Не принято цитировать себя, и все же я осмелюсь привести здесь стихи, написанные мною почти три года тому назад, в черное время, когда немецкая армия ринулась от Оскола к Воронежу:
Настанет день, скажи — неумолимо,
Когда, закончив ратные труды,
По улицам сраженного Берлина
Пройдут бойцов суровые ряды.
От злобы побежденных или лести
Своим величием ограждены,
Они ни шуткой, ни веселой песней
Не разрядят нависшей тишины.
Взглянув на эти улицы чужие,
На мишуру фасадов и оград,
Один припомнит омраченный Киев,
Другой — неукротимый Ленинград.
Нет, не забыть того, что было раньше,
И сердце скажет каждому: «Молчи!»
Опустит руки строгий барабанщик,
И меди не коснутся трубачи.
Как пусто будет в их разбойном мире!
И только прошлой кровью тяжелы,
Не перестанут каменных валькирий
Когтить кривые прусские орлы.
Мы еще не в Берлине, но скоро мы будем и там. А в занятых нами немецких городах мы видим и мишуру домов, и злобу или лесть побежденных немцев, и суровое молчание советского воина. Он ничего не забыл, этот защитник Сталинграда, солдат Ельни, Ржева и Севастополя. Он молчит потому, что он выше немцев: выше не по «крови» — оставим низким «арийцам» их низкие выдумки — выше по сознанию, по совести, по сердцу. Он молчит потому, что он презирает немцев, презирает их мишуру, их барахло, их флаги, их газеты, их женщин, их вчерашнюю спесь и сегодняшнюю угодливость. Он пришел сюда не как мститель, он пришел сюда, как судья.
У каждого чувства есть своя форма. Есть своя форма и у ненависти. Наша ненависть — не животная злоба, не вспышка гнева, наша ненависть зрелое чувство, оно связано с нашим сознанием, оно соответствует нашим идеям. Мы ненавидим фашизм, и мы клянемся, что не оставим камня на камне от «нового порядка». Мы ненавидим разбойничий дух Германии, и мы клянемся, что не будет больше казарм, где растили завоевателей, заводов, где изготовляли «фау» и «тигры», штабов, где разрабатывали захват мира. Мы ненавидим зло, и мы клянемся, что не уйдет от возмездия ни один немец, который убивал детей или жег мирные села. Большое чувство требует больших дел, и наша ненависть обрушится не на немецких детей, не на немецких стариков, наша ненависть обрушится на немецкое государство, на это гнездо разбоя и зла.
Слово «рыцарь», как все слова, в разные времена и в разных устах звучало по-разному. «Рыцарями» называли себя и прадеды гитлеровцев, которые терзали мирные народы. Но в нашем понятии рыцарь — это ревнитель справедливости, защитник обиженных, враг обидчиков. О лучших людях издавна говорили: «Это рыцарь без страха и упрека». Таким рыцарем XX века стала Красная Армия. Слова офицера Курилко, скрепленные его кровью, — слова всей нашей армии, и ее победа — это не только победа военного гения, это победа Человека.
14 марта 1945 г.
В Пруссии среди растерянных немцев я встретил одного, сохранившего спокойствие духа: это был генеральный викарий. Не следует полагать, что он был погружен в раздумия, связанные с загробной жизнью, или что его поддерживали мысли о бренности бренного. О нет, господин генеральный викарий был озабочен вопросами вполне мирского характера: он изложил мне план создания «сильной католической немецкой державы». О том же говорили мне и другие представители католического духовенства. Перед нами не отдельные фантазеры, а представители дисциплинированной организации. Спасение германского империализма, потерпевшего военный разгром, поручено католическому «Центру»: сутана должна прикрыть срамоту Валькирии.
Фюрер немецких католиков господин Брюнинг проживает в Соединенных Штатах. До последнего времени он хранил глубокое молчание. Разумеется, у него были разногласия с Гитлером, но, когда немецкие войска вторглись в Советский Союз, господин Брюнинг не раскрыл рта. Он не нарушал обета молчания и в те годы, когда генеральный штаб Германии еще хранил надежду на победу. Господин Брюнинг тогда думал, что пути рейхсвера неисповедимы. Он заговорил только теперь, когда стали вполне исповедимыми пути Жукова и Эйзенхауэра. Фюрер католиков написал статейку и поместил ее в газете немецких социал-демократов.
