— Я…
Потом еще:
— Я…
Человек пять отозвалось. Обрадовался им замполит, как добрым знакомым. Теперь уже словно только с ними, ветеранами, вел разговор. А слушали все.
— Значит, будете вы, герои Сталинграда, сыновьями Волги и Днепра — Славутича. Одна боевая слава у двух великих рек. Кстати, недаром ведь Днепр называют рекой трех народов — русского, украинского и белорусского. На его берегах зарождалась их культура. Слышали о Древней Руси?
И начался рассказ о славянских дружинах, боронивших землю от завоевателей, о нашествии орд Батыя, о том, что видели за многовековую историю берега Днепра. Вот и сейчас, как в те далекие времена, снова хлынули на наши земли дикие орды. Но не удержаться фашистам на Днепре…
После такой коротенькой беседы задача по форсированию Днепра воспринималась личным составом подразделения, как задача историческая: солдаты чувствовали себя творцами истории. Да и я задумался, как–то масштабнее взглянул на свой ратный труд.
Расстались мы в мае сорок четвертого, на подходе к государственной границе: Василия Трофимовича послали на курсы политсостава в Москву. Простились, понимая, что вряд ли еще встретимся…
Но в мае сорок пятого свиделись. Когда наши полковые колонны проходили дорогами южной Чехии, через городок Крумлов, я вдруг услышал, как кто–то громко называет мою фамилию. Глазам не верю: навстречу бежит майор Саченко. Обнялись, расцеловались.
— Что ты, как ты, где ты? — забрасываю вопросами.
А он все такой же — стеснительный, с доброй улыбкой и неизменной туго набитой полевой сумкой. Рассказывает:
— Возглавляю комендатуру в Крумлове. Помогаю чехословацким товарищам налаживать мирную жизнь.
Жаль, дивизия быстро уходила вперед, и в спешке забыли обменяться адресами.
С тех пор прошли годы, а я так и не знаю, где живет мой бывший замполит. Может, помогут отыскать его эти строки…
С теми годами, как с курантами,
Мы сверяем свою судьбу.
А. Попов
— Командование полка хочет преподнести тебе, Ти–мофей, в честь твоего двадцатипятилетия подарок ко дню рождения, — обратился замполит 155‑го артиллерийского полка майор Харченко к старшему лейтенанту Виноградову. — Одним словом, собирайся в командировку.
— Далеко ли, товарищ майор? — спросил Виноградов.
На его лице следы ожогов от сталинградских морозов. И ни тени удивления. Только что закончилась великая битва на Волге. Дивизия отдыхает, пополняется людьми и техникой. Командировка могла быть в лежащий в развалинах Сталинград, а может б 6 ыть, и дальше. Но то, что услышал парторг батареи, заставило его недоверчиво вскинуть глаза: уж не шутит ли замполит?
— Поедешь в Караганду. Повезешь трудящимся отчет о том, как выполняем их наказ. Доложишь: посланцы Караганды в артиллерийский полк с честью выдержали крещение огнем.
— Когда прикажете выехать? — выдавил из себя Виноградов, еще не вполне веря в возможность такой командировки. Мысленно ли: поездка в далекий тыл из самого Сталинграда! Такого и в окопном сне не увидишь!
— Откладывать не будем. Сегодня же подготовим документы, а завтра утром — в путь. С тобой поедет сержант Ржевский…
При формировании в 155‑й артполк нашей дивизии влилось много карагандинцев. Основной костяк части составили жители казахских сел и города: шахтеры, рабочие, колхозники. Отправляя своих посланцев на фронт, трудящиеся Караганды дали наказ стойко и мужественно сражаться за родную землю, очистить ее от фашистской погани.
О том, как проходила эта необычная командировка, воины не раз слышали от Тимофея Захаровича Виноградова, ныне подполковника запаса. Его рассказ показался мне интересным. Поэтому я и хочу привести его здесь…
С большой радостью собрались в дальний путь Тимофей Виноградов и Андрей Ржевский. В штабе их снабдили данными об уничтоженной артиллеристами живой силе и технике врага, вручили списки награжденных однополчан. В Караганде жили родственники многих солдат и офицеров, а они ведь обязательно спросят, как воюют их отцы и сыновья, мужья и братья. К сожалению, в тяжелых боях пали сотни отважных. Но без пролитой крови не было бы победы.
