лекарственных растений. «Кажется, что оказался в аптеке» [200], – удивленно заметил лейтенант. Однако болезнь хватки не ослабила, и на острове умерло не менее восьмидесяти матросов и юнг. Их погребли в неглубоких песчаных могилах [201]. В рапорте Адмиралтейству Ансон отметил, что, с тех пор как эскадра покинула Британию, из 2000 моряков погибло не менее 160 человек. А флот еще даже не начал самую опасную часть пути.
Балкли провел на острове Рождество. В тот день умерли трое моряков, что омрачило торжество, и каким бы ни было празднование, оно было настолько незначительным, что никто из участников не упомянул об этом в своих журналах. На следующее утро моряки приступили к привычным делам – пополняли припасы, ремонтировали мачты и паруса, мыли палубы уксусом. Внутри корпусов жгли древесный уголь, чтобы выкурить тараканов и крыс, – эту процедуру преподаватель Томас описал как «абсолютно необходимую, поскольку эти твари крайне отвратительны» [202]. 18 января 1741 года на рассвете эскадра двинулась к мысу Горн.
Вскоре людей захлестнул оглушающий шквал – первый намек на грядущую зловещую непогоду. На разведывательном шлюпе восемь молодых матросов поднимались наверх убрать парус, когда на ветру лопнула мачта, катапультировав их в море. Семерых, хотя все они, по словам Милькампа, были «в ужасающих порезах и синяках» [203], удалось спасти. Восьмой запутался в щупальцах такелажа и утонул.
Когда буря стихла, Балкли заметил, что нигде нет «Перла» капитана Денди Кидда. «Мы потеряли корабль из виду» [204], – записал он в своем журнале. В течение нескольких дней он и его коллеги искали «Перл», но судно исчезло вместе с людьми. Почти месяц все были уверены, что случилось худшее. Затем, 17 февраля, впередсмотрящие заметили торчащие в небе корабельные мачты. Ансон приказал матросам с «Глостера» отправиться в погоню, но «Перл» умчался прочь, как будто его команда их боялась. Наконец «Глостер» догнал «Перл», и его офицеры рассказали, почему они так осторожничали. Несколькими днями ранее, ища эскадру, они обнаружили пять военных кораблей, на мачте одного из которых развевался широкий красный вымпел, означающий, что это флагман Ансона. В волнении «Перл» помчался к флоту, но пока его команда спускала баркас, чтобы выслать отряд поприветствовать коммодора, кто-то крикнул, что вымпел выглядит не совсем правильно. Корабли принадлежали не Ансону – это была испанская армада во главе с Писарро, изготовившего копию вымпела Ансона. «Когда мы распознали обман, они приблизились к нам на расстояние выстрела» [205], – докладывал офицер «Перла».
Моряки «Перла» немедленно подняли паруса и попытались бежать. Пять кораблей пустились в погоню за одним, на «Перле» принялись выбрасывать за борт тонны припасов – бочки с водой, весла, даже баркас, – чтобы расчистить палубы для боя и идти быстрее. Вражеские корабли с заряженными орудиями приближались. Постоянно меняющееся перед «Перлом» море потемнело и покрылось рябью – люди опасались, что внизу скрывается риф. Поверни корабль назад, испанцы стерли бы его в порошок, а продолжи движение, он мог сесть на мель.
Писарро дал своим кораблям сигнал остановиться. «Перл» ушел вперед. Когда он пересекал рябь, люди на борту приготовились к удару, к крушению, но не произошло ни толчка. Даже малейшего содрогания. Воду просто-напросто взбудоражили нерестящиеся рыбы, и корабль проскользнул над ними. Армада Писарро возобновила погоню, но «Перл» ушел слишком далеко и скрылся в темноте.
Балкли и его коллеги оценивали последствия этой встречи. Как справиться с потерей провизии? Насколько далеко армада Писарро? И тут один из офицеров на «Перле» доложил Ансону, что за время их разлуки произошло еще кое-что. «Ваша честь, с прискорбием сообщаю, – сказал он, – что наш командир, капитан Денди Кидд, умер от лихорадки» [206]. Балкли знал Кидда еще со времен «Вейджера», он был прекрасным капитаном и добрым человеком. Согласно журналу одного офицера, незадолго до смерти Кидд ободрил своих людей, назвав «храбрыми парнями» [207], и умолял их быть послушными своему следующему командиру. «Я долго не проживу, – пробормотал он. – Надеюсь, я примирился с Богом». Беспокоясь о судьбе пятилетнего сына, о котором, казалось, больше некому позаботиться, он выразил свою последнюю волю и составил завещание, отложив деньги мальчику на образование и «продвижение в свете» [208].
Смерть капитана Кидда спровоцировала очередную смену капитанов. Балкли сказали, что недавно назначенный командиром «Вейджера» Мюррей вновь идет на повышение – на сей раз на должность капитана более крупного «Перла». Что до «Вейджера», у него будет еще один новый начальник, человек, никогда не командовавший военным кораблем, – Дэвид Чип. Люди задавались вопросом, а ведомо ли Чипу, как капитану Кидду и коммодору Ансону, что секрет командования заключается не в том, чтобы тиранить людей, а в том, чтобы убеждать, воодушевлять их и им сочувствовать, или же он будет одним из тех деспотов [209], что правят плетью.
Балкли редко давал волю эмоциям и на страницах своего журнала хладнокровно отметил такой поворот событий, словно очередное испытание в этой вечной «войне в земной юдоли». (Как сказано в его книге о христианстве, «как вознаградится терпение твое, если с тобой не случится беда?» [210].) И все же в его записях упомянута одна тревожная подробность: на смертном одре капитан Кидд пророчествовал об экспедиции: «Она закончится нищетой, паразитами, голодом, смертью и разрушениями» [211].
Часть вторая
Навстречу шторму
Глава четвертая
Счисление пути
Когда Дэвид Чип ступил на борт «Вейджера», офицеры и команда корабля собрались на палубе, отдавая все положенные капитану военного корабля почести. И все-таки неизбежно закрадывалось беспокойство. Пока Чип внимательно разглядывал свою новую команду, в том числе энергичного комендора Балкли и исполненного рвения гардемарина Байрона, матросы присматривались к нему. Он уже не один из них, он за них отвечал, отвечал за каждого человека на борту. Положение требовало от него, как писал другой офицер, «самообладания, целеустремленности, живости ума и самопожертвования… От него – и только от него – толпа несогласных и непокорных ждала и требовала сплочения и приведения в состояние совершенной дисциплины и послушания, дабы… можно было рассчитывать на безопасность корабля» [212]. Давно мечтавший об этом часе Чип мог чувствовать себя спокойно, зная, что многое в деревянном мире неизменно: парус есть парус, руль есть руль. Однако подстерегали в этом мире и неожиданности. Справится ли новоявленный капитан? Приходил ли Чипу, как новоназначенному капитану из рассказа Джозефа Конрада «Теневая черта», в голову вопрос: сможет ли он «соответствовать тому идеальному представлению о себе, которое каждый из нас втайне рисует в своем воображении» [213]?