Будучи особой вполне духовной, господин Брюнинг не останавливается на ничтожных событиях последних лет. Он не возмущается своими соотечественниками, залившими кровью Европу, не проклинает палачей Майданека и Треблинки. Он не говорит о том, кто довел Германию до падения. Нет, господин Брюнинг занят историей: он восхваляет память социал-демократа Эберта. Почему же фюрер социал-демократов столь восхищает фюрера католиков? «Он сумел энергичными мерами подавить массовое движение спартаковцев». Господин Брюнинг восхваляет Эберта, как предшественника Гитлера, как предвестника штурмовиков. Господин Брюнинг, говоря о прошлом, думает о будущем: он выставляет свою кандидатуру в качестве наследника Гитлера. В Америке он озабочен тем же, чем озабочен генеральный викарий в Пруссии: спасти германский империализм.
Легко понять, что если фюрер немецких католиков может спокойно высказывать столь мерзкие суждения в Соединенных Штатах, то есть у него сторонники и покровители. Это не одинокий эмигрант и не мечтатель. Католические газеты Соединенных Штатов и Англии заняты сейчас главным образом реабилитацией Германии. Если забыть о том, что эти газеты выходят на английском языке, можно принять их за германские газеты. Наконец, руководитель этих немцев, проживающих в Америке, или американцев, думающих по-немецки, римский папа также поглощен одним: как оградить Германию от возмездия. Когда немцы уничтожали миллионы беззащитных, в дни Бабьего Яра и Керченских рвов, в дни осады Ленинграда, в дни печей Майданека, молчал не только господин Брюнинг, но и папа. Теперь папа вспомнил о милосердии: он призывает быть милосердным к палачам.
Все это не имеет никакого отношения к религии. Это политика, и политика весьма откровенная. Господин Брюнинг с умилением вспоминает Эберта не потому, что Эберт верил в провидение, а потому, что Эберт верил в пулеметы. Ватикан хочет спасти не немецких детей, а немецких штурмовиков. Вчерашний завоеватель, проиграв битву, хлопочет: «Назначьте меня полицейским, я могу пригодиться, ведь за мной солидный стаж уличных расстрелов, карательных экспедиций, концлагерей».
Католическая религия тут ни при чем. Католики Франции, Польши, Бельгии мужественно боролись против немецких захватчиков. Они могут только дивиться, видя, как Ватикан пытается обелить преступников. Они могут спросить, уж не провозглашен ли догмат о непогрешимости Гитлера и Гиммлера?
Читая призывы папы или статьи в газете «Оссерваторе романо», можно подумать, что католическая религия предписывает непротивление злу. Однако католическая церковь с гордостью именует себя «воинствующей». Сто лет тому назад у папы были свои судьи, свои тюрьмы и свои палачи. Потом народ Италии лишил пап этой роскоши. С тех пор папы судят, арестовывают и казнят не собственноручно, но через доверенных. Кто взывает к милосердию? Создатели инквизиции, покровители иезуитов, прожженные души, прошедшие длительный путь от Торквемады до Гиммлера и от Лойолы до дуче. Ватикан боится, что с гибелью фашизма восторжествуют свет, разум, свобода. Пусть Гитлер и подменял вседержителя Вотаном, все же Гитлер любезен всем, предпочитающим затемнение просвещению. Папа Пий IX в свое время сочинил «Перечень главных заблуждений века», и среди «главных заблуждений» значатся: пантеизм, социализм, коммунизм, либерализм, вольнодумство, веротерпимость. Неудивительно, что наследник Пия IX жаждет спасти тех, кто жег книги и людей, кто возродил дух инквизиции, кто превратил Европу в огромный застенок.
Гитлер доживает если не последние дни, то последние месяцы. Это теперь ясно всем: и римскому папе, и американским католикам, и господину Брюнингу. Фюрер дышит на ладан, и вот уже благонамеренные мракобесы обсуждают, кого им помазать на вакантное место фюрера. История подсказывает: когда были низвергнуты Гогенцоллерны, на место кайзера пришли социал-демократ с резиновой дубинкой и господин Брюнинг с кадильницей. Они спасли и заводы Круппа, и школы, где воспитывались малолетние людоеды, и штаб, где Кейтель и Рундштедт подготовляли всеевропейские «клещи». Господин Брюнинг, с помощью социал-демократических держиморд, подготовил путь Гитлеру. Круг проделан, и они собираются начать все сызнова: на место Гитлера уже просится господин Брюнинг. Такова сказка про белого бычка и про черного ворона.
Корреспондент английской газеты «Ньюс кроникл», побывавший в немецких городах, занятых союзными войсками, с изумлением спрашивает, почему бургомистры — фашисты или полуфашисты, почему гитлеровские молодчики с достатком не призваны на трудовые работы, а прогуливаются по улицам Кельна или Крефельда, насмешливо поглядывая на союзных солдат, почему справедливость не торжествует? Другие английские и американские корреспонденты отмечают, что в рейнских городах всем заправляют католики профашистской окраски, что у немецких головорезов есть на местах свои защитники. Не случайно засуетился господин Брюнинг.
