Придумываем и пробуем все подряд, например два контрастных метода.
Первый:
По сути самый примитивный и с наименьшими затратами. Бросить все, что делали до сих пор. Ни ему завтрака, ни обеда, ни чистой рубашечки, ни беганья на почту с его переводом, ни покупок, ни травок от изжоги, ни йогуртика от похмелья, ни пуговиц, ни мытья посуды…
Его грязные тарелки и стаканы стоят на столе, как стояли, его грязные носки валяются на полу в ванной, как валялись, в холодильнике одни диетические продукты: творожок и морковка…
(Как известно, лучший продукт для похудания – сырая морковь в натуральном виде, пока ее грызешь, теряешь больше калорий, чем приобретаешь от самого продукта.)
…его кассеты, пленки и книги, перемешанные между собой, покрывшиеся пылью, никто не найдет потерявшихся очков, отвертки, счета за телефон, тапочек, галстука и чистого полотенца. Кошмар!
Метод хоть для нас и весьма удобный, все же излишне радикальный. Ведь он может всего этого и не вынести и дать деру. Ничего не поделаешь, приходится рисковать. Зато сколько времени при таком раскладе мы освобождаем для себя!
И второй:
Тоже простой. Охмурить другого мужчину. Легче соблазнить, чем удержать, помните?
Весьма эффективен.
Качество и тип этого другого не имеют ровно никакого значения, поскольку все равно мы любим нашего. Иррационально, без смысла, без причины, вопреки его недостаткам, вопреки трудностям, вопреки всему.
Любовь, как кот. Гуляет сама по себе.
Только любовь объясняет, почему пришивать ему пуговицу кажется нам неземным наслаждением, почему супчик для него мы заправляем собственным сердцем, почему в нас возбуждают умиление:
– его курточка, висящая на спинке стула;
– застарелая вонь от его трубки, которую невозможно выветрить;
– пепел из той же трубки, обнаруживаемый везде:
А) в масле;
Б) в цветах;
В) в пишущей машинке;
Г) на всех коврах;
Д) на всех скатертях;
Е) на всех тарелках и блюдцах и вообще, где угодно;
– его невыносимый храп:
А) в постели;
Б) перед телевизором;
В) в поезде;
Г) и что хуже всего – в самолете;
– его утреннее пение н ванной во время бритья;
– его грязные ботинки, о которые мы спотыкаемся, войдя в квартиру;
– все его идиотские ошибки;
– а также факт, что, заваривая чай, он сыплет заварку в чайник, наливает холодной воды из-под крана и ставит все это на огонь.
…почему его мерзкая морда для нас прекрасна, почему его лысина трогает нас до слез, почему его кудлатая борода дороже нам всех сокровищ…
Та же любовь – причина глубочайшего мужского убеждения, что женщины – страшные лгуньи, врут всегда и везде, буквально на каждом шагу.
Мнение это неверное, обидное и чрезвычайно несправедливое.
Влюбленная женщина, завлекая мужчину, абсолютно искренне убеждена, что она обожает:
– спать в палатке и умываться на восходе солнца в озере;
– проводить все лето в утлой лодчонке с парусом, пронизываемая ветром, поливаемая дождем и спекаемая солнцем, хотя воды она панически боится, кожа у нее шелушится, а волосы превращаются в рваный клок сена;
– ловить рыбу;
– копаться в марках;
– решать сложные математические задачи;
– дрессировать змей, к которым питает непреодолимое отвращение;
– пить пиво, которого терпеть не может;
– читать в газетах политические статьи, в которых ни слова не понимает;
– ездить верхом, чего она вообще не умеет и в придачу боится лошадей;
– покорять горные вершины;
– играть в карты, за которыми умирает со скуки;
– дремать после обеда, чего ни одна терпеть не может и другим не позволяет;
– забавляться электрической железной дорогой;
– смотреть бокс (обычно смотрит его с закрытыми глазами);
– готовить для него;
– мыть машину;
– чистить аквариум;
– принимать быстрые решения;
– гулять в полночь по кладбищу, в зависимости от вкусов мужчины. В одном только никогда его не убедит: что любит мышей.
Эти увлечения вовсе не являются жутким враньем. Она и впрямь уверена, что все это любит, поскольку увлечена им, а любовь к нему озаряет ей даже змею.
