холмистый восточный город быстро опускались то ли сумерки, то ли туман, и задернул штору. Повернувшись лицом к гостям, он пыхнул сигарой и задумчиво оглядел прибывших. В гостиной, где был накрыт не блещущий разнообразием, но обильный стол с корейскими закусками и водкой соджу, собрались пятеро по-разному одетых людей. Двое выглядели под стать хозяину квартиры – с бритыми лицами, в европейских сюртуках, сорочках, узконосых штиблетах. Еще двое являли им полную противоположность, придя на встречу в белых национальных одеждах, широких штанах с кургузыми курточками, парусиновых ботах. Их усы свисали ниже подбородка, а потому, поднося пиалы ко рту, они одной рукой привычным движением аккуратно придерживали их, чтобы кончики не попали в еду. Один, пятый, являл собой странную картину смешения стилей. На нем были такие же просторные и короткие белые штаны, как у предыдущих двух, но венчал костюм европейский пиджак с модными закругленными лацканами, а на шее кокетливой петлей был повязан пестрый хлопковый шарф. В руке пятый держал длинную корейскую трубку, в которую вмещалась щепоточка табаку, а тонкие усики на его лице лишь едва начали спускаться с припухшей верхней губы. Трубочку он время от времени посасывал, а к еде почти не притронулся, на Чена смотрел особенно пристально, и видно было, что курильщик то ли не доверял хозяину, то ли был о нем особого, очень особого мнения. Хозяин квартиры тяжело вздохнул, подошел к столу, но садиться за него не стал. Оперся на край и продолжил разговор, шедший по-корейски:
– Братья, ситуация продолжает меняться к худшему. Мы знали, что так будет, и не верили в это. Великий Ван предсказывал это еще семь лет назад, и предсказания продолжают сбываться. Подписанный в ноябре договор о протекторате Японии над нашей родиной – еще один тяжелый удар по нашей отчизне, по свободной Корее, по нашему патриотизму, в конце концов, по самолюбию и чести каждого из нас, будь он дворянин или простой труженик!
Присутствовавшие опустили головы, а человек с шарфом на шее отставил трубочку, отпил немного водки из почти плоского стаканчика, больше походящего на миниатюрное блюдечко. При этом стало видно, что на руке у него не хватает одного пальца.
– Хуже всего то, что не только оправдываются наши худшие ожидания, – продолжал Чен, – но и не сбываются наши надежды. Только вы знаете, что по приказу Великого Вана мы с женой приехали сюда много лет назад, чтобы создать здесь тайную базу, опорный пункт для координации нашего освободительного движения. Наша родина тогда была очень слаба. За нее сражались три гиганта – Китай, Россия и Япония. Вы помните, что и наши старшие товарищи по борьбе критиковали меня за принятое решение уехать во Владивосток – в стан врагов, как тогда считали многие из вас. Но, во-первых, только вы знаете, что такова была воля Вана. Во-вторых, моя семья, мой клан привыкли жить среди врагов – это наша профессия и наша честь. В-третьих, только так мы можем отомстить за смерть убитой японцами королевы, несчастной супруги Великого Вана. Ее гибель – страшная, мученическая кончина от японских мечей – никогда не будет прощена или забыта! Тем более что обычай кровной мести для нас, корейцев, – священный долг чести, превыше которого нет ничего! В-четвертых, война показала, что Россия – неопасный враг и даже совсем не враг.
Хозяин квартиры выпрямился, обвел всех внимательным взглядом и продолжил:
– К сожалению, Россия проиграла войну. Как мы и предполагали, наша родина оказалась захвачена врагом. Теперь уже нашим общим – с русскими – врагом. Тем врагом, который нас хорошо знает, который активно борется против нас даже в мирное время, который, я уверен, следит за нами даже сегодня в ожидании удобного случая для броска. Японцы ненавидят нас веками. Много раз они нападали на нашу священную родину, но каждый раз нам на помощь приходил великий Китай. Сегодня сам Китай лежит у ног завоевателей. Нам не на кого больше надеяться. Только на себя и… на русских. Теперь только отсюда – из России, из Владивостока – мы можем направлять нашу борьбу против врага злейшего, врага Кореи на протяжении столетий – против Японии!
Человек в шарфе пыхнул трубочкой и, вежливо склонив голову в сторону хозяина квартиры, спросил:
– Как же вы предлагаете бороться, уважаемый Чен? Тем более в условиях, когда, как вы считаете, враг следит за каждым нашим шагом.
– Главное, надо понимать, что наша борьба будет долгой, уважаемый Ан. Очень долгой. Россия обескровлена и подавлена страшным поражением. Русские сейчас напуганы и обозлены. Этот страх и эта ненависть к японцам не исчезнут еще долго. Я уверен, русские будут ждать, сколько потребуется, но потом наступит реванш. Не удивлюсь, если через десять, двадцать, в конце концов, через тридцать или сорок лет они вернут то, чего лишились в результате войны. Для меня нет никаких сомнений в том, что русская армия вновь войдет в Маньчжурию, в Порт-Артур, Дальний и, самое главное, освободит от японцев нашу Корею. В этот момент или мы, или наши дети должны быть с русскими! Временное затишье, которое установилось ныне, не должно никого обмануть! Вспомните, как приходилось таиться на улицах во время войны от полиции и военных, чтобы нас не приняли за японцев. Выйдите на улицу: сейчас и японцы вернулись, и русским все равно – нас никто не трогает. Но это лишь видимость. Я уверен, это спокойствие временное, и, прежде чем мы обсудим способы борьбы, рекомендую уважаемым братьям Чхве сменить одежду на европейскую – так мы меньше привлекаем к себе внимания.
Чхве, сидевшие в белых куртках и оказавшиеся настоящими братьями, поклонились в ответ, но один из них, видимо старший, возразил с легкой усмешкой:
– Уважаемый Чен – известный коммерсант. Вас хорошо знают и русские, и японцы. Вы живете на Пушкинской, в центре города, в своем собственном доме. Вы сдаете квартиры и дома русским и даже японским компаниям, у вас есть заводы и даже пароход. Мы же, простые корейские торговцы, ютимся в «Корейке», как говорят русские. Там не бывает таких солидных людей, как уважаемый хозяин. Там мы выглядим, как все, – и еще раз вежливо склонился над столом.
– Дорогие братья, – заговорил вдруг хозяин дома по-русски, – вы живете в этой стране, в русском городе Владивостоке. Хотя нас здесь больше тысячи, русских все равно больше. Не надо лишний раз привлекать внимание к себе – внешностью, привычками, языком. Внимание и русских, и японцев. Вы сами прекрасно знаете, но я еще раз повторю: несмотря на все