До Караганды воины добрались с трудом. Навстречу непрерывным потоком шли и шли воинские эшелоны. Под брезентовыми чехлами и маскировочными сетями угадывались новенькие танки и пушки, самолеты и радиостанции, полевые кухни и понтонные секции. В теплушках весело заливались гармошки, слышались песни. «Давно я не видел такого, — говорил Ржевский. — После Сталинграда повеселел народ».
В тыл возвращались санитарные поезда; на платформах везли в капитальный ремонт танки с продырявленной броней и свернутыми башнями, орудия и другую технику.
Военные коменданты железнодорожных станций вначале с недоверием рассматривали командировочные предписания фронтовиков, боевые награды на груди. По тому времени орден Красной Звезды Виноградова и медаль Ржевского «За отвагу» говорили о многом. Но при упоминании — «из Сталинграда!» — прояснялись уставшие лица комендантов, они словно добрели, просили рассказать, как наши били врага, затем, вздыхая, решительно говорили, очевидно, не в первый раз: «Обращусь еще раз к начальству. Пусть отпускают на фронт…»
У Андрея Ржевского в Петропавловске жили родители. Притих Андрей, тоскливо смотрит сквозь вагонное окно на снежную степь, и тогда решил Виноградов: «Эх, была не была, заедем, порадуем мать отважного артиллерийского разведчика. Заслужил он это».
Когда сын–фронтовик шагнул на порог отчего дома; мать прижалась к солдатской шинели, пропахшей пороховой гарью и долго–долго не могла оторваться, повторяла лишь: «Сынок мой, сынок!»
Виноградов стоял рядом, и спазмы сжимали ему горло. Вспомнилась мать, оставшаяся в фашистской неволе на украинской земле. Жива ли? Докатилась ли до нее весточка о победе в Сталинграде?
Всего день провели в гостях. Десятки людей побывало у Ржевских. Спрашивали о мужьях и сыновьях, просили еще и еще рассказать о том, как разбили врага. И здесь фронтовики еще раз почувствовали: победа под Сталинградом была всенародной, и ею жила сейчас вся страна — от мала до велика.
В Караганде уже знали о делегации фронтовиков. На вокзале их встретили представители партийных и советских органов и сразу попросили: сегодня же надо выступить, люди ждут рассказа о Сталинграде.
До конца дней своих не забудут фронтовики тех митингов и собраний, горящих глаз сотен, тысяч людей, бурных рукоплесканий, взволнованных ответных речей. И твердых обещаний быть в труде достойными героев Сталинграда. Шахтеры обязались дать фронту сверх плана тысячи тонн угля, рабочие заводов — перевыполнять трудовые нормы, металлурги — больше варить стали.
Бойцы посетили семьи однополчан. Особенно тяжелым было посещение семьи майора Семена Рогача — его жены и малолетнего сына. Карагандинцы его запомнили по пламенной речи на прощальном митинге. На фронт он уезжал политработником.
У Рогача, бывшего секретаря Винницкого обкома комсомола, была поистине комиссарская душа. Люди любили его и верили ему. А майор тянулся к артиллерийскому делу, которое хорошо знал, и добился своего — был назначен командиром отдельного противотанкового истребительного дивизиона. В боях под Сталинградом дивизион часто поддерживал полк, которым я командовал.
Есть люди, которые в бою ищут участок потрудней. Рогач был одним из них.
В ходе ликвидации окруженной группировки врага полк наступал вдоль Рабоче — Крестьянской и Пушкинской улиц. «Сорокапятки» ни на шаг не отставали от штурмовых групп. Мало того, артиллеристы Рогача на руках вытаскивали свои шестисоткилограммовые пушки на верхние этажи полуразрушенных домов и оттуда вели огонь. Враг терялся: русская артиллерия била сверху!
Он погиб в одном из последних боев в центре Сталинграда, и рассказ об этом был самым трудным в миссии Виноградова…
Недельная командировка закончилась быстро. Трудящиеся Караганды собрали солдатам полка вагон подарков: тонну табака, три тонны печенья, а также много нужных фронтовикам вещей.
С трудом пробивался «внеплановый» вагон к фронту. У Виноградова до сих пор сохранились мандаты, подписанные первым секретарем Карагандинского обкома партии и председателем областного Совета депутатов трудящихся. Они обращались ко всем военным властям с просьбой оказать содействие в быстрой доставке подарков по назначению.
Виноградов и Ржевский догнали дивизию на Северском Донце, отчитались перед гвардейцами о своей поездке. С той поездки окрепли связи дивизии с трудящимися Акмолинска и Караганды. К нам на фронт не раз приезжали делегации тружеников тыла. Шефы докладывали о своих делах, наказывали беспощадно гнать врага с советской земли.
