год. Как только получу книги, так вышлю Вам, напомню о мышкинских музеях и о самом краеведе.
Читаю книгу стихов поэта из Тосно Николая Рачкова. Нас познакомил Валентин Распутин на Байкале. Прекрасный поэт. Философ. Страдалец за русскую деревню. Одно стихотворение, как раз о горькой участи деревни, я шлю Вам. Как оно Вам? Мне этот поэт напоминает Рубцова.
У нас в Думе в Малом зале только что прошел показ документального фильма о Рубцове. Трогательный, теплый фильм. После фильма выступили приехавшие в Думу ваш губернатор Позгалев, певец Кобзон, автор музыки к стихам поэта Морозов (он тридцать лет пишет музыку на стихи Рубцова, и первой его песней была песня «В горнице»). Организовал вечер депутат Купцов, он в прошлом ваш первый секретарь-коммунист. Пришел на вечер и Лукьянов.
В кинофильме видел Ваш отзыв о Рубцове. В кадре Вы читали стихотворение Рубцова. Видимо, съемка была в кабинете. Все-таки, как жаль, что Вы не написали книгу воспоминаний о ваших встречах и беседах с этим великим поэтом.
Не написали Вы мне и о художнике Отрошко. Где познакомились? Какие детали общения запомнились?
Вы пишете о том, что переживали получение премии. Конечно, волнение понятно… Но это, пусть и запоздалая, однако, вполне заслуженная премия. Та давняя повесть «Привычное дело» перевернула литературу того времени и сколько родила новых имен, да за нее сотни премий Вам надо было дать. Так что не подачки это, а очень важное событие и в вашей жизни, и в литературном процессе нынешних грустных и тревожных времен.
…За окнами начал падать снег. Наконец-то! У меня в саду чуть не распустилась смородина. Не знаю, что будет с садом весной?
Как Вы там в Вологде зимуете? Живет ли Лидия Ивановна в Тимонихе? Кто присматривает за домом? Ведь могут залезть воры? У нас в поселке – сплошные кражи. Недавно обчистили Галину редакцию, она же редактор у меня, вот залезли к ней в кабинет и вытащили все компьютеры. Не воруют ли у вас в деревнях?
Жду Ваших вестей о Туговой горе, откуда Вы ее помните. Почему пишете о ней? Что нового у Валерия Страхова? Какие воспоминания сохранились об Отрошко О.П.».
В тот же день, когда пришло письмо, в обед позвонил на мой домашний борисоглебский телефон Василий Иванович. Трубку взяла жена. Мы собирались в гости к реставратору Александру Рыбникову, собирающемуся отметить 15-летие своей мастерской «Яблоко».
Мы разговорились.
– К Рождеству как готовитесь, Василий Иванович? – спросил я. – Мы едем в Варницы, в монастырь, на родину преподобного Сергия Радонежского. Там у меня знакомый игумен Силуан, мы давно дружим…
– А я сижу дома, – попечалился Белов.
– Чем заняты?
– Пьем.
– Не верю.
– Конечно, шучу, смеюсь. Безвылазно сижу в городе. Никуда не выбираюсь, даже в Москву не езжу.
– Мне Бабурин позвонил… Уговаривает меня приехать к Вам.
– Давайте. Я тут вам конфет дам, припасу… Как там дела у Бабурина?
– Готовимся к выборам.
– Пусть Бабурин возьмет меня депутатом…
– Мы вас поставим первым в партийном списке.
– Лучше Толю Заболоцкого.
– Он у меня бывает. Вернулся недавно с Афона. Летал туда с Крупиным. Тот теперь пишет книгу, а Заболоцкий собирается ее иллюстрировать.
– Хорошо, – подытоживает Белов беседу. – Ладно, больше говорить не буду, дорого платить за телефон.
– Я Вам дам денег на телефонные разговоры, – предлагаю я, понимая, что частые звонки разорительны для пенсионного бюджета писателя.
– До свидания.
– Я к Вам приеду, – обещаю я.
– Летом?
– Может, и раньше.
Этот разговор я хорошо помню, потому что сидел в те минуты за письменным столом и записал на бумаге его обрывочные фрагменты. С каждым звонком мне почему-то казалось, что он может быть последним. Василий Иванович все чаще жаловался на плохое здоровье, на усталость. И когда в доме раздавался его звонок, я бесконечно торжествовал. Жизнь продолжалась и сулила нам доброе общение.
Письмо сто тридцать четвертое
Дорогой Толя!
Сообщаю тебе, что я пока жив и более-менее здоров. Собираюсь в Тимониху на очередной юбилей. Приезжай, если сможешь. Не знаю, приедет ли Распутин. У него 13 марта тоже юбилей. Кругом юбилеи!
Писать пока ничего не пишу. Может, летом поправлюсь и что-либо начну писать, а хочется уйти от слова и писать, малевать хотя бы черно-белую графику, но, видно, таланта Бог не дал…
Как ты живешь? Как Галя? Я поздравляю ее с 8 марта.
У нас наконец успокоилась зима, но сейчас кругом лужи. А как там у вас? Тоже, наверное, так же. Кланяюсь сыну и Евгению Павловичу. Он прислал мне фото. Стоит у моего бюста, говорит, что бюст имел большой успех. Не знаю, правда ли?
Приезжай на очередной юбилей в Тимониху, ты туда знаешь дорогу. Будь здоров. Пока. В. Белов. 6 марта 2007 г.
Как только я обращусь в письме к Белову с обычным и надоедливым вопросом, а пишет ли он что-либо, как тотчас получаю иной, немного курьезный и неожиданный ответ: «Приступил к реставрации икон».
В следующим письме повторяю тот же глупый вопрос о том, что пишет писатель… И получаю вновь ответ, вызывающий чувство восхищения: «Сижу вот, пишу картину…».
На мое письмо, где я по привычке спросил Белова о его творческих планах, он откликнулся в том же боевом духе, но уже с элементом сомнения, ведь ему от живописи захотелось перейти к графике.
Публикую письмо Белову:
«Дорогой Василий Иванович!
Должно быть, Вы уже прочли мою телеграмму с поздравлением по случаю Дня защитника Отечества. Поздравляю еще раз, ибо вся ваша жизнь есть подлинное служение нашей многострадальной России.
Перед праздником послал Вам свою новую книгу про Владимира Гречухина «Вечный поиск краеведа». Она должна напомнить Вам о нашей поездке в Мышкин, о встречах с удивительными подвижниками русской провинции и их музеями. Следом выслал «Русский дом», в котором академик РАЕН Лемешев опубликовал добрую рецензию на мою книгу о тех незабываемых наших совместных поездках по Сербии и России, которые мне дороги по сей день. Правда, от Вас что-то нет ответных посланий, получили ли мои бандероли.
У самого Гречухина недавно случилась беда – его свалил второй инфаркт. Я ездил в больницу, вызывал профессоров из Ярославля. Он, как и Вы, надорвался при ремонте церковного здания. Кстати, тут Анатолий Заболоцкий заглянул ко мне в гости и сказал, что был у Вас в Вологде, беседовал с Вами. Вместе с ним я переживал за Вас, оказывается, передвигаетесь Вы по-прежнему тяжело. Видимо, сказывается тот случай с реставрацией церкви в Тимонихе, когда Вы надорвались. Теперь вот приходится
