а сосредоточенная, деловая бизнес-леди. Она признается, что, конечно, не могла бы справиться со всей этой обширной деятельностью, если бы не супруг. Ее второй муж Андреас, красавец-аристократ, бывший офицер высокого ранга, всегда у нее на подхвате. «Я мальчик на побегушках, – полушутя говорит он. – Пойди туда, принеси то». Но Маро шутку не принимает: «Ты мой бизнес-партнер. Каждый из нас делает то, что нужно в эту минуту».
– Не знаю уж, красива я или нет, – говорит она на прощанье. – Но знаю точно: легкой мою жизнь не назовешь.
Марина
За большим семейным столом в деревне Авгору я заметила ее не сразу. Она ничем не проявляла себя: сидела тихо, только внимательно вслушивалась в разговор соседей. Мы оказались друг напротив друга, я ей кивнула, она ответила мне улыбкой. И сразу стало видно, что у нее очень выразительное лицо. Его отличала не яркая эффектность, а ум и интеллигентность.
Я сразу попала под обаяние ее манеры беседовать. Она не бросала случайные реплики, похоже, что привыкла не болтать, а вести содержательный разговор. Перед тем как ответить на вопрос, она делала небольшую вдумчивую паузу. А потом уверенно выражала свою мысль, точно подбирая слова. Я приняла ее за студентку или за аспирантку – на вид ей было не больше двадцати пяти. Она рассмеялась:
– О, я хотела бы быть студенткой. Но у меня уже двое детей. Старшей шестнадцать. Так что мне меньше сорока никак быть не может.