Позже оказывается, что обожать-то она обожает, но:
– пансионаты и гостиницы типа люкс с ванными и кондиционерами;
– отпуска на Канарских островах;
– рестораны с дансингом;
– ездить на автомобиле;
– смотреть фильмы про любовь;
– гулять в двенадцать, но не ночи, а дня, и не по кладбищу, а по магазинам;
– пить шампанское или молоко, но уж никак не пиво;
– сорить деньгами;
– пользоваться экономкой, которая избавит ее от этой чертовой готовки;
– лежать на пляже на берегу моря и тому подобное.
После чего он со страшной обидой утверждает, что его бессовестно надули. Она врала как сивый мерин, а он, дурак, поверил, что встретил родственную душу, и теперь чувствует себя обманутым и глубоко несчастным.
Несчастным – может быть, а обманутым – неверно. Она в самом деле во все это свято верила, а затем пелена спала с ее глаз, мозги несколько прояснились, и все настоящие вкусы вернулись на прежнее место.
Некоторым утешением здесь должна служить мысль, что любовь не выбирает и может свалиться на любого. В том числе и на него.
* * *
Не только мы мужчину, но и он нас в состоянии полюбить иррационально, без всякого смысла, вопреки нашим недостаткам, вопреки нашим ошибкам, вопреки кошмарному характеру, вопреки всему. Случается. Но все же рассчитывать на это нельзя, ведь никогда не известно, свалится ли на нас такая Божья благодать.
Лучше уж ее заслужить… Хотя неизвестно, лучше ли.
Знала я одну такую…
Маленькая, худенькая, какая-то высохшая, хотя и молодая, с волосами в пучок, как старая учительница, бесцветная, с мерзким характером, вечно недовольная и язвительная, патологически жадная, ко всем и всему недоброжелательная, эгоистичная и лживая. Сексапильности ни на грош. И от нее многие годы был без ума прекрасный мужчина, как минимум один, а еще пара-тройка охотно бы без этого ума побывала. И никто мне ни разу так и не объяснил, что они в ней такого нашли.
Зато знала я другую…
Нет, вру, не знала. Не знала я ни одной красивой, с массой душевных достоинств, без недостатков, ангельски добрую к мужчине, которую бы бросили без веской причины. Какая-нибудь причина всегда была, и разглядеть ее удавалось даже невооруженным глазом.
А вывод отсюда простой, хотя и печальный. Если нет явной соперницы, ищите причину в себе самой!
Ладно уж, пусть кто-нибудь другой найдет.
Нам это труднее всего.
Кроме того, мужчины женщин недооценивают, о чем те сами в значительной мере постарались.
Кто из нас бежит к зеркалу, заслышав, что он, даже сильно поддавший, даже уже после свадьбы (особенно после свадьбы), возвращается домой? Большинство мчится в прихожую, невзирая на собственный внешний вид, чтобы:
1. Гробовым голосом сообщить ему, что:
А) кран сломался;
Б) батарея протекает;
В) ребенок заболел;
Г) завтра родительское собрание в школе;
Д) деньги, кончились;
Е) кошелек потеряла;
Ж) окно разбилось
И прочие катаклизмы.
Мужчина, которого на пороге собственного дома каждый раз встречает очередная катастрофа, перестает этот дом любить.
2. Устроить скандал, что он поздно вернулся.
3. Подозрительно его обнюхать, добиваясь ответа, где он был.
4. Вырвать у него все деньги.
5. Немедленно вытолкать его назад на улицу, чтобы купил то, что она забыла.
Мужчина начинает задумываться, как бы умудриться на некоторое время угодить в тюрьму, которая представляется ему тихим санаторием.
Какая женщина позаботится о том, чтобы после джинсов, халатов и фартуков показаться ему в обалденном наряде, тончайших чулках и на высоких шпильках? Мужчины сами не подозревают, как им нравятся высокие шпильки. Женщины в большинстве своем знают, но без допинга им неохота.
А шляпки? С вуальками? Дорогие дамы, попробуйте – и увидите!
Одного только нельзя делать ни в коем случае: одеваться у него на глазах.
Раздеваться – сколько угодно. Одеваться – никогда!
Отдельные украшающие нас элементы, на которые этот недотепа смотрит, перестают быть в его глазах целостной картиной. Нарастающий эффект перестает быть эффектом. Что-то надо оставить себе для решающего удара, лучше все это, а если не выйдет, то хотя бы верхнее платье и лицо.
Платье, а не брюки!
У настоящих мужчин, без всяких гомосексуальных склонностей, та же печаль, что у женщин. В печенках у них сидят особи собственного пола, они мечтают о совсем даже противоположном. И мужские черты у женщины, неважно внешние или внутренние, где-то им там икаются, скажем откровенно: картошка в подметки не годится операции на мозге.
