Стэрди благодаря счастливому стечению обстоятельств, обязанных главным образом энергии и правильному решению Адмиралтейства, пришел на Фолклендские острова как раз вовремя, однако был бы застигнут неприятелем почти врасплох, если бы не его предусмотрительность.
После длительных переходов механизмы требовали переборок, судовые инженеры-механики рассчитывали на то, что им будет дан соответствующий срок для работ, однако адмирал не счел возможным согласиться на это и предписал судам оставаться в двухчасовой готовности. Не сделай Стэрди такого распоряжения, результаты могли быть весьма плачевны.
Glasgow и Bristol получили приказание спешно поднимать пары для полного хода, причем Glasgow, перебиравший механизмы, мог быть готов лишь через два часа, а Bristol, у которого были вскрыты цилиндры обоих машин, не мог двинуться раньше 11 часов.
Линейные крейсеры еще не закончили погрузку, когда подняли общий сигнал «приготовиться сняться с якоря»; в 11.30 горнисты заиграли боевую тревогу, и погрузка прекратилась.
В этот момент сигнальный пост донес о замеченных новых дымах в юго-западном направлении, поэтому Kent, заступившему на дежурство, приказали выйти из гавани и совместно с Macedonia, стоявшей на якоре при входе, следить за неприятелем. Одновременно Canopus сообщил, что «Гнейзенау» и «Нюрнберг» находятся в 8 милях, а главные силы неприятеля — в 20.
Как только головные суда немцев около 9.15 приблизились, Macedonia отозвали в гавань, а угольщики отошли от борта крейсеров, чтобы не мешать им открыть огонь. Пока они отходили, на горизонте опять показались дымы, вероятно, это шли три угольных транспорта Шпее, направляясь на рейд Pleasant в 20 милях на SW от Порт-Стэнли. «Гнейзенау» и «Нюрнберг» подходили все ближе и ближе, держа курс на радиостанцию, расположенную близ Hooker Point, и командир Canopus в 9 часов запросил разрешения открыть огонь. Четверть часа спустя головные неприятельские суда повернули на NO и у Wolf Rocks, не доходя 6 миль до Саре Pembroke, начали уменьшать ход; было видно, что орудия направлены на радиостанцию. К этому времени флагманский крейсер адмирала Стоддарта Carnarvon был в полной готовности и получил приказание открыть огонь по неприятелю, как только тот обогнет мыс Pembroke. Но орудия Canopus заговорили первыми, причем старший артиллерийский офицер управлял огнем с берега из устроенного заранее специального поста.
Как только расстояние достигло 55 кабельтов, он произвел залп из носовой башни, но дал большой недолет. Неприятель поднял стеньговые флаги, положил лево на борт и начал уходить на SO. Canopus сделал еще один залп при максимальном угле возвышения, но снова получил недолет. На этот раз снаряды легли не далее полкабельтова от борта, и многим наблюдателям казалось, что один снаряд рикошетом попал в основание кормовой трубы «Гнейзенау».
Дальнейшая стрельба, однако, не имела смысла.
В 9.31 неприятель повернул обратно на 8 R и уменьшил ход, как бы собираясь атаковать Kent, вышедший к этому времени из прохода Порт-Вильям. Поворот казался настолько угрожающим, что Стэрди поднял Kent сигнал «возвратиться». Но не прошло и нескольких минут, как опасность миновала.
В 9.40 с «Гнейзенау» увидели внутренность гавани. Помимо высоких столбов дыма, валивших из труб наших судов и наводивших неприятельских командиров на мысль, что в гавани стоит не то, что они ожидали, они увидели нечто гораздо худшее — характерные мачты-треноги. Вряд ли когда-либо пылкий, полный надежд командир «Гнейзенау» получал столь тяжкий удар.
Правда, в американских газетах появилось сообщение о выходе Invincible, но Шпее не имел об этом ни малейшего понятия, и все, что знал о нашем крейсере командир «Гнейзенау», советуя своему адмиралу идти на Фолклендские острова, сводилось к тому, что, по последним сведениям, Invincible находился в Средиземном море. Поняв теперь, к чему привели его советы, он без дальнейших задержек повернул и полным ходом пошел на присоединение к флагману; «Нюрнберг» шел за ним.
Было уже 9.45, т. е. прошло почти два часа с момента обнаружения первых дымов на горизонте. Все суда, кроме Bristol, подняли пары. Glasgow уже снялся с якоря и пошел на присоединение к Kent, адмирал Стоддарт получил приказание выйти и принять командование над разведчиками.
К 10 часам снялись остальные суда эскадры и вышли в следующем порядке: Inflexible, Invincible и Cornwall. Пока они еще продвигались по гавани, Glasgow донес, что неприятель старается уйти на SO, и дал самый полный ход, чтобы не потерять связь с противником. Kent последовал за ним.
Погода прояснилась — море стало совершенно спокойным, небо — голубым. Дул легкий холодный бриз от NW. Видимость была великолепная, и неприятель прекрасно вырисовывался в SO части горизонта. Glasgow, значительно опередивший Kent, все время докладывал о движении немцев.
Как только адмирал Шпее рассмотрел наши суда и мачты линейных крейсеров, он увеличил ход, чтобы скорее соединиться с выдвинутыми вперед крейсерами.
Считалось, что ближайшее из его судов не подходило ближе чем на 15 миль, но, возможно, расстояние это и преувеличено.
Во всяком случае немцы имели некоторый запас времени. Погода в этих широтах очень ненадежна, и никогда нельзя предугадать, какая перемена произойдет через час-другой.
Линейные крейсеры, стараясь как можно скорее нагнать больше пару, так дымили, что уже через полчаса неприятель совершенно скрылся за дымом, и только в 10.48 Glasgow донес, что немцы в 12 милях. Становилось ясно, что мы нажимаем, и в 10.50 адмирал просигналил Inflexible, что он в целях уменьшения дыма убавляет ход до 24 узлов. Glasgow получил приказание держаться в 3 милях впереди, а Infleocible — на правой раковине.
Carnarvon и Cornwall, несмотря на уменьшение хода линейными крейсерами, все время отставали. На запрос адмирала Стэрди, какой максимальный ход они могут развить, первый ответил — 20, а второй — 22 узла. В 11.07 Стэрди приказал Cornwall занять место на правой раковине Carnarvon и уменьшил ход до 19 узлов. Он не хотел растягивать эскадру, да к тому же не было причин слишком торопиться. С флагманского корабля неприятель был хорошо виден, трубы и мостики ясно вырисовывались над горизонтом. Glasgow доносил, что ход неприятеля не превышает 15 узлов, так что не оставалось никаких сомнений в нашем явном преимуществе в скорости.
Требовалось дать Carnarvon и Cornwall, находившимся в 5 милях позади, время подтянуться, и адмирал решил не спешить с началом боя.
В 11.26 был поднят сигнал «эскадренный ход 20 узлов».
В это время внимание командующего эскадрой оказалось несколько отвлечено новым обстоятельством.
Bristol благодаря исключительно молодецкой работе машинной команды успел закончить ремонт, вышел в море и доносил, что у Port Pleasand появились три неизвестных судна. Сведения поступили от двух дам из Port Darwin, наблюдавших с берега за подходом немецких угольщиков. Одна из них осталась на берегу, а другая побежала к телефону предупредить губернатора. Известие дошло до Canopus в 10.50 и было немедленно передано на Bristol, который в этот момент выходил из гавани. Немцы беспрерывно перебивали наше радиотелеграфирование, почему прошло немало времени, пока адмирал узнал об этом событии. Требовалось действовать, не теряя ни минуты. В южноамериканских портах находилось много немецких резервистов, и, хотя была большая вероятность того, что неизвестные пароходы — угольщики, не исключалась возможность, что они везут десант для захвата островов. Ввиду этого командир Bristol капитан 1-го ранга Феншоу получил приказание совместно с Macedonia «отыскать и уничтожить транспорты».
Решив не спешить с началом боя, Стэрди в 11.30 поднял сигнал «команда имеет время обедать». Такое распоряжение оказалось весьма кстати — люди после погрузки не успели помыться и были покрыты угольной пылью, т. е. находились в состоянии, весьма нежелательном для боя. Одновременно адмирал изменил курс на сближение с неприятелем.
Вначале передвижения немцев были плохо обнаруживаемы, и наша эскадра до 11.15 шла параллельным с ними курсом, приблизительно на Ost, но затем, когда Glasgow донес, что неприятель поворачивает вправо, Стэрди в 11.25 повернул на OS. Через пять минут эскадра взяла еще на 2 R вправо и таким образом оказалась на сходящемся с неприятелем курсе.
Немецкая эскадра становилась видна все яснее и яснее, она хорошо держала строй — «Гнейзенау» и «Шарнхорст» шли головными. Наша же растянулась. Несмотря на уменьшение хода, адмирал Стоддарт не нагонял: Carnarvon никак не мог дать больше 18 узлов. Cornwall, имевший в запасе 4 узла, получил приказание выйти вперед.
